— Красиво, правда? — вторгся в мое наблюдение писарь.
— И покрасивее видала, — сложив руки на груди, оторвалась я от окна.
Мы пересекли центр, несколько раз остановились. Вагончик опускался вниз, к погруженным в полумрак улицам, освещенным чередой фонарей, принимал в себя новых пассажиров, снова поднимался и двигался по натянутому канату. Поездка оказалась волнительной. Мне приходилось напоминать себе, что каждый день люди катаются на этом чуде современности, а потому ничего страшного в нем нет. Подумаешь, скрипит немного. Да, качается. Все надежно и тысячу раз перепроверено. А если упадем… так не упадем ведь!
— Выходим, — оповестил мужчина, и я едва сдержалась, чтобы не выпрыгнуть ужаленной в мягкое место из металлической коробки.
Ноги оказались на земле. Сразу нахлынуло облегчение и согревающее понимание, что мы в кабинку не вернемся. Пусть едет дальше. Без меня!
Мы нырнули в темноту между мрачными домами. Свернули влево, пересекли небольшую площадь и оказались возле жандармерии.
— Я скоро поселюсь здесь, — поднимаясь по ступеням, вздохнул Эдар.
Какая трагедия!
Пришлось придержать замечание при себе. Я зашагала за писарем, прошла через пустой холл, последовала на второй этаж и оказалась в маленьком кабинете.
В голове зудела мысль: «Зачем я это делаю?»
Передо мной легкий противник. Невысокий, темноволосый, утомленный своей жизнью, с плохой физической подготовкой. Писарь на побегушках, не умеющий постоять за себя и потому работающий сверх нормы.
Глава 3 (4)
Эдар сел за стол, переложил стопку бумаг на край и, взяв карандаш, указал мне на свободный стул.
— Располагайся, мы с тобой здесь надолго.
— Почему?
— Выписка штрафа, оформление бумаг на тебя… — Он зевнул, потер глаз. — Ты нигде не числишься, я прав? Во-о-от, очередная волокита. Зарегистрировать надо, а это, кстати, не входит в мои обязанности. Нужно написать заявление, отправить соответствующим органам, придумать, как в будущем контролировать тебя. С принцем все ясно, а вот ты…
Я не прониклась проблемой. Все происходящее вообще не воспринималось всерьез, уж очень непривычно и даже дико. Получить наказание за то, что мы попали в миар, о таком стыдно кому рассказать.
Я заняла указанное место, сложила руки на груди, привычно пряча от посторонних глаз свои пальцы. Было одновременно тревожно и немного любопытно, к чему приведет эта достаточно смехотворная ситуация. Спешить мне некуда, все равно ночевать негде. Проблем с законом не хотелось и отрабатывать тысячу часов с Шаем — тоже.
Что-то подсказывало, что меня ждало отменное «веселье». Оставалась надежда, что наследник оспорить решение жандармов в суде и… хотя бы избавит меня от своего общества, а там посмотрим, как пойдет. Тысяча, если подумать, не так уж много. Хотя нет, все-таки много.
— Еще сбежать надумала, — продолжил монолог Эдар. — Мне уже прилетело за тебя. Шустрая такая! Ладно, — зевнул он в кулак. Достал из выдвижного ящика стола коробочку. Выудил оттуда пластинку, засунул в рот. — Бутесс?
— Нет, спасибо.
— Бодрит на несколько часов. Точно не хочешь?
— Точно.
— Что ж, Ами… Второе имя, имя семьи?
— Ами Роупи, без второго имени, — начала отвечать я на бесконечные вопросы писаря.
Прошло не менее часа, прежде чем он встал из-за стола и, уже десятый раз потерев глаза, повел меня на первый этаж. Там растолкал коллегу. Прикрикнул раздраженно, сам достал необходимые ключи, попросил меня подождать в коридоре и отправился в хранилище.
— Это явно не мой день, — недовольный вышел оттуда. — Минч, где замеритель?
— Так в академию попросили. У них сломался, а эта неделя зачислений, срочно понадобилось. Наш вон лежал, пылился.
— Просто отдали?
— Арендовали, — важно поднял палец Минч и кивнул на меня: — Еще долго?
— Думал, что почти закончил, — провел ладонью по лицу Эдар. — Теперь в академию ехать придется.
