Я не находила слов. Мне даже в голову не приходило, что такое возможно. Эйслинг сама смиренно призналась в своей тайне, которая могла стоить ей или ее потомкам жизни, и ради чего?
Я была тронута.
Повисла тишина, нарушаемая всхлипываниями. Не помню, когда я снова начала плакать, но сейчас рыдали все сестры.
Океан наконец-то заговорила.
Она сказала, что гордится Эйслинг за ее бескорыстие. Долгие годы Она сомневалась в своем решении забрать ее, но сейчас радовалась доброте старшей дочери. Но вряд ли будет честно просто отпустить меня за нарушение правил. Это будет несправедливо по отношению к Миаке, Элизабет и Эйслинг.
Но тут вступилась Миака:
– Это честно! Кэйлен лучше нас всех. Ты должна отпустить ее. Если Ты ее отпустишь, я тоже отслужу еще пятьдесят лет.
От благородства Миаки я заплакала еще сильнее.
– Я тоже! – подхватила Элизабет. – И даже больше. Отпусти ее.
Я поверить не могла, что они готовы пожертвовать собой ради меня. Конечно, никаких результатов их порыв не принесет, но он много значил для меня. С другой стороны, я знала: поменяйся мы ролями, чтобы у меня никого не было, а одна из сестер по кому-то тосковала, и я бы сделала то же самое. Даже до появления Акинли я всегда считала, что любящие друг друга люди должны быть вместе при любой возможности.
Океан снова заговорила. Она тронута их добротой. И сейчас, как никогда, уверилась, что правильно подбирает компаньонов. Но Она должна придерживаться правил. Отпустить меня раньше срока, причем в результате непослушания, станет дурным примером. Это будет нечестно по отношению к тем сиренам, кто служил Ей раньше, и внушит ложные надежды будущим.
– Ты не права, – возразила Эйслинг. – Посмотри на нас. Три сирены умоляют Тебя продлить их службу. Все просто. Дай мне еще пятьдесят лет, и я послужу Тебе лучше, чем раньше. Пусть Миака и Элизабет закончат свой срок. Если ты не станешь брать новых сирен, после ухода Элизабет только я буду знать о случившемся. Думаю, всем очевидно, что я умею хранить секреты. После моего ухода он исчезнет.
Океан молчала. Неужели Она действительно колебалась? Или придумывала способ наказать нас всех за бунтарство? Для Нее не составит труда одним махом стереть нас с лица земли, но вряд ли Ей понравится начинать с нуля.
– Говоря откровенно, я думаю, что Ты со мной согласна. И тоже хочешь дать Кэйлен шанс на счастье. Но Тебе будет очень ее не хватать. – (Океан не ответила.) – Ты сама сказала, что любишь Кэйлен и не хочешь причинять ей боль, – осторожно продолжала Эйслинг. – И мы не хотим ничьих смертей. Мне кажется, Ты рассчитывала, что мы проголосуем за продление срока. Только Ты желаешь продлить его не ради Кэйлен, а ради себя. Ты не хочешь с ней расставаться.
Мы выжидающе молчали, но Океан не отвечала.
– Никто лучше меня не знает, как тяжело отпускать от себя дочь. Даже когда это пойдет ей на пользу.
И снова тишина.
Я бы не поняла, что происходит, если бы не предшествующая речь Эйслинг. Думаю, по всему миру увидевшие это люди считали, что им померещилось. Поверхность воды начала извиваться. Словно всплывали огромные невидимые змеи. Они ползли к берегу, к нашим ногам.
Она плакала.
Океан не издавала звуков, но я знала, Она любит меня и никогда не согласилась бы на мою смерть, даже умоляй я сама. Акинли Она бы убила, хотя и неохотно, потому что не желала причинять мне боль. Глубоко в сердце, где бы оно ни располагалось, Океан надеялась, что сестры проголосуют за продление моего срока. Она не хотела, чтобы я покинула Ее.
За последние минуты на меня обрушилось столько любви, что я не знала, как поступить. Я наконец-то уверилась в чувствах Акинли, а сестры были готовы пожертвовать собой ради меня. И вот Океан молча рыдала при мысли о том, что самая любимая Ее дочь окажется вне досягаемости.
Я тоже расплакалась.
Вошла в прибой, пока вода не достала мне до бедер, и медленно, с нежностью опустилась на колени. Никто не сможет обхватить Ее всю, но я надеялась, что Океан поймет мой порыв. Я наклонилась и прижалась к Ней, широко раскинув руки, обнимая Ее, как могла. Я долго оставалась в такой позе, чувствуя Ее тело. Слезы катились в воду. Я держала Ее, как Она держала меня, когда я теряла что-то дорогое. Да, я много раз испытывала к Ней ненависть, но исключительно потому, что не могла оставаться к Ней равнодушной.
Миака, Элизабет – возможно, даже Эйслинг – не снисходили до ненависти к Океан. Но они не могли и подняться до любви к Ней. Я ощущала ненависть так остро, потому что еще острее чувствовала любовь. Они не знали Ее, по крайней мере так, как я. Я и раньше говорила, что люблю Ее, но сейчас Океан особенно нужно было это услышать. Даже если Она собиралась заставить меня влачить эту жизнь еще шестьдесят восемь лет, поскольку иных вариантов у Нее не оставалось, я все равно не могла разозлиться на Нее. Ведь Она стала моей матерью.
Не плачь. Все хорошо. Я тоже тебя люблю. Только прошу, не обижай Акинли. Я никогда больше к нему не вернусь. Не стану рисковать Тобой и сестрами. Я буду считать пятьдесят лет подарком и постараюсь на этот раз использовать их разумнее. Не плачь.
Кэйлен, сказала Она, попрощайся с сестрами.
Мне показалось, что Ее мистический голос дрогнул. Она меня отпускала.
Сестры вскочили на ноги. Миака и Элизабет обняли друг друга, затем ринулись к Эйслинг, чтобы обнять и ее. Я осознала, что это первое ее объятие за очень долгое время. Они хлопали в ладоши, плакали и кричали от радости. Потом они вбежали в воду и принялись хлопать меня по спине. Не разгибаясь, я чувствовала, как они скачут вокруг, но не торопилась. Не хотела, чтобы Она считала, будто мне не терпится покинуть Ее. И мне действительно не хотелось. Я не двигалась, пока шевеление воды не замедлилось, а потом и вовсе затихло. Прежде чем подняться, я прошептала:
Не волнуйся. Мы скоро поговорим наедине.
Я встала. Первой обратилась к Элизабет, поскольку та стояла ближе всех ко мне:
– Элизабет, ты помогла мне стать смелее. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты просто была собой. Не понимаю, как тебя могли недооценивать. Ты настоящее сокровище.
Она улыбнулась мне сквозь слезы. Как правило, Элизабет было нелегко пронять.
– Ты такая хорошая. Надеюсь, у тебя сложится счастливая жизнь. Поцелуй от меня своего парня! Очень тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю.
Позади Элизабет, расплывшись в улыбке, со слезами на глазах ждала Миака.
– Моя первая младшая сестра! Ты невероятно талантлива и даже во мне пробудила способности. Всем, что я создам в новой жизни, я буду обязана тебе. Ты моя родная! Я очень тебя люблю. – Я крепко прижала ее к себе.
