Он невозмутимо смотрел на нее сверху вниз, выдыхая дым. Его тут же подхватывал ветер, унося бесследно куда-то далеко-далеко.
— Помогает управлять эмоциями, — Мэлл показал зажатую пальцами сигарету.
— Как? — скептическое удивление пополам с непониманием вызвали у Брэдфорда кривую улыбку.
— Выработанный рефлекс.
Понимания не появилось.
— Для чего? Эмоции часть жизни, что в них плохого?
Глаза, которые Джул воспринимала бескрайними океанами, стали отражением мертвого моря. Возможно всему виной темнота или разыгравшееся воображение.
— Ты не можешь находиться на пике эмоций постоянно, — начал он терпеливо. — Когда они захлестывают, ты ими не управляешь. Они управляют тобой.
— Я не понимаю, — засмеялась Джул. — Что должно происходить, чтобы постоянно нуждаться в их контроле? Учеба приносит столько стресса?
Выражение отрешенности и убийственного спокойствия подсказали, что суть, очевидно, не в учебе. Мэлл не пытался объяснять. И не собирался. Может обдумывал, подбирал слова, но молчание затягивалось. Пауза начала давить.
Шум ветра и моря стал раздражающим фактором. Как и неудавшаяся попытка узнать Мэлла получше.
"Затея сразу была обречена на провал, не понимаю, чем я думала".
Он не хочет ей открываться. Это очевидно.
Утреннее предложение — дурацкая шутка. Хорошо, что она на нее не повелась. Но за мысль, что она, возможно, в самом деле ему нужна, за то, что поверила в это — обидно. Не стоило доверять.
Соседство с опцией крутого секса — больше их ничего не связывает. Помимо видео-компромата.
— Надо успеть вернуться в общежитие, — она потянул руку вновь, более настойчиво стремясь освободиться.
Мэлл шагнул вперед, сокращая небольшое расстояние. Не оставляя варианта, кроме как смотреть на него задрав голову снизу вверх.
"Не вздумай меня целовать—укушу".
Пообещала мысленно, слушая собственное участившееся сердцебиение.
— Узнаю этот решительный взгляд, — Мэлл ухмыльнулся, заправил ее волосы, норовящие залезть в лицо, за ухо. — Малышка, ты уверена, что готова к любой, даже самой неприглядной правде?
Джул непроизвольно нахмурила брови.
— Ты о чем?
— О том, что тебе не понравится, — он, не расцепляя рук, завел ей за спину, притягивая к себе свободной рукой.
Уткнулся подбородком в макушку, делясь своим теплом.
Ветер не желал утихать, бил в спину Мэлла, трепал волосы.
"Почему все не может быть просто?"
Что ей не понравится? Насколько сильно? Почему решил, что она может быть не готова узнать… что?
— Мэлл, — она сжала в кулаке его кофту на спине, утыкаясь лбом в шею, — ты ведь не убиваешь людей, не торгуешь органами, не возглавляешь какую-нибудь мафию, не маньяк и не живодер. Нет?
Он едва слышно хмыкнул. Джул восприняла это как отрицательный ответ.
— Остальное я постараюсь понять. Могу понервничать, но ты умеешь меня успокаивать.
Она повела тонким плечом, устраиваясь в объятиях поудобнее. Высвободила руку, чтобы обнять. Касаться спины, плеч, шеи…Его.
Умиротворение накрыло ее с головой посреди волнующейся природы. Уютной ночной темноты.
Ни капли страха.
"О чем ты сейчас думаешь?"
Мэлл смотрел на черную гладь моря и думал, что действительно лучше ее отпустить. Оставить в светлой голове Джул хорошие воспоминания, не омраченные долбаной действительностью.
Думал, что не хочет видеть ее разочарования, которое неизменно принесет опустошение. Короткое, но разрушительное. И разрушит оно представления о Мэлле.
Она видит того, кого не существует. Другого Брэдфорда.
Кого он больше хочет оградить от правды: ее или себя от ее последующей реакции?
Оба варианта верны.
— Мэлл? — теплое дыхание осталось на шее.
Он пытался представить ее реакцию, когда она узнает правду.Если узнает.Он мог бы умолчать. Не говорить ничего, придумать типичную историю.