— Срочно надо? Отправил бы девчонку отдыхать и сам домой бы сходил, третьи сутки уже маешься.
— Было бы куда отправлять, — посмотрел на меня писарь. — Десять тиков резерва, а штраф пятнашка. Кочевница. С нынешними ценами ей или на поесть, или на поспать хватит.
— Да, цены взлетели.
— Ладно, — похлопал жандарм ладонью по столу, — пошли мы.
И мы пошли.
— Кофе хочешь? — остановился у самого порога Эдар. — Бодрит!
— А что-нибудь не бодрящего нет? Желательно теплого.
Мужчина задумчиво замычал, отпустил ручку и вскоре отпер другую дверь, щелкнул пальцами. Под потолком зажглись пульсары. Из темноты выплыл стол из дешевого дерева, из которого здесь была вся мебель, столешница с навесными шкафчиками, бутыль с водой.
Эдар достал кружки. Кивнул на стул, мол, садись, не стой. Вскоре поставил передо мной чай с мятой, по поверхности которого скользил легкий дымок.
— Все равно нас на территорию академии до рассвета не пустят. Есть пирог с какой-то сладкой начинкой, будешь?
— Буду.
Мы неторопливо перекусили. Жандарм завел тему о Путях, о кошках. Слушал мои рассказы с интересом, иногда с недоверием. В свою очередь я поинтересовалась, почему он так много работал и почти не ел, не спал.
— Конец цикла, — развел Эдар руками, словно это все объясняло. — А у вас это ощущается?
— Что именно?
— Искажения.
— Мы среди них живем. Уснешь иной раз, а проснешься уже в миаре, и на тебя гигантская квоха дышит. Занятное зрелище, говорят, впечатляющее. Главное ведь что? Быстро определить, где ты: там или здесь. Но при чем здесь конец цикла? Это как-то связано с… лабиринтом, да?
— Раньше попроще было, — вздохнул Эдар, двигая пустую кружку. — Я еще помню те времена. Сила не бунтовала, не выворачивалась и не исчезала в пустоту, людям не приходилось… Ох ты ж, заговорила ты меня, Ами, нам пора! — спохватился мужчина.
Я проследила за всполошившимся жандармом. Что именно в сказанном было лишним? Дело в силе или в «раньше попроще было»? И раньше, это когда?
Неплохо бы выяснить, что же не так с силой, почему к концу цикла она бунтует и при чем здесь, чтоб ему неладно было, лабиринт. Он не выходил у меня из головы. Я примерно понимала, что он из себя представлял, но раз за разом задавалась вопросом: чем он важен?
Оставив на столе кружку, я двинулась за Эдаром. В теле чувствовалось напряжение после бессонной ночи, однако энергии для нового дня хватало вполне. Главное, чтобы не было новых потрясений. Прогулка к академии, замер и…
Замер!
Я остановилась. Помассировала зудящие пальцы. Если не удастся удержать контроль над силой, если они определят мой настоящий резерв, если как-то узнают о даре моего рода, то мне придется худо. Плохо, как же плохо!
— Давай уже скорее со всем закончим. Может, еще домой успею забежать, — вернулся ко мне Эдар и мягко подтолкнул вперед. — Да не бойся, это не больно. Не умрешь точно.
Я подавила нервный смешок. Знал бы он.
— Кстати, в твоей сумке еще вяленого мяса не завалялось?
Я достала новый сверток, протянула жандарму.
— Интересно, чье оно? Квохи, да?
— Человеческое.
Наружу полетело все, что он успел прожевать. Начал плеваться. Сдержал позыв опорожнить желудок, а потом посмотрел на меня.
— Смешно тебе, да? Ты пошутила.
— Кочевники суровы. Они не шутят, — с серьезным видом ответила я и прошествовала мимо мужчины.
Глава 4
Это было… впечатляюще.
— Все в порядке? — обернулся Эдар, шагающий впереди.
Что ему ответить? Да, жужжащие Рогзи, в полном. Единственное, я только что переступила порог столичной академии, самого престижного учебного заведения Надмирии, и оказалась — кто бы мог подумать? — в миаре! В самом настоящем миаре, открытом, стабильном, филигранно соединенном с основным миром, закрепленном краями на стенах трехэтажного здания, снаружи показавшегося слишком маленьким для прославленной академии.
