Ознакомительная версия.
Но больше, чем разговор с экспертом, Волкову не понравился короткий диалог с Ариной. Она не верила в суициды, злилась и рвалась в бой. Но самое главное – Арина боялась. И Волков тоже испугался не на шутку. Интуиция уже не шептала, а в голос кричала об опасности. Что-то было не так. И не здесь, на Гоа, рядом с Дементьевым, рядящимся под лондонского галериста, а в России. Что-то было не так с Ариной, и Волков решился. К черту Дементьева! Проблемы нужно решать по мере их поступления. Пора возвращаться.
А Арина – вот ведь ведьма! – бросила трубку и отключила мобильный. Ну что ты станешь с ней делать!
Волков злился, но злость эта была неправильной, нерациональной, маскирующей другое, куда более яркое чувство – страх. Так тяжело бояться за кого-то! За себя он не боялся никогда, к собственной жизни относился с равнодушным фатализмом. У Волкова не было ни родных, ни близких – никого из тех, кому его смерть причинила бы боль. Раньше не было, а теперь вот появилась Арина и на поводке, как пса, привела за собой страх. Черт возьми, он устал бояться! Бояться, что с ней что-то случится. Доведенная до автоматизма жизнь впервые дала сбой, профессионализм забуксовал…
Надо лететь и разбираться со всем самому, по-мужски. Безо всяких там магических штучек. Но сначала нужно позвонить Семе. Он парень бывалый, толковый, пусть присмотрит за Ариной, подстрахует. Только бы не свинтил никуда, только бы оказался на месте.
Сема не подвел, просьбу выслушал, согласился помочь. Ну, так это и нормально, Волков его тоже выручал не единожды. Холодная хватка страха не исчезла окончательно, но чуть ослабла, ровно настолько, чтобы можно было дышать без боли. Все, нужно спешить, самолет – не такси, подстраиваться под клиента не будет.
Самолет трясло почти всю дорогу, швыряло из одной воздушной ямы в другую, и Волков снова боялся, что не долетит, рухнет вместе с этой громадиной в океан и Арина останется там совсем одна, без опоры и поддержки, без крепкого мужского плеча.
Прилетели с задержкой, но приземлились, слава богу! Первое, что сделал Волков, – позвонил Арине. «Аппарат вне зоны действия сети…» Да что же это такое?! Кто скажет, как бороться с женским упрямством? Или это не упрямство?
Сема тоже не отвечал, просто не брал трубку. И волосы, все его за год отросшие патлы, встали вдруг дыбом, зашевелились на загривке от недоброго предчувствия.
Всю дорогу до дома Арины Волков не переставал звонить то ей, то Семе. Безрезультатно! И мечтал он только об одном: как разорется, когда увидит Арину, живую и невредимую, а потом сгребет в охапку, сильно, до боли, до хруста в ее тонких ведьмовских косточках. И больше не отпустит от себя никогда. А Семе начистит рожу за то, что ушел с боевого поста и трубку не берет. Это были нереальные мечты. Волков все прекрасно понимал и злился на себя, что не может абстрагироваться, посмотреть на происходящее трезвым взглядом. Так, как положено.
Когда он добрался наконец до места, одичавший вишневый сад уже укутали сумерки. И сквозь них не пробивался ни единый лучик света – дом был тих и темен. Он опасливо наблюдал за Волковым глазами-окнами, щерился распахнутой дверью. Прежде чем войти внутрь, следовало обойти дом по периметру.
Кровь… много крови, высохшей, несвежей. Рифленый след на влажной земле сорок четвертого размера, правая пятка чуть скошена. Семин след. И кровь Семина. А вот эта вмятина – след от тела. Тут голова, тут ноги. Там, где голова, на траве кровь. И еще следы, мужские сорок второго размера и женские тридцать седьмого. Женские совсем свежие. И это хорошо! Почему хорошо, Волков не знал, не позволял себе отвлекаться. Он работает, выполняет заказ. Сам заказчик, сам исполнитель.
Тело Семы перемещали. Или не так: тело перемещалось само. Сема пытался подняться, ухватился рукой за угол дома, оставил еще один след, на сей раз окровавленной пятерней. Отпечаток виден, если заглянуть за угол и присмотреться как следует. Темно, света бы побольше… А вот тут Сема снова упал, впечатался затылком в землю, примял вишневый подлесок. Тут тоже есть кровь, но ее уже меньше. Остановилось кровотечение? Хорошо, если так. А где тело? Нет тела – нет дела. Тело ушло само, сначала ползло, потом встало на ноги, пошатнулось, чтобы не упасть, ухватилось за ствол вишни и дальше потихонечку, где ползком, где на ногах, направилось к выходу из сада. Направилось кружным путем, не по центральной дорожке, явно от кого-то прячась. Сема-Сема, как же ты так попал? А еще спец…
В дом входить не хотелось. Волков даже разозлился на себя за это гаденькое чувство беспомощности.
Соль на полу, что-то черное, похоже, печная зола, изрубленный в щепу обеденный стол. Но крови нигде нет. И это очень хорошо. Что бы тут ни случилось, кто бы тут ни побывал, обошлось без кровопролития.
Мобильный забренчал, когда Волков уже стоял на крыльце, мучительно размышляя над тем, как поступить дальше. Звонил Сема. Нашелся, паразит! Живой!
– Волк?.. – Голос Семы слабый и сиплый, но узнаваемый. – Волк, это ты?..
– Я. – Телефон заскользил во вспотевшей ладони, пришлось вытереть ее о штанину. – Ты где? – Он хотел спросить об Арине, но не стал. Если Сема знает, то сам расскажет.
– А я в реанимации… отхожу от наркоза. Сестричка мне попалась чуткая, душевная, разрешила сделать один звонок.
– Что с тобой?
– Дурак я! Вот что со мной. – В трубке что-то забулькало, захрипело. – Сема кашлял. – За девчонкой твоей следил, а о собственной жопе не позаботился. То есть о голове. Он сзади подкрался. И как я только не услышал… Саданул чем-то в висок, а когда я обернулся, пырнул в бок.
– Сильно?
– Уже все зашили. Голова болит больше, чем бок.
– Видел его?
– Темно было, ночь кромешная. Знаю только, что мужик. Баба бы так не смогла. Но я не затем звоню, чтобы пожаловаться, рассказать, какой я идиот. Я девчонку твою не уберег, Волк. – В трубке снова забулькало, и голос Семы сказал куда-то в сторону: – Все в порядке, красавица, что мне станется? Еще пару слов, и все… отдам мобильный.
– Сема, – позвал Волков, сжимая и разжимая кулак, как чужую, разглядывая собственную руку. – Сема, что с Ариной? Он ее забрал?
– Не он – она. Я отключился, а когда в себя пришел, долго не мог сообразить, где я, что я. Потом входная дверь хлопнула. Я высунулся из-за угла, а там старушка, божий одуванчик, тащит что-то волоком и сама с собой ругается. Я не сразу понял, что это она девчонку твою… С головой у меня беда, сотрясение мозга… Значит, старушка дорожкой Арину твою волочет, а я кустиками ползу, как умею… Она меня опередила, ведьма старая! Пока я дополз, она девчонку уже в багажник машины сунула.
Ознакомительная версия.
