Тебе, как и едва ли не всем на этой чертовой земле, Я — НЕ ПО ЗУБАМ!
И ты знаешь это, уродец!
Знаааешь…
(вдруг его голос переменился: стих до едкого шепота)
А потому зря,
зря начал тявкать в мою сторону.
Теперь я не отстану. Нееет!
Не дам тебе свободно дышать.
(разворот в мою сторону)
И ты, малышка.
… запомни, даю лишь ОДИН ШАНС себя и своего малыша спасти, ибо потом — никого не пожалею.
— СУКА, ЗАТКНИСЬ! — вмиг кинулся на него Марат, но прыжок — и тот вылетел долой в распахнутое окно,
.. исчез. Исчез бесследно.
… "один шанс, лишь один шанс" — болезненно пронеслось в моей голове…. вторясь безумным эхом.
Глава Семьдесят Четвертая
Как долго можно всё строить, и как быстро — всё рушиться…
Как долго можно идти к вершине, и как быстро — скатываешься вниз.
Так и с нами произошло. Со мной.
Многое тогда повторял, объяснял…. клялся Марат.
… многое я услышала (хоть и не поняла, не захотела понять), и многое упустила — дабы совсем не сойти с ума.
Я всё еще сидела в своем, укромном, углу — и тихо плакала…
Мне было страшно, очень страшно
и… невыносимо больно.
Казалось, человек, которому я так доверяла, знала, верила…
… которому жизнь свою и своего малыша отдала — меня предал.
Он врал мне. ВРАЛ…. скрывал самую… ужасную тайну.
Я, я даже… не могу привести пример, чтобы целиком описать всё то, что сейчас произошло. Из-за чего моя сказка не просто рассыпалась на осколки, она превратилась в прах… — и тут же сдуло всё ветром. Ветром недоверия, предательства и лжи.
…
— Я молчал, Патти… Молчал, потому что у меня не было выбора…
— Потому что я начну завидовать? Ты так думал?
— Нет! Нет, конечно! Кому завидовать, Патти?
Старперу, который застрял в жизни…. потеряв элементарную надежду на смерть? Легкую, "отписанную Богом" смерть?
Я все это время проклинаю, то… кем стал, и что вынужден делать…
— И ты…? Ты пил… из меня?
(нервно сжалась, прикрыла веки я — от боли…. от боязни услышать жуткую правду)
— Из тебя? нет! Нет, конечно!
Не пил, и не пытался!
И никогда не буду!
КЛЯНУСЬ!
(попытка подползти ко мне ближе — но от страха я невольно еще сильнее спиной вжалась в стену — замер, замер пристыжено Марат; опустил взгляд в пол;
оставил свое глупое желание близости)
— Почему?
(раздался мой вопрос в тишине, как сорванный колокол, лязгнувший об каменные плиты)
(застыл в шоке Дюан, взгляд вмиг выстрелил мне в глаза, желая, наверно, убедиться, что ослышался;
но нет — вопрос был задан)
— Потому что очень люблю! Родная моя… Люблю я тебя! Больше всего на свете люблю…
(и снова попытка приблизиться, обнять — но тут же я отпрянула как от кипятка в сторону, невольно повалившись на пол)
— НЕ ТРОГАЙ!
… прошу.
— Прости…
(замер в шоке и стыде)
… и снова минуты тишины. Напряжения.
Тысячи вопросов молча — перебираю, выбираю… самые важные.
— И кто этот мужчина?
(несмело подвелась, вновь расселась в своем укромном месте)
(тяжелый вздох)
— Берн де Геер. Когда-то я уже тебе о нем говорил.
Важная персона в мире вампиров.
Он занимает пост Смотрителей. Следит за порядком.
— И чего он явился?
— Напомнить мне, чего я не имею права делать.
— И что это?
(нервно дрогнул мой голос)
— Патти…
— Скажи…. прошу.
(шумный вздох;
тяжелые секунды сомнений)
— В нашем мире существует лишь три закона… И они явно далекие от жизни обычных людей.
Первый: всякой ценой хранить тайность вампирского существования.
Второй: не имея "легальной" на то причины, невозможно убить соплеменника или его прирученного.
Третий: сотворив себе подобного, отдай свое место в бытии.
— Как это?
(нервно, криво улыбнулся)
— Если я обращу тебя в вампира, то меня тут же убьют.
— Почему??
(тяжело сглотнул)
— Патти…
(глубокий шумный вдох, оперся спиной на стену; взгляд в потолок)
Всё… очень сложно.
За последние тысячелетия вампиров стало жуть, как много,
правда, и количество простых людей тоже немало возросло.
Но… всё сложнее и сложнее становиться блюсти первый и второй законы.
Да и потом, никто не отменял жажду власти и монополии, ненависть к соперникам и конкуренции.
Увы, превратившись в вампиров, мы не теряем рассудок. Мы не становимся простым диким зверем, живущим по Законам Природы.
Нет.
… человеческие качества остаются при нас. Остается нрав, эмоции, переживания.
Казалось бы, это самое главное, ведь добро и любовь остается.
Но нет.
… чем дольше живешь, тем всё сильнее во всем, что тебя окружает, разочаровываешься.
Отчего доброта сменяется если не на обиду, то на злость.
А власть, сила, полученная от новой ипостаси, только портит, усугубляет пороки.
Алчные, коварные, гнилые люди… совершенно теряют чувство сострадания, понимания и человеколюбия.
Едва ли не каждый вампир — мизантроп, но… не из-за того, что приходиться питаться человеческой кровью, а из-за душевной боли, вызванной, причиненной… этими же людьми.
Это всё — весомые факты, аргументы, причины.
А потому… допустить разрастание подобной "негативной", могущественной массы — глупо в любом проявлении.
Вот и был возведен Третий Закон, и назначены Смотрители, выполняющие, как превентивные, так и карающие функции…
— Мне не нужно твое место, мне… и так хорошо. Я…
— Патти, но однажды всё равно станет выбор: твоя или моя смерть. И как думаешь, что я выберу?
… Берн это понимает. Вот и пришел…
— Но он нарушил тайну…. почему… его не накажут?
— Если станет известным, что был преступлен Первый Закон, то никто явно не поверит в то, что это было совершено Смотрителем, а не мной…
Твое, мое слово против слова Берна — ничто.
Элементарная, глупая человеческая логика.
Да, да.
(тяжелый вздох)
Она также нам присуща.
— Но…
— Патти,
… и то, что он говорил — это неправда. Он не посмеет на деле угрожать тебе… Ни тебе, ни малышу.
