— Нет, милорд, не доводилось, — ответил Элихио.
— Неужели Даллен не приглашал тебя?
— Нет, он приглашал, но… — Элихио замялся и вздохнул.
— Почему же ты отказался, если он звал тебя? — спросил лорд Дитмар.
Элихио немного помолчал, насупившись, потом вскинул глаза и ответил:
— Скажу откровенно: мы принадлежим к разным кругам. Даллен — сын лорда, а я… Я всего лишь сын школьного учителя. Отец всегда говорил, что неравенство ни в дружбе, ни в любви не приводит ни к чему хорошему.
— Ты тоже так считаешь? — улыбнулся лорд Дитмар.
Элихио вздохнул.
— Я не знаю… Мы с Далленом говорили об этом, и он считал, что это не так. Я, если честно, ещё не пришёл к какому-то устоявшемуся мнению по этому вопросу. Разумеется, мне хотелось бы согласиться с Далленом и не согласиться с отцом, но…
— Но? — улыбнулся лорд Дитмар.
— Но в жизни бывает по-разному, — закончил Элихио. — Нет чёткой закономерности.
— А Даллен бывал у тебя? — спросил лорд Дитмар.
— Да, он был у меня несколько раз, — ответил Элихио. — И всякий раз мне было неловко.
— Почему же тебе было неловко?
Элихио невесело усмехнулся.
— Вы видели нашу с отцом квартирку, милорд… А теперь я даже такую не могу себе позволить.
Лорд Дитмар помолчал некоторое время. За окнами была кромешная зимняя мгла, и без приборов навигации невозможно было бы найти дорогу, но флаер был оснащён самой лучшей системой навигации, которая только была возможна на таком виде транспорта.
— Видишь ли, дружок, дело не в том, чей ты сын, — проговорил наконец лорд Дитмар. — И не в том, где ты живёшь, потому что тебя ценят в конечном счёте не за это. Скажи, разве Даллен любил тебя за твоё происхождение, положение в обществе или материальные возможности? Я так не думаю. Он любил тебя за то, что ты — это ты. За твоё сердце, твою душу. Наверно, это и есть самое главное в нас. То, за что нас можно любить.
Элихио улыбнулся.
— Даллен говорил так же. Теперь я вижу, в кого он пошёл.
Ему хотелось спросить: почему подонки, подобные Эммаркоту и Макрехтайну, выбирают себе в жертвы тех, кто лучше, чище и достойнее их? Впрочем, он знал ответ и сам: просто потому что они не такие. Элихио не стал говорить этого вслух лорду Дитмару, потому что это было бы слишком больно им обоим.
Когда Элихио увидел за окнами огромный таинственный особняк, окружённый обширным заснеженным садом, освещённым сиреневатыми фонарями, было уже полвосьмого. Флаер опустился и замер на площадке перед ангаром, осветив передними огнями дверь и рослого парня в серой куртке, синей шапке с козырьком и высоких сапогах, с широкой лопатой для чистки снега. Щурясь от яркого света, он заслонил рукой глаза.
— Вот мы и дома, — сказал лорд Дитмар, открывая дверцы флаера.
Они вышли из флаера. Парень с лопатой сказал:
— С возвращением, ваша светлость. Прикажете поставить ваш флаер в ангар?
— Да, Йорн, будь так любезен, — ответил лорд Дитмар.
Элихио достал свои вещи из багажника. Лорд Дитмар представил ему парня:
— Это наш садовник Йорн.
Парень снял с лысой головы синюю шапку. При богатырском сложении глаза у него были ясные и чистые, детски-наивные. Элихио предположил, что он был клоном с Мантубы: у них всех были такие глаза.
Они спустились с площадки перед ангаром по ступенькам, которые вели к широкой, не слишком длинной дорожке. По этой дорожке они прошли к крыльцу. Дом казался старинным и как бы устремлённым вверх, с высокими стрельчатыми окнами и остроконечными стройными башенками. Дверь им отворил очень представительный и серьёзный индивид в чёрном строгом костюме и белых перчатках, абсолютно лысый. Поклонившись лорду Дитмару, он сказал ясным и звучным голосом, с чёткой дикцией:
— С возвращением, ваша светлость, добро пожаловать домой. — Взглянув на Элихио, он спросил: — А это и есть наш дорогой гость?
— Он самый, — ответил лорд Дитмар с улыбкой. — Прошу любить и жаловать. Элихио Диердлинг, друг Даллена по академии.
Лысый индивид приподнял брови, и его взгляд, обращённый на Элихио, потеплел. Поклонившись ему, он сказал:
— Добро пожаловать, господин Диердлинг. Меня зовут Эгмемон, я дворецкий.
Он с первого раза правильно расслышал и правильно произнёс фамилию Элихио, и это сразу внушило Элихио нечто вроде уважения к нему. Он взял у Элихио его сумку и чемодан.
— Куда прикажете отнести?
— Отнеси вещи в комнату Даллена, — сказал лорд Дитмар. — Наш гость расположится там.
— Слушаю, милорд.
Дворецкий понёс вещи наверх, поднимаясь по широкой белой лестнице, устланной бордовой ковровой дорожкой, а лорд Дитмар снял плащ и перчатки. Элихио окинул взглядом огромную гостиную, высота потолка которой была не меньше шести метров. Осветительная панель с вечерним пейзажем на стене наполняла комнату тёплыми красками заката, прогоняя зимний сумрак, а в огромном камине трещал огонь, и Элихио сразу попал в атмосферу уюта и спокойствия.
— Наконец-то вы дома, милорд! — раздался откуда-то сверху серебристый голос.
Глаза лорда Дитмара засияли таким же тёплым вечерним светом: по лестнице спускалось очаровательное юное существо в белой тунике и лиловой накидке на плечах. Ступая по бордовой ковровой дорожке маленькими ногами, обутыми в домашние белые сапожки на плоской подошве, существо скользило по перилам лестницы белой рукой с унизанными кольцами пальчиками и сияло лорду Дитмару лучезарной улыбкой. Оно спускалось неторопливо, подпирая другой рукой поясницу, а под белой туникой круглился довольно большой живот. Лиловая накидка крепилась к тунике сверкающими застёжками, длинную белую шею прелестного существа охватывало тонкое колье из альгунита(1) с крупными каплеобразными феонами(2), а чистый гладкий лоб венчала точно такая же диадема, как у лорда Дитмара. Каштановые с медным отливом волосы этого пленительного создания были искусно убраны в изящную причёску, где каждый локончик шелковисто блестел, принимая рыжеватый отсвет огня в камине. Элихио подумалось: уж не видение ли это?
— Здравствуй, моя радость, — поприветствовал его лорд Дитмар с нежностью в голосе и во взгляде, целуя молочно белый, гладкий лоб. — Познакомься: это друг Даллена, Элихио Диердлинг, о котором я тебе говорил. Элихио, это мой спутник Джим.
