Ведьмы склонила голову набок.
— Мне надо, чтобы ты ответила на пару вопросов, точнее даже на один, — пояснил Верлеас.
— И этого будет достаточно?
— Скорее всего, но если ты будешь так настроена против меня, у нас ничего не получится.
— Я отвечу на твой вопрос, — кивнула Хэла, — если ты ответишь на мой. Но ответишь честно.
— Вот как? Хорошо, — согласился маг. — Какой вопрос?
Женщина прищурила глаз:
— Почему ты ушёл из башни?
— А если ответ тебе не понравится? — поинтересовался он.
— Не важно, — отозвалась ведьма.
— Люблю богатство, а в башне ты вечно нищий и голодный. А ещё не люблю войну, — небрежно проговорил маг и одарил её самой своей очаровательной улыбкой. — Теперь мой вопрос.
Хэла покачала головой:
— Я попросила честного ответа, — возразила она.
— А я соврал? — прищурился Верлеас и развёл руками. Но на это ведьма ухмыльнулась и развернулась уходить. — Что? Подожди… хорошо!
— Ещё раз не вернусь, — предупредила Хэла.
— Садись, — маг показал на кресло перед собой. — И не бойся, я ничего тебе не сделаю — не хочу потом иметь дел с Тёрком, и уж тем более с Рэтаром Гораном.
Хэла видела, что Верлеас стал серьёзным, поэтому села в кресло.
— Выпить сделаешь нам? — спросил он и на вопрос в её взгляде, пояснил: — Своё не предлагаю, чтобы ты не подумала чего лишнего.
— Хорошо, — повела головой ведьма и когда маг принёс воды и пару кружек сделала вина.
— Неплохо, — оценил маг, отпивая. — С чего ты взяла, что я соврал?
Она пожала плечами, потому что объяснить не могла. Просто видела, что Верлеас такой же как она, может быть — прикрывает болезненное шутейками, прикидывается славным или полным сарказма.
— Ты не из бедняков? — спросила Хэла и пофиг, что он там себе подумает.
— Нет, — ответил Верлеас. — Я из семьи книтов ферната Тринасы. Моя семья отвечала, да до сих пор отвечает, за добычу одного минерала. С одной стороны ничего особенного, но этот минерал используют при окрашивании тканей. Добавляют в краску, чтобы при последующих стирках цвет не вымывался из нитей. Вроде пустышка, но без этого никак. Я получил хорошее образование, я жил в достатке и тепле. А потом во мне проснулась магия.
— И ты попал в башню, — сказала Хэла. — Прослужил десять тиров и ушёл.
— Да, — он вздохнул. — И я перестал служить башне, потому что я был магом в фернате Отой Итэга. Служил Дэялгам. И я предпочёл бы спать в грязи, жрать гнильё, предпочёл бы любую войну, такой мирной жизни, какой жил, прислуживая этим выродкам. Дэялги призывали ведьм, вязали их кровью, клеймили, пытались найти… не знаю, всесила, что они пытались сделать. Им просто нравилось мучить и пытать, смотреть на страдания людей.
Верлеас потёр лоб, потом нервно хлебнул вино.
— Отсюда я много знаю о других мирах. Я много знаю о чёрных ведьмах. Я много с ними говорил. Меня звали их исцелять. Порой в прямом смысле делать снова целыми, — он говорил с трудом, осторожно вытягивая это из себя. — Да, я боевой маг, но приходилось лечить и я достиг в этом успеха. Теперь я умею это делать. Хуже всего был Ханга Дэялг, отец Джэлта, военного советника. Ты должна была видеть его.
— Да, — ответила ведьма. — Такой бесцветный мужик.
Маг ухмыльнулся:
— Да, бесцветный. Его отец был мерзким ублюдком. И если Джэлт показался тебе отвратительным, то на фоне отца — он невинная девица. В изуверствах никто с Хангой не сравниться, — мужчина поморщился. — Внутри меня столько раз бурлило желание прибить урода. И когда я отслужил свой срок, и башня предложила мне выбор, то я выбрал свободу не задумываясь. Только бы не видеть этих несчастных искалеченных женщин, — Верлеас нервно повёл плечами. — Такой ответ тебя устроит, ведьма?
— Да, маг, — ответила Хэла, понимая, что он говорил искренне. Чувствовала это.
— Что случилось с тобой перед тем, как ты сюда попала? — спросил он.
