сутки, как говорил в начале Асканио, скорее всего не понадобятся, но настраивались на несколько часов. Более того, маги будут работать не в одной точке, а сразу в трёх. Асканио и господин Дюваль долго спорили, достаточно ли двух или нужна третья, и сошлись, что пусть будет три. И для того порталом прибыл младший принц Анри — потому что нам был нужен ещё один человек, а лучше — ещё один маг с кровью Роганов. Он был очень похож на Анри, наверное — Анри был таким лет в тридцать. Высок, черноволос, сероглаз. Обнял отца, обнял брата, поздравил его с женитьбой, предложил забрать супругу к себе сразу же, но Максимилиан серьёзно сказал, что сначала собирается посмотреть, как устроился отец на своём краю света. Тот согласился, и пошёл знакомиться с новой для себя частью семейства, то есть — со мной, Северином и Меланьей. Был вежлив, улыбался, звал в гости, и, я слышала, спросил Анри — какого дьявола он собирается не в приличное место, а в какие-то восточные дебри, но тот спокойно остановил сына.
— Живут и в дебрях, — сказал он, — и неплохо живут. В дебрях я нашёл весьма полезных в нашем деле людей, и не только людей, ещё и других изумительных сущностей. Без них было бы невозможно всё то, что мы сделали здесь.
Уж наверное, младшему принцу Анри рассказали о том, как победили в Лягушачьей долине, и как потом защищали Саваж. И в итоге он не слишком удивился, когда перед ритуалом Анри попросил меня позвать Хэдегея, а Дени — позвать Жанетту. Чтобы помогли нам защитой, потому что — мало ли, как оно получился. И оба они явились, и пообещали, что не позволят никому к нам приблизиться столько времени, сколько будет нужно.
За полчаса до рассвета все мы уже стояли там, где назначил нам Асканио. Наготове — порталы и магическая связь, возле каждой группы — маг-связист с активированным зеркалом. И по сигналу Асканио мы начали делать то, что делали уже не раз и не два.
Я просто провалилась куда-то внутрь себя — наверное, от напряжения, от осознания того, что нельзя ошибиться. Чем может повредить нам ошибка?
Ответа про ошибку я не получила, но отчётливо услышала выстрелы где-то в стороне. У нас были люди в дозоре, но мало, ведь все самые сильные маги стояли понятно где, потому и позвали наших хаотических друзей. И значит, просто делаем, что должны, и всё, не важно, кто там пришёл и что хочет.
Выстрелы то стихали, то начинались снова, кажется, кто-то окружил нас защитной стеной. Ещё бы невидимость сверху бросить, что ли. Или нельзя?
А потом Асканио получил тот самый сгусток силы, и оказалось… что его хватило только на само здание на острове, и ещё на озеро. И всё.
Что делать-то, господи? И следующие выстрелы прозвучали как-то особенно близко!
Анри пошевелился, достал кинжал и полоснул по другой руке, не той, из которой уже добывал кровь для ритуала. И прошептал на том языке, на котором мы говорили в Поворотнице:
— Обращаюсь к тебе, Сердце Горы. Я не просил ничего для себя, потому что мне дано всё, что могло быть нужно, и даже больше. Но сейчас я прошу для тех, кто придёт сюда двадцать лет спустя, и вновь откроет наш дом. Для того, чтобы им было, что открыть и куда войти. Чтобы их дождались и стены, которые построил мой предок Франциск, и парк, который разбила его супруга, и усыпальница, где все мы упокоимся когда-то. Чтобы сейчас мы смогли уйти, но потом нам было, куда вернуться, чтобы родные стены ждали нас, сколько бы времени ни прошло.
Я на миг усомнилась, что его услышат — всё же расстояние велико. Но… сомненья нам враги, как говорила Жанетта! Я прямо услышала её голос — как тогда, в подземелье. И…
Это был не подснежник, как мы их называем, но — тень подснежника. Она возникла в том месте, куда упали капли крови Анри, и увеличивалась в размерах. Росла, росла, выросла огромной… и золотистые, вспыхнувшие в лучах солнца брызги накрыли и замок, и озеро, и парк. Мне на мгновение показалось, будто я смотрю на Лимей сверху — и вижу, как он тает в этих золотистых искрах.
— Идите вперёд и ничего не бойтесь, — прошептал нам слетевший с самой высокой башни ветерок.
