немаловажно.
К зиме она найдет, где остановиться. А лето...
Летом она будет гулять по королевству. И это - здорово.
Кстати, и искать ее в Энурии никто не будет, и найти не сможет. Ее можно связать с Альмонте, с СибЛевраном, вот она туда и не пошла.
Адриенну втягивать в это не стоит. Письмо Мия ей отправила, но когда оно еще дойдет, то письмо? И что скажет подруга?
Хотя Мия и так подозревала что знает. Адриенна и приняла бы ее, и прикрыла от всего мира, и помогла, и защитила...
Такая уж у них дружба. Но подставлять Адриенну? У которой и так жизнь не мед с вареньем? Нет, нельзя...
Лучше пока она будет путешествовать сама по себе. И инкогнито, как некая Леонора Белло. А через пару лет можно будет и домой вернуться.
Много воды утечет, много всего перевернется... может, и Комара прихлопнут, может, и Лоренцо вернется... вот и приедет к нему кузина.
А еще посмотрим. Кто, что скажет, насколько разумные люди ее окружают - это тоже стоит знать заранее.
Ручеек, протянувшийся по небольшой ложбинке, тихо шептал ивам что-то романтическое. Рядом даже небольшая площадка была утоптана, и место для костра оставлено, и бревнышко подходящее лежит. И дрова есть - мало ли что? Потом, когда Мия будет уходить... хотя она костер разжигать не будет, так, всухомятку перекусит.
Мия поудобнее устроилась на бревнышке, пожевала хлеба с мясом, глотнула сидра из фляжки.
Хорошо...
Достала лютню и попробовала подобрать мелодию так, чтобы она совпадала с журчанием ручья. Оттеняла его, переплеталась...
Получалось неплохо.
Как же давно она никуда не спешила.
Как же давно не была просто Мией...
И невольно... лютня была осторожно прислонена к дереву, а Мия опустилась на колени. Привычные слова молитвы на ум не шли, но разве они вообще нужны? Самое-то главное господь и так услышит!
Спасибо тебе, что ты сотворил и нас, и весь этот восхитительный мир! Спасибо за то, что я живу!
Спасибо...
Ты лучший в этом лучшем из миров...и я тебя за все благодарю...
Мия не замечала, что плачет.
А ручеек бежал, шептал, разбрасывал на листья ив веселых солнечных зайчиков, шелестел опущенными в него ветками...
Все пройдет.
И то пройдет, и это, и все остальное пройдет... ты не расстраивайся, главное ведь ты поняла! Мир прекрасен, ты живешь на этом свете, ну и что тебе еще надо? Ничего...
Главное - ты поняла. Это и есть бриллиант. А остальное - так, оправа...
***
- Комар! Это против нашего Закона!
- Тебе ли, Гнус, говорить мне о законе?
Мужчина действительно чуточку гнусавил. После давнего перелома, нос у него был постоянно заложен, но Сопливым его прозвать попросту не решились - жить хотелось. Поэтому - Гнус.
Опять же, такого гнусного характера и вообще, гнусной сущности (суЧности) еще поискать было и не найти во всем Грязном Квартале. Может быть, именно поэтому он был затычкой в каждой бочке и лез, куда просят и не просят.
Вот и сейчас...
- Почему бы и не мне? Закону рот не заткнешь! Удав мертв...
- И что?
- А его убийца...
- Ты, Гнус, отстал от жизни. Его убийца - мертва. На мысе Самоубийц нашли записку, Мия Феретти не пожелала жить с таким грехом на душе.
- Да соврала она, небось... у нее таких грехов, что собак недорезанных...
- Молчать, - шикнул Комар, воздвигаясь со своего кресла. Вот в такие минуты можно было понять, как этот средних лет мужчина правит своей частью квартала. Вроде бы и спокойный, и мирный, но сейчас... Спорить с ним? Да тут не описаться бы, как щенку!
Гнус и заткнулся. Прекрасно понял, что еще одно воззвание к Закону - и все свитки с оным заколотят ему... в лучшем случае - в горло. В худшем - сзади, но до самого горла.
- Я. Еще раз. Повторяю. Дана Мия Феретти мертва. Она прислала мне письмо, можете ознакомиться... законники, - рыкнул Комар.
Пергамент полетел на стол.
Этот вариант Мия тоже предусмотрела, и сейчас Комар испытывал почти отцовскую гордость. Да, они с Удавом вырастили чудовище!
Но Какое!
Гнус послушно взял пергамент.
Ну да, то, что принесли письмо от Мии Феретти, знали многие. А вот сколько пергаментов в конверте... это уже вопрос.
Комар!
Я знаю, что я виновата перед Богом и Законом.
И знаю, что только моя смерть сможет избыть эту вину.
Сегодня я ухожу. Навсегда.
Надеюсь, что мою семью Вы не тронете, они ни о чем не знают и ни к чему не причастны.
Дана Мия Феретти.
Коротко и по делу.
Гнус прочитал это, потом потер лоб.
- Так энто... она и правда, что ль, утопилась?
- Кретин, - коротко высказался Комар. - Неужели ты думаешь, я оставил бы смерть своего друга неотомщенной?
Ну... не думал. Но вдруг бы удалось подловить Комара на каком-то нарушении? Да использовать в своих интересах?
Хотелось. Не получилось. И Гнус заткнулся. Вряд ли надолго, характер такой, но... не убивать же его! Глупого врага иметь приятно! Всегда знаешь, на чем он споткнется, всегда предугадаешь его действия... прелесть! Даже убивать пока не хочется.
Комар поступил, как разумный человек.
Но втихаря он конечно, Мию поищет. И рассчитывать на пощаду ей не стоит. Удава он прощать не собирался. Даже собственноручно выращенному чудовищу.
Мия (Лоренцо)
- Люблю тебя... пожалуйста, не отталкивай... умру...
Кто бы смог после таких слов оттолкнуть девушку?
Да никто! И Лоренцо Феретти исключением не оказался! Особенно, учитывая, что девушка лежит в его палатке, прижимается к нему плотно-плотно, так, что между ними и перо не просунешь, а еще она голая. Вообще. Как палец...
Тут сначала у мужчины инстинкты включаются, а уж потом мозги изволят работать.
Вот, у Лоренцо Феретти так и произошло. Тем более, что в темноте не видно... гхм... рожи. Другого-то слова милое личико Динч и не заслуживало.
Как есть - рыбья морда.
Может, при свете дня у Энцо и духу не хватило бы на такой подвиг, а может, возраст, плюс определенная смелость (на Арене и львы были, и кто пострашнее) сработали бы. Но - не пришлось.
Динч все рассчитала верно.
Тем более, уже две недели в пути, почти месяц без женщины...
Движение бедрами у Лоренцо получилось почти инстинктивно. А потом... потом было уже и поздно. Процесс пошел.
И неожиданно, ему понравилось. Динч, кажется, тоже... она глухо стонала
