больно. Алая кровь сочилась из многочисленных порезов.
— Кворк с вами, — выругалась, поманила светильник, подошла к мужчине. — Сама не верю, что собираюсь сделать это.
Вынула из волос шпильку, присела рядом с бочкой, поймала взгляд незнакомца. Никогда раньше не видела такого цвета глаз — сине-зеленых, меняющих оттенок, словно морской прибой. Впрочем, спросонья что только не привидится?
— Не дергайся, — приказала мужчине. — Могу случайно навредить.
Говорила больше для себя. Никогда прежде не помогала взломщикам и ворам. Нервничала, чувствуя, что он следит за каждым моим движением.
По одному вынула крошечные осколки, обработала рану настойкой, которую принес Мик. Надо же, обычно он жаловался, что ничего не может найти, а тут и пяти минут не прошло, как принес все необходимое.
— Лжец! — бросила я. Мышь и мужчина одновременно вздрогнули. — Сидеть!
Раненый, даже не зная языка, понял, что с женщиной в таком состоянии лучше не спорить. Молча терпел, пока я закончила перевязку. После приложил ладонь к груди, кивнул в знак признательности.
— Ах, какие мы воспитанные! — снова не сдержалась я. Напряжение отпускало, начиналась истерика. — Все, я свой долг выполнила и даже больше. Теперь убирайтесь. Оба!
Для наглядности указала пальцем на Дверь. Мужчина встал, но не спешил уходить. Что-то сказал моему теперь уже бывшему питомцу. Мик спланировал ко мне, ухватился лапками за большой палец, состроил несчастную рожицу.
— Кассия! — он попытался воззвать к милосердию или вызвать жалость. Я только покачала головой. Мик тяжело вздохнул. — Хоть покорми на дорогу.
Один мой знакомый с Земли говорил, что на три вещи можно смотреть бесконечно: как горит огонь, как течет вода, а третий вариант у него каждый раз был разный, в зависимости от настроения. Это могла быть улыбка ребенка, лицо любимой женщины, море на закате.
Я бы сказала, что бесконечно можно смотреть на то, как ест мужчина.
До сих пор не понимаю, как эти двое уговорили меня дать им второй шанс. Видимо, спросонья и после пережитого напряжения я плохо соображала. Я не только разрешила им остаться и рассказать свою историю, но еще и накормила их. Обычно не готовила не потому, что не любила, а потому что некого было угощать. Я могла бы обойтись салатом или бутербродом с колбасой, но взрослого мужчину нектаром не накормишь. Пришлось вспомнить азы кулинарии, которые нам преподавали в Академии. Да-да, инспектор Департамента и не такое должен знать, как любил повторять наш ректор.
Итак, я взяла глубокую сковороду, разогрела в ней масло с розмарином, бросила картофель. Любовь к нему привил мне Семен, тот самый знакомый с Земли. Он же регулярно снабжал меня мешком-другим этих странных овощей.
На другой сковороде собиралась пожарить мясо. И тут незнакомец снова меня удивил. Взял нож и принялся нарезать кусок говяжьей вырезки. У него это получалось так быстро и аккуратно, что впору было восхититься. Я же задумалась о том, где он приобрел столь бесценный опыт. Не на кухне, это точно. Там такие мышцы не накачаешь.
Я было испугалась, но потом решила не мешать ему. Не зарежет же он меня в самом деле. Хотя… Нет, долой дурные мысли.
— Ми-и-ик! — позвала притихшего зверька. — Давай-ка пошепчемся с тобой.
— Зачем? Рик все равно ни слова не понимает, — простодушно признался мышонок, выпустил плод розовой манагвы, который старательно очищал от кожуры, и зажал лапками рот.
Впору было сказать "ой"! Только в странной ситуации, продолжавшей удивлять меня, находилась я, а не мелкий лгунишка.
— Тебя, значит, понимает, — констатировала очевидное, — доверяет тебе. Даже имя свое назвал. Рик!
Я нарочно позвала мужчину. Хотела понять, не соврал ли мне мышонок. Гость бросил короткий взгляд в сторону Мика, что-то сказал ему и только после посмотрел на меня.
Глаза у него все же красивые, мелькнула мысль, и на кухне он неплохо управляется. Может, предложить ему место повара когда-нибудь, когда разбогатею? Пусть приносит мне кофе каждое утро в постель и свежую выпечку, и…
Рик улыбнулся так, будто прочел мои мысли. Теперь точно ой, потому что я успела представить не только кофе, но и возможного повара, и страстный поцелуй. Впору было покраснеть, но краснеть я давно разучилась, и все же по привычке прижала ладони к щекам.
— Мик, ты кого привел в мой дом? — разозлилась не на шутку и сорвалась на того, кто так подло обманул меня. — Что еще я должна знать об этом?..
— Рике, — пискнул мышонок и на всякий случай перелетел поближе к мужчине, а после и вовсе спрятался за его спиной.
— Я помню, как его зовут! — взмахнула лопаткой, которой помешивала картофель. Нацелила ее, как оружие, на мышонка. — Быстро рассказывай, кто он, откуда, как вы познакомились? Попробуй мне только соврать! Снова, между прочим!
Теперь уже Мик смотрел на Рика, но мужчина словно не заметил устремленного в его сторону взгляда. Разложил на сковороде нарезанное тонкими полосками мясо, присыпал солью и потянулся к моему набору специй. Открывал по очереди каждый бочонок, принюхивался. Хорошо хоть пальцами внутрь не лез.
Дикарь, настоящий дикарь! Он занимал чуть не половину моей кухни, или мне так казалось. Я постоянно натыкался на него если не физически, то взглядом. То, как быстро он освоился, как распоряжался всем без спроса, начинало раздражать.
— Мик, объясни ему, что я здесь хозяйка. Нельзя просто так… — начала и не договорила. Что можно сказать человеку, который смешивает мед с мелко рубленным чесноком и горчицей? Ненормальный и только!
Я терпела, пока он не потянулся к кориандру и черному горошку. Выхватила бочонок со специями, но Рик и не думал уступать. Спросил что-то, после указал на сковороду с картошкой, которая, судя по запаху, начала подгорать.
Я разрывалась между желанием навести порядок и поставить на место этого зазнайку и спасти картошечку. Выбрала второе, помня о том, какой дорогой ценой достается пища, тем более натуральная.
Схватилась за крышку и тут же отбросила ее: металл нагрелся так сильно, что невозможно было держать в руках. Большой и указательный пальцы горели огнем. Захотелось, как в детстве, взять их в рот, будто это могло унять боль.
Когда Рик взял меня за руку и поднес пострадавшие пальцы к губам, я подумала, что именно это он и сделает. Но тот лишь осторожно подул на них. Его дыхание, вопреки всем законам, было прохладным, как утренний ветер ранней весной. Боль никуда не делась, но стало немного легче.
Рик то ли так тонко чувствовал мое состояние, то ли читал мысли, но снова едва заметно улыбнулся.
