бумаги. Уснуть на таком?
Настолько Мия не устала, право слово.
Пришлось просто лежать бревном и ждать, пока уснет тетка. Вот та захрапела почти мгновенно. Мия поднялась.
Сейчас она выйдет во двор… да, надо кусок мяса с собой прихватить, вот оно, замариновано на завтра…
Девушка подошла к столу. Аккуратно достала нужное…
– Моника?
Тетка подняла голову. То ли от прохлады, Мия-то встала, а воздух холодный, одеяло тонкое, они, считай, друг о друга грелись. То ли Мия чем неосторожно брякнула…
Женщина еще ничего не видела, еще не понимала, что происходит, но далеко ли до шума?
Считай – пара секунд.
Тесак, которым резали мясо, словно сам собой оказался в руках у девушки. Движение, удар…
Мия целилась по шее, по шее и попала. А с перерезанным горлом, если что – не слишком-то и поговоришь. Не крикнешь, не поднимешь тревогу. Только вот и все остальное…
Кровь хлынула потоком. Голова женщины откинулась назад, в разрезе показалось что-то белое, влажно хлюпнуло… и нет. Сразу человек, которого так ранили, не умирает…
С бандитом было иначе, там Мия не видела, не смотрела. А вот здесь…
Убежать никуда не получится. И отвернуться тоже почему-то нельзя. И… эта женщина ничего плохого ей не сделала, она просто жила, работала, любила свою племянницу, а Мия… Мия ее…
Зрелище было настолько омерзительное, что девушка сначала проблевалась в углу, а потом опомнилась. И поняла, что личина с нее сползла, словно снег с крыши.
Так… вернуть на место.
Никто из дядиных подручных ее в настоящем облике не видел – и не надо. Даже туда, где лежала Моника, Мия пришла уже с частичными изменениями. Не тот цвет волос, не те глаза…
Дядя знает, и этого достаточно. Остальным уж точно ни к чему.
Тесак валялся рядом с убитой.
Мия вдохнула, выдохнула… вот сейчас ее затрясло. Бросить бы все, убежать…
Энцо.
Девочки.
Дядя…
Убежать-то можно. А вот что им дальше делать?
Если сейчас она сломается, если сейчас закричит, побежит… кстати – куда? С ней все равно все будет кончено. Она УЖЕ убийца, она уже заслуживает казни. Она уже преступила закон.
Ее не защитят. Единственный, кому она нужна, – ее дядя. И от него сейчас они все зависят. И она, и брат, и сестры. От его доброй воли.
Мысль о близких сработала не хуже любой нюхательной соли. Девушка резко провела ладонями по лицу, словно стирая что-то грязное, заставляя себя не думать, не помнить, вытащила тот самый кусок мяса, отворила кухонную дверь и вышла. Собаки сначала шарахнулись, потом почуяли мясо, заскулили… псарь уже спал. Вот и ладненько. Мия спокойно, никого не встретив, дошла до калитки, отворила ее – и выкинула туда мясо. И отошла подальше. В направлении псов.
Собачья логика была проста.
Здесь – гадкое и страшное существо. Которое даже не человек.
Там – вкусное мясо. И воля!
Какой пес не мечтает хоть раз удрать? И всласть поноситься, где захочется?
Тем более что…
Подручные Комара отлично видели и как открывается калитка, и как вылетает на улицу мясо, и…
– Выпускай! – махнул рукой один из них.
Идеальное средство. Течная сучка.
Через десять минут ни в саду особняка Дуранте, ни в его окрестностях не осталось ни одной собаки. А мужчины серыми тенями заходили в калитку, скользили дальше, к особняку…
От Моники отлично было известно и сколько слуг в доме, и кто где ночует… Белка все выспросил. Прикинулся влюбленным ревнивцем, ну девка и повелась. Чего б нет?
