будь любезна поменять платье, если я тебе об этом говорю, иначе его постигнет та же участь.
— Ты разоришься на моих платьях, — ответила она, пытаясь пошутить и тем самым побороть себя и подступающую дрожь.
— Не разорюсь, — ухмыльнулся Рэтар. — Я бы мог накупить тебе столько платьев, что в этой комнате места не останется. И серый для такой как ты, Хэла, весьма неправильный цвет.
— А какой правильный? — что угодно было сейчас важным, лишь бы он в глаза её смотрел, а не куда-то там ниже.
— Цвет колны или ранры…
— Колна — это как небо сейчас, сиреневый? А ранра — это тёмно-синий, как твоя одежда? — и он одобрительно кивнул, а она улыбнулась. — Мне нравится серый. В самый раз. А цвет ферана это слишком для такой, как я.
— Не слишком, Хэла, — он обнял её и поцеловал, мягко и очень бережно, но от этого сердце всё равно прыгнуло вверх, а потом ухнуло вниз. Кажется обширный инфаркт от всего этого гарантирован. — Готова?
К чему? Что? О, чёрт! Ну, точно — инфаркт.
А, нет, вода!
— Даже не смей меня туда кидать, пока она холодная, — угрожающе зашипела она, но было поздно, потому что уже в следующий миг они оба оказались в воде.
Вода в ёмкости была невероятно холодной и ведьму пробрало до костей, хотя в этом был свою неописуемый плюс — она моментально перестала думать о том, как выглядит и паники словно и не бывало.
— Я тебя скипячу в этой воде, достопочтенный феран, — отплевалась Хэла и нагрела воду так, что самой стало отчаянно горячо, хотя, это было кажется самое охрененное, что с ней случалось за всё то время, пока она тут… если не считать секс — раз, два, которые вот только-только были, конечно.
Но разве этого мужика можно пронять?
— Это достаточно быстро, Хэла, — он только посмеялся и сгрёб её в охапку. — Впрочем, я не сомневался.
— Совести у тебя нет, достопочтенный феран, — фыркнула она.
— Нет, — согласился он. — Кстати, мы снова грешим.
— Что на этот раз? — приподняла она бровь.
— Мужчина и женщина не могут одновременно быть в воде, — ответил Рэтар.
— Ты шутишь? — состроила Хэла кислую мину. — А с водой, что не так? Хотя я не до конца разобралась ещё, что не так с близостью лицом к лицу.
— Хмм, — он задумался, потом устроил её рядом и стал расплетать её волосы, которые кажется были заплетены во что-то напоминающее французскую косу, когда она попала во всю эту заварушку в Шер-Аштар, но теперь на голове было скорее воронье гнездо, или, судя по количеству грязи, — гнездо ласточки. — То, что с тобой было, это как я понимаю… благо Анат?
— Что? — и она глянула бы на него, но он не дал, удерживая её голову, чтобы было удобнее расплетать волосы. — Ты про оргазм что ли? Анат это разве не богиня какая-то?
— Да, богиня, — подтвердил догадку Хэлы Рэтар. — К ней водят девочек, чтобы они стали женщинами. Точнее раньше водили к богине, а теперь просто девочки проходят через обряд, чтобы стать женщиной.
— Потому что богиня теперь не участвует в мероприятии, по какой-то одной ей ведомой причине? — фыркнула ведьма. — Блин, я правда до сих пор не очень понимаю, были ли у вас тут боги, или это все просто белены объелись и теперь порят эти сказки про богов и прочее.
— Почему сказки?
— Ну, знаешь, — и она снова захотела на него посмотреть, но он не дал. — У меня в мире тоже были древние цивилизации и сказания этих цивилизаций дошли до нас и там тоже сплошные боги по свету ходили, а потом вера в одного бога как бы победила, цивилизации исчезли и от богов только имена остались с храмами и скульптурами.
— А ты не предполагала, что может у вас в мире было так же как у нас? — спросил Рэтар.
— У нас в мире нет магии, — ответила Хэла.
— А ты уверена, что не было? — и этот вопрос её озадачил. — Может была, но как и у нас, стала уходить и исчезла до конца. Просто в твоём мире научились жить без неё?
Она хмыкнула, потом повела плечом и качнула головой. А Рэтар рассмеялся:
— Нечего ответить и решила как обычно меня до безумия довести? — он поцеловал её в плечо.
— Я? Нет. Ничего подобного, — потом она поняла, что это он про плечо, — это просто дурная привычка. Что там с пиками, точнее благами… ммм… Анат, да?
— Да, — и из теперь он принялся вытаскивать из её волос куски грязи. — В древних книгах есть упоминание о Фриме, это бог из низших, который служил Хэнгу, богу смерти, тьмы и хранителю грани. Как тебе известно, душа, попадая за грань, получает возможность переродиться, но бог Хэнгу любит копить души и считает их своим богатством. Поэтому ему не очень нравится, что они уходят от него.
— А если грешишь, то не уходишь? — спросила она млея от его голоса и того, что он делал.
— Да, точно, — он усмехнулся, потом стал намыливать ей волосы. И это было так мило, что Хэле казалось нереальным, потому что это ж Рэтар в самом деле — суровый и невозмутимый. Может у неё предсмертный бред?
— Поэтому Фрим, — продолжил он своим спокойным, хриплым и таким обожаемым ею голосом, — как пишут, чтобы выслужиться перед своим хозяином вселялся в женщин во время близости. Когда женщина достигала блага Анат, а мужчина видел её лицо, Фрим клеймил его душу и та после смерти вечно оставалась за гранью.
— О, господи, серьёзно? — и Хэлу прям подмывало взвиться, но Рэтар никуда её не пустил, придержал на этот раз одной рукой, а второй продолжил делать своё дело. — И поэтому сейчас, когда об этих богах уже все забыть забыли, всё равно все делают так, чтобы не только не видеть лицо женщины, но и чтобы она точно не достигла никаких пиков, благ, вообще желательно не получала от процесса никакого удовольствия? Почему все так не любят женщин? А что с водой? — ведьма развела руками, потом отмахнулась. — Хотя, я не хочу знать. Только скажи, а как быть с рекой? Или чётко по времени купаться можно?
— Время Изара — мужское, — спокойно ответил Рэтар, но ведьма была уверена, что у него на лице эта его ухмылка жутковатая и снисходительная, — время Тэраф — женское, или, если иначе нельзя, то мужчины должны быть выше по течению.
— А то от женщин женственностью заразятся, — фыркнула Хэла, почувствовав, что он ослабил хватку и перестал мыть её
