Леси потянул меня за волосы так, что я ахнула, но почему-то это меня успокоило. Больно, но при этом хорошо, и ощутилось как отклик того чудесного покоя, как когда он укусил меня в шею.
Он потёрся об меня головой, и зверь заёрзал ему в ответ.
— Не так встали, — прошептал он, и за волосы, как за рукоять, поставил меня на четвереньки, помогая себе другой рукой.
Кошка припала грудью к земле, подставляя мой зад, как будто у нас течка. Леси сдвинул трусы ещё ниже и они слезли. Пусть у Барса и была течка, но у меня — нет. Может, дело было в том, что я оказалась без белья, но такая поза с задранной голой задницей для меня была несколько унизительной. Я снова встала на четвереньки, чтобы это не выглядело, как будто я подставляюсь, и хотела заговорить, но тут он в меня вдвинулся, и я забыла, что хотела сказать.
Зверюга жаждала, но это случилось почти без прелюдии, и я была напряжена. Дико напряжена. Леси приходилось пробиваться внутрь. Он за волосы пригнул меня к ковру, как было, и это было столь же унизительно, но мне было наплевать. В первый раз мы с моим зверем были согласны.
Он трудился, пока не залез до упора, и тут остановился в нерешительности, застыл.
— Любимая, ты меня слышишь?
Слышу? Слышу? Кошка во мне заорала, и этот крик вырвался у меня изо рта. Я потеряла завоёванную территорию, поскольку зверюга совсем не враждовала со мной — ни капельки. Она стала двигать бёдрами, и хотя Леси остался неподвижен, мы стали выдвигать его из нашего тела, наружу, наружу, и когда самый кончик готов был выскочить, мы насадили себя на него.
— Ох ты… — донёсся его хриплый шёпот.
Мы двигались на нем, насаживались изо всех сил, глубоко, сильно, резко. Как будто что мы ни делай — все мало будет. Я ещё недостаточно раскрылась для такой резкости. Я почти тормозила его стенками, потому что ещё не раскрылась, но меня несло. Даже мысли не было насчёт подождать — только голая жадная потребность. Я хотела, чтобы он меня трахал — слово «секс» слишком приличное. И я не могла его заставить делать то, что хочу. Я хотела глубже, больше, и чтобы он мне помогал.
Он выпустил мои волосы, взял меня за бедра и поскакал в нашем ритме — кошкином и моем. Мы толкались и налезали, и как тогда в танце, моё тело следовало за ним, а не его за мной.
Это был танец плоти — его в моей, пока я не стала горячей и влажной, и он стал легче во мне двигаться, наружу и внутрь, внутрь и наружу. И когда он заскользил, то вдвинулся глубже, резче, будто понял меня без слов. Он чуть передвигал меня руками, пока не нашёл то местечко, которое искал, и тут всадил в меня так, будто хотел вылезти с другой стороны, и я заорала.
Он расширил меня резкими движениями, заставил принять его целиком и ещё чуть-чуть, и ту же воспользовался этим крохотным зазором. Он пошёл кругами, гладя мои стенки. Такой тонкой ласки никогда я не ощущала, когда мужчина бывал во мне. Так осторожно и притом такими мощными движениями бёдер. Это требовало куда больше силы, чем просто в меня всаживаться; силы самого разного рода.
Ударом вверх при движении назад он нашёл это местечко, никогда ещё не было такого.
И каждый раз, когда он по нему проскальзывал, у меня перехватывало дыхание, и он это слышал, потому что снова изменил ритм, потому что стал гладить его снова и снова. Не кончиком, но головкой и стволом, насколько мог только туда прижаться. Он гладил меня собой так, как раньше получалось только рукой и пальцами. И как всегда, когда этого места касаются так, как надо, ощущение было чуть-чуть по эту сторону боли.
Давление все росло и росло, балансируя на самой грани «слишком много». Такое наслаждение, что становилось почти болью. И наслаждение тоже росло, как что-то тёплое, расширяющееся, будто оргазм — это что-то отдельное от меня, оно вырастет и вырвется из тела.
Я смогла прошептать — почти прошипеть — его имя:
— Леси…
Он на долю секунды замедлился:
— Снежинка, ты…
— Не останавливайся, ради космоса, не останавливайся!
Он не стал переспрашивать. Чуть изменив положение, он закрыл глаза и отдался ритму собственного тела. Я пыталась двигать бёдрами, но его руки сжали меня туго, удерживая на месте. Удерживая неподвижно.
Росло и росло давление, оно переполняло тело, рвалось наружу — и вырвалось. Вырвалось в хлынувшем между ног потоке жидкости, с визгом, с царапаньем моих ногтей по ковру.
Леси последний раз глубоко и сильно вдвинулся меня, и громко, торжествующе зарычал. Поток энергии и жидкости унес меня в нирвану.
Придя в себя, чуть отодвинулся от меня, и я распласталась на ковре, не в силах шевельнуться. Блин, да мне даже смотреть было трудно, перед глазами расплывалось.
Он подполз ближе, отвёл мне волосы с лица и поцеловал.
Я нежно но вяло поцеловала его в ответ, он взял меня на руки, и отнес в мою постель, лег рядом, обнял меня, живот, и под его ласковые слова и в его крепких объятиях я и уснула. Счастливая и с улыбкой на лице.
Проснулась от нежных поглаживаний… я аж зажмурилась, не веря…
Тут грудным голосом рассеялись и меня поцеловали…
Я ответила.
Он печально оторвался, прижался лицом к моему животу… и так печально просительно посмотрел…
— Я тебя просила, любимый! Радужная ласка ты моя. И чмокнула в губы.
Тут мой животик заурчал, и мы весело рассеялись. Потом я прижалась к нему сильнее и попросила заглянуть с Зэтой. Моей чёрной звездочкой… сегодня. Я очень соскучилась…
Он меня обнял. И так мы сидели, пока мой живот не заурчал повторно. Он накинул на меня строчку, одним движением, которую я стала носить, потому, что ночью стала замерзать…
На кухне кашеварил моя звездочка. Зэта. Обернулся… и с точкой тоской и надеждой посмотрел на меня… что через миг я его уже целовала… и лапала. Ну люблю я преелеесть… и соскучилась… по ним. Звёздочеке и прелести…
Тут он встал на колени и прижал ухо к моему ещё плоскому животику… и с такой щенячей радостью… а мой живот взял, и заурчал…
Он тут же начал расставлять передо мной тарелки с едой… и я все съела!
И наконец заметила их изможденный вид… обняла за поясы их обоих и потонула в их любви, нежности, переживании…
Весь день они со мной игрались, забавлелись… веселились.
А как только стемнело, и мы вместе залезли в кровать… с моими эрогенными точками стали играть… я не осталась в долгу…
А потом в весёлой схватке за преелеесть и когда я оказалась сверху Зэта… я качнулась его поцеловать… и мы с шоком уставились друг на друге… ибо он был внутри… он прикрыл глаза и застонал…
Я же неуверенно начала подниматься. и опустилась… от его ощущения внутри… где было горячо, тесно и влажно… я возбудилась ещё сильнее… и уже увереннее начала древний танец… стараясь и ноющей горошинкой по его паху елозить… потом он поймал мою грудь ртом… а вторую грудь закусил Леси. а потом меня перевернули, и контроль взяли на себя… чувствуя, как орган Зэта трется о мои стеночки, и нет нет, но задевает точку. Губы и руки Леси на груди…