Женщина нахмурилась и пожала плечами.
— Ты умерла? — спросил внезапно Верлеас и она невольно вздрогнула, надеясь, что он не заметит. Но он заметил. — Так ты всё-таки мёртвый призыв.
Взгляд его стал восхищённым, как у хирурга перед неизбежной сложной операцией.
— Мёртвый призыв? — переспросила Хэла.
— Да.
— Что это значит?
— Если бы я знал…
— Что? — ведьма встала. Она прибьёт этого мага, не надо было приходить…
— Сядь, сейчас объясню. Никто не знает, — Хэла села и маг благостно кивнул на это головой. — Точнее…
Он нахмурился, какое-то время думал, потом посмотрел на неё своими малинового цвета глазами:
— Когда магия ушла с исходом богов из нашего мира, — стал объяснять Верлеас, — маги стали искать способы подпитки оставшейся магической материи. Один из них практиковал призыв. И однажды он призвал умирающего человека. Все опыты он записывал. А вот тут — никаких записей в общих учебных книгах по магии нет. Кроме одного чёткого правила — если призыв смертельно болен или умирает, то его нужно уничтожить.
Внутри у Хэлы всё сжалось, она невольно нахмурилась, пальцы заледенели, а нутро скрутило в бараний рог.
— Но я не верю, что тот маг написал только это, — продолжил Верлеас. — Думаю, что есть пара версий книг с полным описанием происходившего и результатами изучения такого призыва.
— Как лабораторная крыска, — проговорила Хэла, не глядя на мага.
— Что? — конечно маг её фразу не понял.
— Ничего, — ответила ведьма. — Почему меня не убили?
— Это интересный вопрос, — хмыкнул Верлеас. — И я могу только предположить.
Хэла подняла на него глаза.
— Обычно призывом занимается опытный маг и кто-то из учеников, — объяснил он. — Но в твоём случае это были два ученика, да ещё и очень скудно одарённых. Я видел их, когда приходил в башню смотреть на последствия того переполоха, который ты там учинила. Я был удивлён, ведь тебя призывали Горанам. Но сейчас, исходя из понимания ситуации, которая вокруг них и Изарии происходит, мне понятно, что сделано это было специально. Хотели ослабить Изарию за счёт кое-как призванной чёрной ведьмы.
Верлеас довольно ухмыльнулся и развёл руками.
— Невероятная глупость, — фыркнул он, продолжая, — ослабить Рэтара Горана можно только убив его. При чём несколько раз, несколькими разными способами.
Хэла молчала, ей было плевать на шутки мага, потому что паника, расползавшаяся внутри, как раковая опухоль, пугала до жути.
— В общем, они сделали очень плохой призыв и они это поняли, но, — Верлеас снова стал серьёзным. — Понимаешь, для призыва серых у магов всегда есть кровь дома, которому призывают серых. Но чтобы призвать ведьму, нужна кровь кого-то одного. Чистая. В данном случае кровь достопочтенного Рэтара Горана. Они сделали призыв, призвали тебя, использовали кровь, а потом — надо было убить тебя, и пойти за новой кровью к ферану Изарии. А это очень и очень страшная история. У такого как он, просто так кровь не попросишь. Да и все знают, как он относиться к призыву. Да и башня ему должна. И не один раз.
Верлеас налил себе ещё вина.
— Поэтому скорее всего маги просто испугались. Хотя может толком и не поняли, что ты умирала. В любом случае, вылечили тебя и подумали, что этого будет достаточно. Отдадут тебя Горанам и ты станешь их проблемой.
— Так моя необычная для чёрных ведьм сила — это следствие того, что я мёртвый призыв? — уточнила Хэла. — И вот это — она лечит, вместо калечит и прочая ерунда…
— Узнать подробности можно было бы в полной версии книги, — ответил маг. — Но на самом деле, вот это "чёрные ведьмы всегда злые" — такие пустые старческие предрассудки. Ведьмы становятся злыми, потому что их за людей не считают, а сила в них есть. Тем более они рождают тени, а тени питаются злобой, раздорами, болезнями, смертью. Конечно ведьма предпочтёт быть в ладу со своими тенями, будет их приумножать, чтобы быть здоровой и сильной, чем вставать с ними в противодействие ради того, чтобы делать хорошее, но при этом всё равно на неё будут смотреть как на грязь, плевать и слать проклятия в спину.
