отзывчиво и добровольно наполняясь теплом.
Вот еще!
— Кар-кар, — миролюбиво гаркнула птица, бессовестно усаживаясь на мое плечо и заглядывая в лицо. — Кар!
— Значит, со мной собрался?
— Кар! — гордо заявил птиц, будто это я иду с ним, а не наоборот.
— Тогда вперед. Назад меня выведите? — ворон покачал головой, будто понял с каким вопросом я в нему обращаюсь, и замолк, вытягивая крыло вперед.
Госпожа Оливия де Сент смиренно ждала в гостиной не притронувшись к предложенной чашке чая без присутствия хозяина дома. Она была слишком воспитана, чтобы позволить себе такую оплошность. Ма-а-аленькая деталь, которая могла собраться в огромный ком неправильно произведенного первого впечатления.
Как говорил отец леди де Сент:
— Величие в мелочах!
И Оливия строго следовала рекомендациям отца во всем, кроме…
— Леди де Сент, — Черный Зверь, он же хозяин этого поместья в богами забытой глуши, прошел в гостиную, и коротко поклонился. Любой другой бы поспешил легко поцеловать ее пальцы, но не он. — Чем вызван ваш визит?
Грубиян.
Но Оливия, ни смотря на кольнувшее в груди великолепное воспитание, ни капли не расстроилась, и тем более не затаила обиды. Она прекрасно знала, что из себя представляет Аксар Хидай, и не смела требовать от воина почтения и галантности, как от пажей во дворце Его Светлости.
— Доброго дня, господин Хидай. Не сочтите за грубость, но я приехала с одной только целью, — ответила девушка, и Аксар вопросительно выгнул бровь.
Оливия действительно была хороша собой.
Художник, рисовавший ее портрет, не соврал ни в едином мазке, но только увидев девушку лично, глаза в глаза, он мог заметить то, что скрыла от него краска на бумаге.
Насыщенно каштановые кудри, ни смотря на влажность дождливого дня, ровными волнами спадали на белые плечи, виднеющиеся в вороте платья. Лицо по форме похожее на сердечко, выглядело невинным и слегла наивным, но глаза выдавали в обладательнице девушку вдумчивую и проницательную.
Только вот и у этой красоты он заметил изъян. Стоило легкой улыбке на ее губах пропасть, как левая половинка рта чуть опустилась вниз, кривя красивые линии. Практически незаметный паралич нерва, но Аксар ухватился за него, как за якорь, который позволит не обращать внимания на взращённый шарм знатницы.
Девушка улыбнулась чуть шире, заметив пристальный взгляд прикованный к своему рту, и опустила глаза:
— Так у меня с детства. Приношу извинения, если это ранит ваш взгляд.
— Ерунда, — отмахнулся Аксар совершенно серьезно. — Такая пикантность не может вызывать отторжения.
— Вы очень любезны, — шире улыбнулась девушка, и ее маленький дефект стал абсолютно незаметен.
— Любезность не моя сильная черта, леди. И приношу свои извинения, если это ранит ваш слух.
Обменявшись любезностями и обговорив самые слабые точки друг друга, леди Де Сент, наконец, потянулась к остывшему чаю с ложечкой розовой воды и одним кубиком белого сахара.
— Так в чем же цель вашего приезда в столь ненастное время? — мужчина опустившейся в соседний стул, не планировал растягивать прием в светских беседах, и проницательная леди де Сент быстро приметила нервозность, спрятавшуюся на кончиках мужских пальцев.
Будто он торопился как можно скорее выяснить главную причину прибытия возможной невесты в его берлогу, и умчаться по своим важным делам.
— Вы не любите долгие беседы, — вновь улыбнулась она, и Аксар согласно кивнул, проигнорировав завуалированный упрек.
— Именно. Я предпочитаю делать, а не мести языком. Для этого существует множество прихлебал, только и способных на то, чтобы нести бессмысленную, но великосветскую чепуху.
— Я ценю в людях решимость, — ответила девушка и Аксар заметил, как за секунду потух ее взгляд.
Леди де Сент была или великолепной актрисой, или ее действительно что-то заботило настолько сильно, что она едва держала на лице привычную маску воспитанности.
— Так и что же вас привело ко мне?
— Один очень… личный момент, — она подобрала слова и сперва Аксару показалось, что она вновь улыбнется, но уголок губы не поднялся вверх, а наоборот сполз вниз, но быстро вернулся в исходное положение. — Вы можете посчитать меня неразумной, совершающей ошибку, но уверяю вас: я все давно решила.
— Меньше лишних слов, леди де Сент.
На ее губах вновь появилась улыбка, на этот раз более печальная, чем та, которую надевают на балах и приемах, и сделав глубокий вдох, девушка все же ответила:
— Я предлагаю вам договорной брак.
— Мне это известно, — несколько изумленно ответил Аксар.
Сложно было воспринимать сватовство с портретами и прочей мишурой как нечто серьезное. Мужчине с трудом верилось, что люди, которых свели договора и условия, могут изменить лживое мероприятие во что-то серьезное и честное. Такой брак был для него обыкновенной бюрократией, которую так любил Его Светлость, наслаждаясь своими бумажками, векселями и книгами по учету.
Аксар же к подобного рода мероприятиям, как подсчет месячной прибыли или очередная дарственная, был равнодушен, и старался все делать отталкиваясь от души, а не от выгодной логики.
И сейчас его душа стремилась наверх, как можно быстрее смять девчонку в руках, и с наслаждением втянуть аромат темных волос…
— Вы не поняли, господин Хидай. Я предлагаю вам по истине договорной брак, без лишних сантиментов и игры на публику.
— Вам нужен статус замужней женщины, но при этом вы хотите сохранить полную свободу? — отбросив всю блестящую мишуру, и докопавшись до сути, уточнил Аксар. — Интересно. Но какая мне от этого выгода?
— Да, конечно, — с выдохом ответила она и небольшая грудь в вырезе слегка качнулась.
Красивая, бесспорно, но в голове у Аксара крутились только виды тех мягких вершинок, что он заметил под шелком своей рубахи на женском теле. Пальцы горели от желания смять плоть, сдавить ее пальцами, проверяя упругость и…
— Я могу предложить вам зерно моей магии, для потомков, — пронзительный взгляд зеленых глаз скользнул по его лицу как лезвие. — Сколько бы наследников вы хотели? Одного? Двоих? Троих? Я смогу их родить.
— Не сомневаюсь, — с насмешкой ответил Аксар, и расслабленно откинулся в кресле. — Только я не услышал истинной причины. А значит не могу дать свое согласие, не зная всех сторон вопроса.
Она долго готовилась к ответу, нервно теребя пальчиками кружево не слишком пышной юбки, и быстро моргала, прогоняя слезы. Но набравшись храбрости и