Сама мысль была ему противна.
Он мог бы сказатьчастьправды. Например, о криспи, обходя стороной убийства.
— М-м?
"Не представляю".
Картинка с ее реакцией не рисовалась. Туман. Ничего.
Не тот элемент биографии, которым хотелось бы делиться. Он и не делился. И все же это часть его. То прошлое и настоящее, что сделало его тем, кто он есть.
От себя он бегать не собирается.Себяон стыдиться не намерен.
Прежде у него не было причин задумываться, что когда-либо придется изъясняться за свою деятельность. Перед человеком, которого меньше всего хочется напугать и отвернуть от себя.
Сука.
— Не хочешь говорить?
Вздрогнул от случайного касания шеи губами.
Прикрыл глаза, запоминая момент.
"Может не повториться".
— Не хочу, — честно признался, вновь смотря на мелкие волны на темной воде.
Кулаки сильнее стянули ткань на спине.
"Упертая".
Усмехнулся и достал сигарету из пачки зубами.
— Слышала о криспи? — затянулся, возвращаясь в привычное, обыденное состояние равнодушного спокойствия.
— О живых секс-игрушках? Конечно. Почему ты спрашиваешь?
Проводил подхваченный ветром дым.
— Знаешь, как их создают?
Она почувствовала себя неуютно от этих вопросов, но ответила.
— Используют какой-то кристалл. Об этом мало общедоступной информации. Мэлл, к чему ты…
Он совершенно спокойно заглянул в озадаченное лицо.
— Где их создают?
Джул окончательно растерялась, смотря ему в глаза.
— Не знаю, у меня нет адресов. Слышала эти места называют конвейерами. Мэлл…
Он не отводил взгляд.
Затянулся, давая ей время самой сделать вывод. И она сделала. С недоверием, чуть хмуро, всмотрелась в глаза. Отпрянула на несколько шагов, он не стал удерживать. Незачем подстегивать панику.
Заозиралась, нервно откинув волосы назад и так не опустив руку.
— Здесь?! — она подскочила, вновь пытаясь что-то рассмотреть в его глазах.
— Один из конвейеров, — подтвердил и заполнил легкие дымом.
Попятилась, будто оглушенная.
"Суровая реальность".
Она не прощает ошибок и нарушения определенных правил. Мэлл как раз нарушил одно из них.
Никто не должен знать о конвейере.
У него могут возникнуть… сложности, если правда всплывет. Но откуда? Сам он болтать не станет, Джульет наверняка будет молчать.
— Откуда ты знаешь? — рука в неясном жесте описала по воздуху и безвольно повисла.
Неудобный вопрос. Еще более неудобный ответ.
Затянулся, смотря на потерявшийся в темноте горизонт.
"Сама догадается?"
Рваный выдох. Нервный.
— Мэлл, скажи, что ты к этому непричастен.
Явственно нарисовались воспоминания прошедшей ночи, такие же далекие от приятных ощущения внутри от вида искаженного гримасой боли лица. С той разницей, что теперь она не физическая и не боль вовсе. Что? Отчаяние? Болезненное разочарование?
"Однохуйственно".
— Скажу, что это не было мечтой всей моей жизни.
Медленный шаг вперед, поближе к воде. Второй. Ближе, но недостаточно для прикосновения водой кроссовок.
Небольшое облегчение он все же испытал. Только теперь шансы, что она добровольно пойдет с ним, куда он скажет, свелись почти к нулю.
— Как? Я не понимаю. В университете? Как такое допустили? Кто?
Наивная светлая малышка, живущая в своих представлениях о мире. Романтизированных. В розовых оттенках.
— Это бизнес, Джул. Большая империя под управлением "больших" дяденек.
Он встал напротив нее.
Не отшатнулась.
Она болезненно переживала полученную информацию, но была далека от пустой истерики.
— Этан, Марк, Пол… тоже замешаны, да? Поэтому вы живете как бы отдельно?
Мэлл кивнул.
Они не выбирали такую жизнь. Хорошая фраза для оправдания, только Мэлл на ее счет не обманывался. Он не выбирал, но не отказался. В тот момент не задумался над иным вариантом. Другой возможностью.
