– Донья, я не знаю ваших вкусов, а отвлекать не хотела, – радостно проскрежетала она. – Поэтому набрала всего понемногу.
Бутылку протянула мне с таким видом, словно была уверена: это в ужине главное. Правильно подобранное вино позволяет не заметить мелких недостатков блюд, особенно если продуктам уже не один десяток лет. Конечно, фрукты, которые ели мы с Раулем, на вкус казались свежими, но вино к ним тоже подавалось…
– Сейчас еще за белым вином схожу, донья, – спохватилась Альба, – а то непорядок, если выбора нет.
– Я не увлекаюсь спиртным, – остановила ее, – мне и одной бутылки много.
– Это вы так говорите, пока не попробовали, – тоном завзятого соблазнителя заявила горгулья. – Как пробу снимете, не вторую бутылку потребуете, а десяток.
– А вы не составите мне компанию, Альба?
– Я? – Горгулья так удивилась, что села на попу, как большая каменная собака. – Есть с вами?!
– А что такого? – удивилась. – Или вы не едите обычную еду и вам нужно что-то экзотическое?
– Скажете тоже, донья, – горгулья немного пришла в себя, – обычно мы питаемся энергией, но и такую еду можем есть, только усваивается она хуже. Но едим мы ее не для усвоения, а для удовольствия. Только кто же нас такими блюдами кормить будет?
– Если для удовольствия, тогда давайте поужинаем вместе. А вино? Вино вы пьете?
Смущенная Альба кивнула и исчезла, чтобы почти тут же появиться со второй бутылкой и бокалом. Столовые приборы для себя она тоже захватила, правда орудовала ими неумело, сказывалось отсутствие тренировки. Или, скорее, опыта, потому что Сиятельные были теми еще снобами и обращали на своих помощников внимания меньше, чем на пыль под ногами. Помогают – значит, должны.
Вино – что красное, что белое – оказалось гораздо лучше того, что горгулья предлагала Раулю. Вкус и аромат раскрывались ярким букетом, подобного я не пробовала ни в прошлой, ни в этой жизни. Впрочем, в этой мне особо и не довелось пробовать вина, слишком юный возраст, в таком приохотиться к выпивке – раз плюнуть. Поэтому я хоть и восхищалась напитком, но не усердствовала, предпочитая налегать на еду, она тоже была выше всяких похвал.
– Все так вкусно, – решила подольститься к горгулье, – это вы сами делали?
– Что вы, донья, – вздохнула Альба, – кто же нам еду доверит? Когда Теофрения еще была страной Сиятельных, король пару раз в год отправлял своих поваров в университет. Они готовили, а маги сохраняли блюда в стазисных шкафах. Эх, были времена…
– Возможно, все еще вернется. В Теофрении осознали, сколь пагубно оказалось лишиться Сиятельных, и планируют ввезти их из соседних стран или вывести своих. Того Сиятельного, который хотел сюда попасть, как раз для размножения пригласили.
Горгулья тоненько захихикала. На удивление, вино на нее действовало: она стала более расслабленной, что ли? Хотя странно говорить о расслабленности камня.
– Ой, донья, скажете тоже, для размножения. А то он станет это делать! Сиятельный сам решает, с кем и когда он будет размножаться, а кого и где использовать. Сиятельные, они такие.
Гордость, прозвучавшая в ее голосе, меня удивила.
– Но они же и вас используют, а вы позволяете.
– Вы о ком? – Она икнула.
Похоже, моя собеседница к вину привыкла не больше, чем я. Говорят, капля камень точит? Да она его разъедает, если это капля вина. Пожалуй, местную хранительницу я больше спаивать не буду.
– Я о Сиятельных.
– Вы тоже Сиятельная, да еще одна из сильнейших. Облик – только наносное, я суть вижу. Служить Сиятельным – большая честь, а еще мы связаны с вами договором.
О договоре я спросить не успела – горгулья внезапно шлепнулась на пол, раскинув когтистые лапы в стороны, захрапела и практически сразу истаяла. Оставалось только надеяться, что Альба куда-то перенеслась, чтобы проспаться, а не испарилась вообще. Причина ее опьянения стала понятна, когда я потянулась за бутылкой, чтобы налить себе, – обе были пусты.