И тут же всё исчезло, как и полагалось.
Асканио дрожащими руками завершил действо… и некрасиво плюхнулся на землю. А мы опустили руки, стояли и смотрели. Друг на друга, потому что мы сделали то, что собирались, и более тут смотреть было не на что.
А дальше — дальше уже оставалось только прощание, потому что все, кто оставался до этого момента с нами, отправлялись кто куда. Маркиз де Риньи — в Зелёный замок, он тут неподалёку. Филипп — в Саваж, Дени — под Массилию, Вьевилли — в Фаро, Лионель Дюваль — на Полуночные острова, младший принц Анри — в неведомый мне пока Другой Свет.
Подошли попрощаться Хэдегей и Жанетта.
— Мы ещё увидимся, великая госпожа Женя и Анри, — поклонился один.
— Дядюшка Анри, Женевьев, я тоже не прощаюсь! — полыхнула огненной улыбкой вторая. — Поцелуйте моих девочек!
— Непременно, Жанетта, — улыбнулась я.
Я обняла их обоих — вот, теперь я знаю, каково обнимать хаос. Не страшно, если что. И они тоже отправились — туда, откуда приходят к нам.
А потом нам, оставшимся, тоже пришлось уже открыть портал. И пройти в него, не оглядываясь — потому что всё равно ничего не увидим.
Увидят те, кто вернётся. А будем это мы, или кто-то другой — отсюда не видно.
А пока я шагнула на шершавый пол крепости и едва не запнулась о какой-то мешок с припасами, отскочила со смехом. Мешки — это хорошо, мы их непременно разберём. Не сегодня.
Сегодня мы дома, просто дома. Мы целы, наши люди в безопасности. И это самое главное.
В этом году осень в Поворотнице выдалась очень тёплой и солнечной. Федора Феоктистовна говорила, что вовсе такой не припомнит, а сколько уже она тут живёт! И вот на дворе октябрь, на небе солнце, и даже ещё не все берёзы и не все лиственницы до конца облетели.
Прошло чуть больше месяца после того, как мы вернулись из Франкии. Наверное, можно было сомневаться, всё ли мы там сделали, что могли, но — на дурную рефлексию просто не было времени. Зато были порталы, точнее — у нас был целый один, и это делало наше изгнание уж вовсе и не изгнанием, а просто, ну, жизнью где-то за городом, что ли.
Первую неделю мы размещали всех, кто пришёл с нами, а это было десятка четыре взрослых людей. Многие устроились в крепости, потому что крепость велика, но — женщины и дети остались у меня, и ещё Фелисьен попросился ко мне командовать хозяйством. Я представила его местным, сказала, что это брат уже известного им Рогатьена и маг, и соседи отнеслись с большим уважением. Мой дом ожидаемо оказался переполнен, поэтому я на второй же день оглядела всё это безобразие, и пошла к Егору Ильичу договариваться о плотницких работах. Потому что пока мне осталась разве что лавка на кухне, и на ту лавку ко мне мгновенно явились коты. Вася, Муся и их детёныш, который уже вырос и выглядел почти таким же большим, как взрослые.
Все мои жительницы удивлялись — откуда коты, да ещё и столько! Из летней партии котят разобрали четверых, а пятый, рассказали, не пожелал жить ни у кого, всё время сбегал. А ко мне, значит, явился. Что ж, решила я, будешь Марсиком. И вообще, пока меня не было, они никому не показывались, а стоило мне вернуться — тут же и явились. И теперь поверх меня на лавке разместился ещё и чёрный трикотаж. Я подумала, оставила лавку котам, а сама пошла ночевать к Анри наверх.
Алёнушка и Пётр Иваныч навестили меня вскоре по прибытию. Внимательно выслушали рассказ о наших приключениях в чужедалье, и велели поскорее да поудобнее всех размещать — потому что зима не за горами.
Весь сентябрь у меня во дворе стучали топоры — я зазвала всех деревенских, кто мог помочь, и расплачивалась привезёнными из метрополии тканями, посудой, вином. Ещё следовало обратиться к местным хранителям, чтоб присмотрели за погодой — потому что если вдруг зима, то куда мы все?
В итоге мне утеплили второй этаж, и я выкроила там нам с Анри спальню и себе кабинет, и ещё две небольших комнатки. В одну поселила Терезу с младенцами,
