Медлительные солнышки совсем не торопились покидать небосвод, видимо, хотели подольше составить мне компанию, но все-таки им пришлось уйти на покой: суровый горизонт магнитом тянул их все быстрее. В наступившей темноте стало как-то не по себе: я что-то ощущала, но не понимала, что именно. А когда поняла, было уже поздно: уже знакомые синие искры лихутов опоясывали тело, не давая ни малейшей возможности шелохнуться.
— Ну вот, — проворчала я, и не пытаясь освободиться: уже знала, что невозможно. — Снова — здорово!
Когда узы надежно стягивали тело, в комнате появился знакомый с моим искусством анах. Бросив взгляд, полный опасения, он огляделся. Увидев, во что я превратила чистейшее некогда помещение, негодующе покачал головой. Растерянно рассмотрел художества на стекле и пощупал ногой застывшие кляксы вчерашнего ужина.
— Ты объявила голодовку? — с некой заботой в голосе спросил анах.
Удивившись, внимательней пригляделась к магу: худощавый, невысокий, с коротко остриженными черными волосами: я впервые видела анаха с такой революционной прической. А он отнесся ко мне почти с сочувствием, хоть и старался держаться подальше.
— Не дождетесь, — невольно улыбнулась я. — Мне просто нужна чистая вода. И все…
— Но, — покачал головой анах, — ты лишена силы, значит, питать они тебя не могут. И поэтому нужно есть часто, как камы…
— Хм, — задумалась: а ведь он прав, но голода все равно почему-то не ощущалось. Видимо, убедив организм в ненужности постоянного поглощения разнообразных продуктов, выключила ставший бесполезным процесс. — Ну раз так, пусть будет голодовка.
Главное из всего извлечь выгоду. Заталкивать в себя пищу насильно я не намерена, хватит организму и сторонних измывательств. А вот объявив голодовку, возможно, сдвину дело с мертвой точки. Ибо очень не улыбалось сидеть здесь, словно муха под банкой, да ждать неизвестно чего.
— А почему? — с какой-то детской наивностью спросил молодой анах.
— Мне скучно, — пожаловалась я. — Даже поговорить не с кем… было. Да и с тобой не очень-то разговор клеится: в скрученном состоянии хорошего общения не получается…
Анах кивнул и исчез… вслед за ним в небытие медленно потянулись ярко-синие искры, сковывающие мое тело. Но свобода движений не принесла облегчения: я тоскливо наблюдала за звездами до тех пор, пока веки не смежил удушливый сон.
Открыв глаза, вместо грязного ковра, увидела яркие зеленые простыни. Видимо, это все еще сон. И снова закрыла очи. Но тут услышала веселые женские голоса и встрепенулась. Подскочив, уставилась на незнакомую обстановку: узкая неширокая комната была обставлена почти по земному. Широкие окна обрамляли веселые занавески, вместо одного огромного ковра однотонной расцветки, на полу растянулись половики с разнообразными узорами. Широкая кровать, на которой я лежала, застелена хрустящим от свежести бельем. Тонкое мягкое покрывало соскользнуло с меня, обнажив тело: на мне не было ничего.
Вздрогнув, я вновь припала к кровати, поспешно натягивая на себя покрывало. В узкую дверь, переговариваясь и смеясь, ворвались две белки. Девушки, привычно внешне схожие, несколько смущенно помахали мне ладошками:
— Привет, — слаженным дуэтом проговорили они.
— Привет, — удивленно отозвалась я. — Вы кто? И я где?
— Ты в гареме, — ответила девушка в маленьком синем платьице. — А мы жены…
— Так, — я потерла виски, пытаясь сообразить. — В последний раз я заснула у анахов в плену, а проснулась у камов в гареме? Вот это и есть настоящее разнообразие в жизни!
— Вообще-то, ты все еще у анахов, — отрицательно покачала головой девушка в синем. — Ты в гареме мицара. Тут только девушки из нашего мира, так что нам можно сказать, повезло…
Я даже задохнулась от гнева, накрывшего удушливой волной: этот прохиндей на самом деле завел себе целый гарем?! Вот нахал, утех-то не чурается! Я до последнего считала, что Роже только дразнит меня, пытается вызвать ревность и даже с удовольствием подыгрывала… И тут словно окатило холодной водой: а чего я ждала? Нормальный здоровый мужчина будет тихо, в одиночестве, страдать тысячу сот в ожидании меня, далекой? И снова возмутилась: но я же его ждала пять лет! Противоречивые чувства раздирали сердце. Я уже была готова выцарапать глаза анаху и подать их ему на блюде под острым соусом.
Зарычав, в ярости швырнула маленькую подушку в окно: к моему удивлению, сила броска была настолько велика, что тонкое стекло разлетелось вдребезги. Веселенькие занавески затрепетали на ветру. Озорной ветер тут же юркнул внутрь и, обдав голое тело холодом, да запорошил яркие коврики на полу снежными искрами.
— Не заворожено, — потрясенно прошептала я и соскочила с кровати. Не обращая внимания на смущенные и растерянные взгляды девиц, прошлепала босиком к окну и убедилась в происходящем, высунув в разбитое окно руку. — Я свободна…
— Не совсем, — услышала холодный голос анаха.
Через мгновение в дверь вошел он сам. Роже оглядел меня сверху вниз: я стыдливо прикрылась руками, вспомнив о своем наряде Евы.
— Ты можешь пока жить здесь, с другими белками, — бесстрастно продолжил анах. — То, что окна не заворожены — не значит, что ты свободна. Я не дам тебе уйти. Ты теперь одна из них.
— Быть женой такого деспота? — возмутилась я. — Да ни за что! Вон, у тебя есть, с кем поразвлечься!
— Женой? — насмешливо приподнял бровь мицар. — Нет, жена у меня одна — анахка. А эти девушки — просто наложницы. Тебе же объясняла ведьма-полукровка… Закон запрещает брать в жены женщин из низших рас!
— То есть ты меня записал в низшие расы? — взвилась я. — Да мастер стихий обладает самой мощной магией в Кеприи!
— Раньше — да, — высокомерно произнес анах. — Теперь — нет.
Я хватала ртом воздух, пытаясь совладать с гневом, настолько переполняющим нутро, что казалось — скоро взорвусь. Чуть переведя дыхание, бросилась вперед и со всей яростью ударила мужчину кулачком в живот. Мицар не отреагировал, словно ничего и не ощутил.
— Все равно убегу! — выкрикнула я, отступая.
— Попробуй, — на лице анаха отразилась холодная усмешка. — Подданные будут благодарны за представление — нечасто по Лив'утвао носятся голые белки.
Я содрала с окна яркую ткань занавески и завернулась в нее, бросила на анаха убийственный взгляд. Ветер, нежно коснувшись, приветствовал мастера стихий. Чувствуя себя уже спокойнее под защитой ткани, соединила руки над головой в намасте и глубоко вздохнула, призывая стихии. Вдохнув аромат свежей травы, которую принес ветер, мягко качнулась на волнах стихии воздуха и вплела в них струи солнечного огня. Призвав океан, расчертила прохладными стрелами воды пространство вокруг себя.
