– Знаете, – сказала я, охрипшим от холода и волнения голосом, – когда во Флуэне мне дали должность камеристки, я думала, что на этом все мои неудачи закончатся. Но потом со мной приключились вы…
– Да разве я похож на неудачу? – возмутился душегубец. – Посуди сама. Благодаря мне ты узнала своё настоящее имя. Теперь ты не безродная камеристка, а родовитая и весьма богатая заклинательница. К тому же, сегодня ты наконец вернулась домой, а завтра уже выйдешь замуж. И заметь, не за кого-нибудь, а за эрра! – даже сидя к нему спиной, я ощущала исходившие от него волны гордости.
– Что мне дела до мужа и богатства, если первого я не люблю, а вторым мне некогда будет насладиться?
Лорд Шенье хмыкнул и ничего не ответил. Мне даже захотелось обернуться и взглянуть на его выражение лица. Казалось, мои слова его задели.
– То есть тебе совсем неинтересно твоё происхождение? – спросил он разочарованно.
– Не то чтобы совсем… – отозвалась я. – Но и сказать, что меня сильно заботит связь с семьёй, которую я никогда не знала, тоже неверно. Пожалуй, мне любопытно, но лишь отчасти.
– Кэтлин, ты из древнего и сильного рода. Тебе не может быть любопытноотчасти. Корни твоей семьи идут глубоко. До самых недр этого острова.
Я невольно усмехнулась.
– Говорите так, будто я из семьи эрров.
Только их родовые линии длинны настолько, чтобы сплетаться с историей земель и уходить корнями в темноту времён. Туда, где люди только начинали познавать силу Твердыни.
– Иль-Нойер уникальный остров, – ответил лорд Шенье. – Здесь эрром может стать любой из жителей. Твоя родовая ветвь тоже когда-то правила.
– Я из семьи бывших эрров? – на этот раз, не удержавшись, рассмеялась в голос.
Пройдя через детство взаперти, работу до потемнения в глазах и пренебрежительное отношение из-за бедности, я не могла всерьёз воспринимать его слова. Где я, Кэт Симас, неудавшаяся камеристка, и где Каталина Арди из рода бывших правителей? Мы с ней просто не могли быть одним и тем же человеком.
– Разве я сказал что-то смешное? – лорд Шенье сжал мои плечи, заставляя успокоиться и отнестись к разговору серьёзнее.
– До этого, на корабле, вы назвали меня дочерью предателей. А теперь рассказываете, что я почти ровня вам? Как над этим не смеяться?
Он вздохнул и склонил голову к моему плечу, так что я отчётливо слышала его дыхание, и заговорил шёпотом:
– Ты потомок эрров и дочь предателей. Твои родители пошли против наших традиций и отдали тебя врагам. Тебя, эн-нари, выбранную Твердыней для брака со мной. Они отвергли долг, нарушили клятву и заплатили за это сполна.
От этих слов по моей спине побежали мурашки. Лорд Шенье так легко говорил, что моим настоящим родителям пришлось расплатиться за пропажу дочери.
– Что с ними за это сделали?
– А что делают с предателями короны? – спросил лорд Шенье в ответ. – Думаю, ты и сама способна догадаться.
Таких предателей казнят. Так поступают с каждым, кто осмелился перечить верховному правителю.
– Но Иль-Нойер – не королевство, это не одно и то же, – мой голос дрожал.
– Да, – согласился лорд Шенье, – у нас порядки построже.
– Выходит, у меня всё-таки нет родителей… Тогда зачем рассказывать их историю?
Лорд Шенье провёл ладонью по моему плечу, медленно, будто утешая.
– Дело не в них, – заговорил он наконец, – а в том, кто ты на самом деле. Знать историю своего рода – это почти знать себя. Твоя мать была заклинательницей камней. Одной из лучших на острове. Твоя бабушка – тоже. И прабабушка. И все женщины рода. Ты потомственная эн-нари, Кэтлин.
Потомственная заклинательница…
– Я? – переспросила, до сих пор не веря. Простые люди о силах и возможностях заклинательниц вслух даже говорить боятся. О них шепчутся и рассказывают истории, и думают. Да, думают, когда видят на прилавках или в руках богачей дорогие заговорённые камни. Осколки силы Твердыни. Как я, Кэт Симас, могла обладать такой силой, что способна повелевать камнями? – Нет, – сказала себе, а не лорду Шенье. – У меня таких сил нет. И никогда не было. Я не могу быть Каталиной Арди.