А ты где спишь? А по ночам к тебе никто не пристает? А то небось у вас там и слуги, и стража, и конюхи… Моника разболтала и то, чего не знала.
Серые тени зашли в конюшню.
Серые тени зашли в дом.
В людскую, где спали слуги…
В покои, в которых жил дан Джанмария Дуранте…
Единственное место, в котором правки не требовалось, – это кухня. Жаль, но резня все же состоялась. Не оставлять же живых свидетелей?
Джакомо (а он зашел в числе первых) на кухне выговаривал Мии:
– Ты не могла их усыпить?
– Я дана вообще не видела, конюхи на кухне не появлялись, эта дура вышла к любимому после ужина, – отрезала Мия. – Если б ДО – другой вопрос, за общим ужином можно и снотворное подсыпать. А так – нереально.
– Грязно получилось, – вздохнул Джакомо. – Тихо, но грязно.
Мия равнодушно пожала плечами. Вот уж этот вопрос ее не волновал.
– Возьмите да особняк подожгите. И все.
Джакомо кивнул.
Понятно, они так и сделают. Идея хорошая… но сколько ж добра тут сгорит! Хотя самое ценное они заберут.
– Ты отсюда что хочешь взять? Может, какие побрякушки? Или еще что?
– Нефритовые серьги, если найдутся, – тут же напомнила Мия.
– Обязательно. Не в счет твоей доли добычи, обещаю. А еще?
Мия качнула головой:
– Я бы в библиотеке порылась, пока есть время. А так – неинтересно.
– Пока – есть. Комар людей сюда отрядил, выносить много чего будем.
И выносили.
Тащили мешками, тащили сумками и тюками… первым делом в сумки отправились драгоценности. Дана Дуранте сразу убивать не стали. Связали и сейчас аккуратно допрашивали. Аккуратно – не в том смысле, что его берегли. Чего с будущим трупом церемониться? У дана уже и ухо отвалилось, и несколько пальцев…
Аккуратно в том смысле, чтобы не орал. Зачем шум поднимать, людей беспокоить? Пусть спят, нечего мешать ночным трудягам. Им еще столько перетаскать предстоит!
Нашлись и деньги, и побрякушки, и кое-какие интересные шуршалки…
Мия в это время была в библиотеке.
Ее интересовали остров Линдано и мастер Сальвадори. И она не прогадала.
Именно в библиотеке она нашла толстенный гроссбух с записями, что, когда и у кого куплено. Странно?
Да ничуть!
Дан Дуранте в антиквариате вообще не разбирался, продавал ценности чуть ли не по цене материалов, а в книгу даже и не заглядывал. Какая разница, у кого и чего там дядька купил?
Да тьфу на него.
А книга? Так книга же! В библиотеку!
Почерк у покойного антиквара был четким и ясным, Мия листала странички… и чуть зубами не заскрипела.
Зеркало. М. Э. Сальвадори. Шкатулка из палисандрового дерева с инкрустацией перламутром. Набор курительных трубок.
Цена…
Продано – неизвестным. И циферка – один.
Учитывая, что напротив других предметов частенько стояло название лавки или фамилия продавца… значит, кто-то приходил один раз. Как поняла это Мия.
А кто, что…
Говорите, шкатулка?
Набор курительных трубок?
Покойный антиквар человеком был предусмотрительным. И даже описывал, что и куда дел. Напротив зеркала было помечено – главный зал, коллекция.
Напротив курительных трубок – курительная.
Напротив шкатулки – опять курительная. Ага, понятно. Трубки в шкатулке и лежали…
А где тут курительная?
Мия вышла из библиотеки, пошла направо, дергая по дороге все двери… по идее – рядом. Библиотеку, кабинет, курительную – все это делают неподалеку. Вот и отлично…
Курительная нашлась через две двери. Роскошная…
Тут и кресла, тут и шикарные наборы трубок – несколько видов, и кальяны, и что пожелаешь… сугубо мужское гнездо. Мия принялась
