из башен, я обратила внимание, что внешность ангелов редко красива. Они все будто искажены внутренними противоречиями и страданиями, будто вся тяжесть грехов человеческих осела в их сущности. И среди них редко встретить молодых. Они иногда исчезали, будто растворялись, на секунду-другу оставит после себя марево, как от парившего на солнце мокрого асфальта…
Ох… Как я любила запах мокрого асфальта…свежескошенной травы…
Иногда они просто шли, как и я со своим проводником — Ангелом. А иногда я слышала хлопанье крыльев — Ангелы летали, как большие птицы.
Мне выделили просторную комнату на самом верху одной из башен, с высокими сводчатыми потолками и почти во всю стену оконным проёмом. Вручив странный каталог с проявлявшимися изображениями мебели и разных предметов интерьера, оставили одну. Мне предстояло обустроить комнату по своему вкусу. Обращение с каталогом затруднений не вызвало — всё было интуитивно понятно и чем-то напоминало земной планшет, только смена страниц была послушна течению мыслей, а не движению пальцев. И любой предмет изменялся по желанию: подлокотники становились то резными, то мягкими, столик вдруг становился на ноги-лапы, а ковры меняли оттенки.
Рядом с моей комнатой, как мне сказали, находилась комната моего аколита…
***
Наставником пока оставили Назария. Услышав мою просьбу — как меня научил Майк — про аколита, он приподнял бровь, но комментировать не стал. Сказал только, что узнает, свободна ли она.
Расхаживая по своим апартаментам и мысленно примеряя расстановку мебели в соответствии с видом из «окна», я услышала вежливый стук в дверь.
«Кто бы это мог быть?» — удивилась я и крикнула:
— Войдите!
В комнату вошла пожилая женщина среднего роста с высокой причёской золотых волос, в солнечно-жёлтом халате с черным, как ночь, воротником и отороченными такими же полосками карманами. Белые босоножки были одеты на босую ногу.
Она остановилась, едва войдя в дверь, явно нервничая — она теребила край пояска, вглядываясь в моё лицо.
— Добрый день. А… кто вы? — я так же пристально вглядывалась в лицо женщины.
— Я — Зинаида Петровна, аколит твой, девочка, — от её взгляда и душевных интонаций защипало в глазах и закололо замершее сердце.
Её добрые зелёные глаза, чуть затянутые старческой поволокой, чуть склонённая к плечу голова и необыкновенное душевное тепло, исходящее от неё подействовали на меня странно — я подошла к ней, обняла, уткнулась в её плечо и… заплакала.
И женщина жалела меня чисто по-человечески: гладила по волосам, шептала слова утешения и терпеливо ждала…
Дорогой, Д., прости, что так долго не писала. За эти семь дней произошло очень много событий, но обо всем по порядку.
Как оказалось, Ангелы не спят, но в состояние, похожее на полудрёму, впадать могут — так они восстанавливают силы. И так теперь случается и со мной. И я услышала голоса. Знал бы ты, как я испугалась! Это случилось ночью, и было очень ужасно. Я еще не привыкла к нечеловеческому существованию, и для меня это оказалось выше всяких сил.
Сначала показалось, это сон. Будто я попала на сбор плакальщиц, или разом кто-то включил сотни записей незнакомых голосов. Неясные поначалу они сливались в гул, но он неумолимо нарастал и вдруг распался громкими отдельными кусками: мольбами, просьбами, стенаниями… На меня просто обрушилась лавина человеческой печали, тоски, горечь утраты любимых… Эта лавина затопила меня, казалось, даже вывернула наизнанку. И я завыла, чтобы заглушить их, металась по комнате и плакала, не в состоянии освободиться от тисков, что сжимали ледяной хваткой и без того застывшее сердце. Вся человеческая боль свалилась на меня, трясла так, что, казалось, подо мной ходуном ходила вся башня.
Бабушка Зина — по-другому своего светлого аколита я называть не могла — нашла меня очень вовремя. Говорят, что страдания, которые в первый раз приходят с голосами, могут выжечь Ангела изнутри. Она напоила меня эликсиром — на удивление, совершенно безвкусным, о котором я совсем забыла
— так неожиданно зазвучали для меня голоса. Стало легче.
А после этого в Канонах проявились знаки ещё на двух страницах. И уже из них я узнала, что без разрешения Небесной Канцелярии Ангел не может ничего стоящего: ни спасти, ни помочь, ни предупредить, ни вылечить — НИЧЕГО! На любое действие нужна — ты не поверишь! — БУМАЖКА! Ты понимаешь, дорогой Д., бумажка! То есть то самое разрешение в принятой тут письменной — ну или как оно тут называется — форме…
— Баб Зин, но как же так? Что это за правила такие дурацкие! Какая к Чёрту бумажка?
Петровна усмехнулась, отложила своё вязание:
— Милая, нынче вот так. Новая метла метёт по-новому. Поговаривают, лет пятьдесят так уже. Новый начальник пришёл и навёл такие порядки. А до этого Ангелы сгорали очень часто, отдаваясь людям всецело. Мало их стало, стали не успевать помогать всем, люди в ответ верить стали в них меньше, меньше звать, а Ангел без зова и молитвы не может, как человек без воды и еды. Так что не ругайся милая, ты сначала разберись во всём, а потом уж суди.
А ещё за мной закрепили территорию. Как оказалось, Ангелы не привязаны к людям, они, как супервайзеры, привязаны к территориям. Я уже даже не знаю, Ангелы списали у людей идеи, или они нашептали людям свои устои… Но вот теперь и я привязана к определённому месту. И хоть я ещё не прошла испытания, но своих подопечных уже видела — пару раз мы с Назарием спускались на Землю, и на меня там нахлынуло… Не буду опять об этом. Все равно уже ничего не исправить.
Но я хочу рассказать о встрече с ним…
Утро после приёма эликсира началось просто чудесно — силы вернулись ко мне, в голове тишина, и от того настроение было прекрасным. Я надела свободное длинное белое платье и уже хотела постучаться к бабуле, как в широкий оконный проем влетел Назарий.
— Стучать не учили? — буркнула я на него. Взял моду вламываться, как домой.
— Собирайся, нужна помощь и срочно! — не обращая внимания на моё замечание он протянул мне руку.
— Что случилось? — я оглядывала растеряно комнату я понимала, что собирать то мне нечего…
— Демоны опять творят на нашей территории свои дела, перетягивают души на тёмную сторону. Объясню всё позже, — Назарий крепкого меня обнял, и спустя мгновение мы были уже на Земле.
Госпиталь, куда мы зашли, был небольшой, зато шум стоял в холле жуткий. Между нами то и дело проносились медики с каталками, на которых со страшными ранами лежали и взрослые, и