Но я не расстроилась: сок, налитый в графин, тоже оказался необычайно вкусным, но не туманил голову. Попробовала я почти все и должна была признать, что королевские повара в те времена готовили необычайно вкусно. Как они готовили в эти, мне узнать не довелось.
После плотного ужина делать ничего не хотелось, и, здраво рассудив, что заслужила отдых, а библиотека от меня никуда не денется до завтра, я отправилась спать. Даже ванну принимать не стала, обошлась душем.
Не успела провалиться в сон, как в него ворвался Теодоро, словно караулил этот занимательный момент. Надо сказать, что теперь ему удалось не только влезть в окно, но и сделать шаг вперед. Как ни странно, обстановка оставалась той же, что и при нашей прошлой встрече: я сидела на общежитской кровати, за окном проглядывались оранжереи. Видит ли Теодоро то же, что и я, или для него сон рисует другую картинку?
– Эстефания, довольно бегать, – радостно сказал Теодоро. – Мы с твоей опекуншей наконец достигли компромисса. Графиня Хаго дала клятву, что выдаст тебя замуж только с моего одобрения. Не этого ли ты добивалась?
– Разумеется, нет, – возмутилась, – знаю я, кого вы одобрите. Последней одобренной вами кандидатурой был граф Нагейт, который сейчас, не особо стесняясь, таскает по театрам любовницу и не выглядит расстроенным моим отказом.
– Возможно, потому, что не считает отказ окончательным. – Теодоро заулыбался, будто сказал нечто весьма приятное. – Эстефания, не можешь же ты ревновать графа к его пассии?
– Я его не ревную, – ответила улыбкой, хотя заметила, что Теодоро сделал еще один шаг. Крошечный, совсем незначительный, но все же король продавливал пространство. Значит, если его не остановить, рано или поздно он до меня доберется. – Просто отметила, что, когда видела его позавчера в театре, он выглядел слишком счастливым для утратившего невесту. Хотя находился в совершенно несиятельной компании довольно милой вдовушки. Милой, разумеется, для несиятельной…
Теодоро едва заметно нахмурился.
– Неужели ты действительно в Варенции? Но твоя тетя там уже…
– Все обнюхала, а меня не вынюхала да? – Издевательски улыбнулась. – Я научилась прятаться и даже часть памяти восстановила.
– Кто помог? – зло прогремел Теодоро.
И не просто зло, еще и оскалился с явной угрозой по отношению к ослушавшемуся. Неужели память могли восстановить, но делали вид, что это занятие небыстрое, а я нуждаюсь в присмотре? Игр вокруг меня и без того много, эти могли пройти незамеченными. Оказывается, я наивней прежней Эстефании – решила, что нравлюсь Теодоро, когда у него на меня были определенные планы.
– А что это вы так расстроились, ваше сиятельное величество? – ехидно поинтересовалась. – Не интриговали бы вы в отношении невинной девушки. Двуединый без одобрения смотрит на столь неприличные вещи.
– Какие планы, Эстефания? – Теодоро опять ослепительно заулыбался. – Разве могу я планировать в отношении тебя что-то неприличное?
Он опять продвинулся на небольшой шажок, и я решила, что пора с разговором заканчивать и ставить защиту, показанную Раулем. Не такая уж у нас интересная беседа получилась. Можно сказать, оскорбительная для моей самооценки. Запланированное я сделала – намекнула, что нахожусь рядом с Нагейтом. Пусть теперь Теодоро в его сны вламывается, требует найти меня как можно скорее.
– Ради чего-то приличного в чужие спальни через окна не лазят, особенно если дама спит. И вы уже слишком долго тут находитесь. Портите мою репутацию из последних сил. Вон! – рявкнула так, что все отвоеванные шаги Теодоро потерял тут же и опять вывалился в окно, сложившись пополам, словно не прикрикнула на него, а двинула тараном.
Обиженное «Эстефания, ты все неправильно поняла» донеслось настолько издалека, что я едва различила слова. Но различила и разозлилась еще сильней. Все, ваше Сиятельное величество, шутки закончились, пришло время мести за мою поруганную честь. Или за непоруганную? Я решила, что это слишком сложный вопрос, чтобы с ним разбираться во сне, а еще нужно поставить защиту от следующих визитов Теодоро, поэтому пора просыпаться.
