— Привет, ребята, — сказала я, обнимая их обоих, дабы восполнить мое первоначальное эгоистичное нежелание, чтобы они оставались.
— Я так сожалею о твоем дяде, — прошептала Кира, ласково похлопывая меня, когда я отпустила ее. — Если есть что — нибудь, что мы могли бы сделать…
— Спасибо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Цветы, которые вы послали, были очень красивы.
Все они были красивы, но после мемориала мы отослали их в местную больницу. Никто из нашей большой команды не захотел взять их домой, а у меня не было места для множества цветочных веточек, букетов и венков.
— Это было меньшее, что мы могли сделать, — ответил Менчерес со своей обычной любезностью. — Я сожалею, что приходится навязываться, когда у тебя такое горе. Однако —
— Все в порядке, — перебила я, снова механически улыбаясь. — Я знаю, что плохие парни не просят тайм — аут только из — за того, что кто — то умер. Я ценю, что вы руководили всем в течение прошлых нескольких дней, но сейчас пришло время нам с Кости вернуться в дело.
Я жестом пригласила их присесть, и, как и положено вежливым хозяйкам, спросила, не хотят ли они что — нибудь выпить. Как и предсказывал Кости, никто из них не попросил подлинную версию "кровавой Мэри", а взяли только воду. Ее, по крайней мере, у меня было полно.
Менчерес подождал, пока я присяду, чтобы погрузиться в то, зачем они приехали.
— Я узнал, что случилось с Надей Бессель, — заявил он.
Я тупо уставилась на него.
— С кем?
Кости тоже в замешательстве вздернул голову. Хорошо, что я не была единственной, кто чувствовал себя потерянным.
— С человеческой женщиной, которую вы искали, — поправился Менчерес. Увидев мой по — прежнему запутавшийся взгляд, он вздохнул. — С той, что работала с репортером, с которым ты дружишь, и которая исчезла, проверяя слухи о вампирах?
— О! — сказала я, когда в моей памяти, наконец, загорелась лампочка. Я совсем забыла о том, что отослала фото и информацию о Наде Менчересу, чтобы он смог распространить их среди своих союзников, дабы найти хоть какую — нибудь подсказку относительно того, что с ней случилось.
— Она мертва? — со смирением в голосе спросила я. Бедный Тимми. Он так надеялся, что с ней все хорошо.
— Нет, — сказал Менчерес, тем самым удивляя меня. — Напротив, ей весьма хорошо, согласно тому, что я обнаружил.
— Тогда к чему этот «ух — ох» тон? — осторожно спросила я.
Его губы изогнулись.
— Мой «ух — ох» тон к тому, что, как ты упомянула, у твоего друга более чем просто платонический интерес к Наде, а она теперь любовница сильного вампира, у которого нет никакого намерения ею делиться.
— О, — повторила я, на сей раз более глубокомысленно. — Его добровольная любовница?
Некоторые вампиры не улавливали понятие «"нет” — значит нет».
— Ее добровольная любовница, — поправил Менчерес.
М — да. Шансы Тимми с Надей только что перешли с отметки «крошечные» к «никогда не случится». Я была рада, что она жива и не удерживается там против желания.
Я считала, что Менчерес приехал с более мрачными новостями об Аполлионе, потому подобное сообщение можно было счесть поводом открыть шампанское, если бы оно у меня было. Сердце Тимми могло и быть разбито, но с Надей могли случиться вещи намного хуже. Она отправилась на поиски вампиров и очевидно нашла намного большее, чем справедливое доказательство их существования.
— Твои источники достоверны? Надя точно с этой вампиршей добровольно или остается там под трансом?
— Я знаю вампиршу, с которой находится Надя, — заявил Менчерес. — Заставлять человека, пусть даже обнаружившего нашу расу, оставаться с нею— очень не похоже на Дебру. Она могла легко отослать Надю обратно без единого воспоминания об ее открытии.
— Если только Надя не как я, — сказала Кира с маленькой улыбочкой. — Когда мы встретились, стирание моей памяти удавалось тебе не так уж хорошо.
Менчерес издал рычание, настолько обрамленное страстью, что мне захотелось отвести взгляд.
— Но ведь в конце сработало необычайно хорошо, — пробормотал он Кире.
Ее мягкий смех тоже был наполнен нотками, которые бы лучше оставить за закрытыми дверьми. Технически, они ничего не делали, а просто сидели вместе на диване, но воздух вокруг них настолько наэлектризовался, что в своем собственном доме я чувствовала себя почти как вуайерист. Я отвела взгляд, принявшись изучать свои ногти, будто внезапно мне приспичило заняться маникюром.
Уголком глаза я поймала ухмылочку Кости. Он знал, как это затронет меня. Однако, конечно же, внезапный жар, начавший исходить от них двоих, не сделал совсем ничего, чтобы смутить его. Менчерес и Кира могли бы начать трахаться как кролики прямо перед ним, а он, скорее всего, просто предупредил бы их, что диван, на котором они забавляются, имеет тенденцию переворачиваться во время такой активности.
Если Менчерес и Кира хотели подняться наверх в гостевую комнату, то ради Бога, но если они собираются остаться здесь, мне нужно разрядить обстановку.
— Это было нехорошо со стороны Нади исчезнуть так, не сказав друзьям, что с ней все хорошо, — сказала я, откашлявшись.
Менчерес начал усмирять потоки излучаемой им энергии, пока комната не вернулась назад к уровню PG–13[12], вместо R[13], плавно переходящего в NC–17[14].
— Дебра из тех, кого вы называете «старая школа», — ответил он, отрывая свой пристальный взгляд от Киры, чтобы посмотреть на меня. — Она не захотела бы, чтобы Надя контактировала с людьми из ее прежней жизни, особенно с теми, кто был заинтересован в раскрытии нашей расы.
Ее прежней жизни. Я почти фыркнула. Это было чертовской правдой, потому что, как только человека вовлекали в мир вампиров, ничто в его жизни уже никогда не могло стать прежним.
Затем я поглядела на профиль Кости, отмечая его вьющиеся волосы, красиво очерченные скулы, темные брови и губы, достаточно твердые, чтобы быть мужскими, и достаточно полные, чтобы считаться греховными. И в моей жизни, как только я погрузилась в мир вампиров, уже ничто никогда не становилось прежним. Но наблюдая сейчас за Кости, я поняла, что никогда не захочу, чтобы было по — другому. Я надеялась, что Надя нашла хоть половину того же огромного счастья в своих отношениях с бессмертным, какое я нашла в своих.
— Я позвоню Тимми, сообщу новости, — сказала я, поднимаясь.
— Бедный парень не может вздохнуть спокойно, если дело доходит до женщин, — заметил Кости.
Я встретила его темно — карий взгляд первой настоящей улыбкой за прошедшие несколько дней.