Душегубец усмехнулся, и в его усмешке мне вновь послышалась горечь.
– Ты не можешь быть никем другим.
– А отец? Если мама была заклинательницей, то кем тогда был мой отец?
– Как и все мужчины здесь, он был хранителем Иль-Нойер. Если долг позовёт, любой из хранителей должен защищать остров даже ценой собственной жизни. Тем непростительнее поступок Ромула Арди. Он предал свой народ и подверг остров опасности.
– Но ради чего? Никто не совершает предательств просто так, – мне не верилось, что за поступком моих родителей не было веской причины. – Может, так они хотели меня защитить?
Будь у меня дочь, я бы тоже не пожелала для неё такой участи.
– Может быть, – голос лорда Шенье стал холодным и отстранённым. Будто разговор резко стал ему неприятен. – И кстати, родители – это ещё не вся твоя семья, – заметил он как бы между делом. – У Каталины Арди, которой ты так не хочешь быть, на острове осталась сестра. Или про неё ты тоже скажешь, что она не нужна тебе?
Глава 4
Моё едва согревшееся тело снова начал бить озноб. Дрожь оказалась настолько сильной, что её заметил даже лорд Шенье.
– Ну, хоть кого-то ты будешь рада увидеть на родине.
Рада ли я? Трудно сказать. Вряд ли это радость, скорее совершенно новое для меня чувство – ощущение принадлежности. Знание, что где-то на этом свете у меня есть родной человек. Конечно, и прежде у меня были и остаются близкие люди – мои сводные братья и сёстры, например. Такие же приёмыши, как и я. Семнадцать близких человек и двое приёмных родителей, которые, хоть и не давали любви и относились к нам, как нахлебникам или разнорабочим на ферме, всё же вырастили нас. Дали крышу над головой, кусок хлеба и какую-никакую одежду. Создали для нас подобие семьи. Странной, нелогичной, неискренней, но семьи.
Когда я решила покинуть ферму, в глазах Фредино и Мэри, так мы называли наших приёмных отца и мать, не было сожаления. Не было никаких чувств. Лишь облегчение, что они выполнили свой долг. Кому они так сильно задолжали, мы с моими братьями и сёстрами никак не могли понять. Но Фредино и Мэри заботились о нас настолько, насколько это было необходимо, и при этом никогда не подпускали нас близко. Будто не хотели привязываться.
– С сестрой… я хотела бы познакомиться. Хотя до сих пор сомневаюсь, что я та самая Каталина Арди.
Согревавший меня душегубец хмыкнул.
– Откуда эти сомнения? – спросил он раздражённо. – При нашей встрече у тебя на спине появились знаки, и между нами возникло… – он осёкся и замолк, но вскоре заговорил вновь. – Я узнал тебя сразу же, Кэтлин.
– У меня нет особой силы, а значит, я не могу быть вашей заклинательницей, – удивительно, что сам лорд Шенье этого не понимал.
– Сила эн-нари – не такая, как, например, у эрров. Она не возникает сама по себе, – ответил он. – Ей надо учиться. Её нужно в себе искать. Если ты родилась на материке, твою силу некому было раскрыть.
– Допустим, всё так… – прошептала я, ощущая, как тело ломит то ли от усталости, то ли от начинавшейся простуды. – Нам ещё долго ехать? – Дорога, поначалу ровная, теперь петляла и по ощущениям шла в гору. Я повела плечами, давая лорду Шенье понять, что можно меня отпустить, и наклонилась к окну. Отодвинула бардовую атласную штору и ахнула.
После выжженных земель Флуэна вид раскидистых высоких деревьев на фоне гор казался невозможным. Трепещущие на ветру кроны, хаотично разбросанные меж стволов и покрытые мхом валуны, подёрнутое облаками небо и круживший в нём белоголовый орлан. Всё это выглядело пронзительным и сказочным.
– Иль-Нойер очень красивый остров, – согласился с моим безмолвным восхищением лорд Шенье.
– Не переводите тему. Нам ещё долго добираться?
Душегубец усмехнулся и ответил расплывчато:
– Уже не настолько.
