уже добавила. Для остального было ещё рано.
— Я про тебя. Может, проголодалась? — продолжал надоедать инквизитор.
— Просто не мешай. Отвлекаешь. Бальтазара покорми, — отмахнулась ведьма.
— Наконец-то кто-то про меня вспомнил, — проворчал кошак. — Котик с утра не кормленный, а они всё своими делами заняты. Ещё и эту вот мымру караулить.
— Не ной, ты час назад балык с моего бутерброда умял, — на слезливую тираду Лия никак не отреагировала, принимаясь крошить корень пастернака.
— Да что там этот кусочек. Я крупный, мне нужно намного больше еды, а то усохну и помру во цвете лет, — причитал фамильяр.
— Понял-понял, — сдался под натиском инквизитор. — Да тебя не прокормишь. И куда столько лезет? И так огромный…
— Ты намекаешь на мой вес?! — Бальтазар спрыгнул с дивана и распушился, яростно смотря на мужчину. — Я не толстый! Уяснил? Я пушистый!
— Не орите, — пресекла возмущения ведьма.
Кристофер посмотрел на неё, как-то печально вздохнул и спустился на первый этаж. Лия поражалась, насколько спокойно работники пекарни относились к тому, что инквизитор шарит по шкафам и таскает наверх подозрительно много еды. Аргус для них был непререкаемым авторитетом. Сказал, что так надо, и никаких вопросов не было. Ей бы в лавку таких сообразительных и работящих помощников. И пусть лавки нет, но однажды восстановит. Может даже и не пряностями торговать будет, а оказывать колдовские услуги. Или вообще продаст дом и уедет на юг, как и собиралась. К морю.
— Бальтазар.
— Чего? Рецепт забыла? — лениво поинтересовался кошак, клубком сворачиваясь на диване и не сводя взгляда зелёных глаз с пленницы.
— А хочешь, на юг уедем? Будем жить у моря. Рыбу каждый день есть будешь свежую.
— А как же твои мужики? — ошарашено спросил кот. — Нет, ты не подумай, я не против. Но как же Аргус и Кристофер?
Корнелия что-то замычала в кляп. Лия перевела на неё взгляд. Та явно была ошарашена таким поворотом в их разговорах и выглядела чем-то недовольной. Разум тут же подкинул наиболее вероятный вариант — чародейка считает Кристофера своим женихом, что, положа руку на сердце, вообще-то правда, что бы там ни думал инквизитор. Помолвка заключена? Да. Значит, пред ликами богов эти двое уже почти семья.
— У Кристофера есть невеста, — кивнула Лия на пленницу, — а у Аргуса его пекарня. Переживут как-нибудь.
— Мать, ну ты чего?! — Бальтазар спрыгнул и чинно прошествовал к ней через всю комнату, вальяжно покачивая хвостом. — Неужели тебе никто из них не нравится? Ну хоть капельку?
— Да я как-то не задумывалась, — она бросила в зелье пригоршню розовой соли.
— А надо, милая моя, надо, — кот уселся на пушистую попу и упёр лапки в бока. — Не дело это, такой красавице одинокой быть. Послушай умудренного жизнью фамильяра, я тебе плохого не посоветую.
— Да куда уж… Тот ресторан с сырой рыбой помнишь?
— А меня не рвало потом, так что не факт, что ты именно там отравилась. Может, это всё твои пирожки с капустой из столовой при академии, — тут же пошел на попятную кот. — И вообще, разговор не о том. Дай хоть одному из них шанс. Подумаешь, с тем говнюком не сложилось. Он мне всё равно не нравился.
— Да? А чего тогда молчал?! — изумилась Лия.
— Ты была счастлива, — Бальтазар вздохнул. — Ну подумаешь, он мне дохлую мышь принёс… Ну, дурак мужик, так ты ж его не за ум полюбила.
Лия уже не знала, любила ли она Калеба. Да, какие-то чувства были, но уже давно стëрлись. Так волны точат скалы. Постепенно, раз за разом накатывая, сглаживая острые углы, и однажды там, где были острые камни, остаëтся лишь песок. Когда-то она была влюблена, это верно. Были те самые бабочки в животе, было волнующее желания прикоснуться, быть рядом. Но влюблённость не стала любовью, а встретив Калеба пару дней назад, она испытала лишь отвращение.
Хотела бы она испытать что-то подобное снова? Почему-то влюблённость прочно ассоциировалась с глупостью, а любовь с предательством. Чтобы она ни чувствовала к Аргусу или Кристоферу, это не было похоже на первую и единственную её влюблённость.
— Да ну тебя, — отмахнулась она от фамильяра. — Делать тебе нечего.
— Я о твоëм счастье забочусь! — возмутился Бальтазар.
— Цыц! — шикнула ведьма и старательно принялась помешивать зелье.
Кристофер, поднявшийся в гостиную с тарелкой сметаны, окинул их задумчивым взглядом, но ничего не сказал. Лия делала вид, что ничего не случилось. Бальтазар прожигал её недовольным взглядом, а пленница шипела что-то явно недоброе в их адрес.
Думать о том, что сказал фамильяр, не хотелось, но мысли то и дело возвращались то к одному мужчине, то к другому. Отчасти это было связано с тем, что рабочий день в пекарне закончился, и Аргус на пару с Кристофером едва ли не стояли у неё над душой. Зелье было почти готово. Наверное… Выглядело оно неплохо. Лучше, чем пленница. Корнелия побледнела, мелко дрожала всём телом, а на лбу девушки блестели капельки пота. Видимо, неуверенность ведьмы в результате трудов передалась и ей. Сама Лия пробовать варево не решилась бы.
— Вроде готово… — пробормотала ведьма, задумчиво рассматривая получившийся результат. Было бы куда проще, если бы она хоть примерно представляла, как выглядит сыворотка правды. — Что скажешь?
Кристофер поднялся с кресла и остановился возле камина. Уверенности в его взгляде не было.
— Вроде да… — голос тоже звучал не очень.
— Ты её что, тоже никогда не видел?! — изумилась ведьма.
— Я не участвовал в допросах. Раньше.
— Да что ты за инквизитор такой?! — в сердцах выпалила ведьма.
— Свалились вы оба на мою голову, — проворчал Аргус, наклоняясь к котелку. — Почти похоже.
— Почти? — Лия растерянно смотрела на соседа. Откуда пекарь знает о том, как должна выглядеть сыворотка правды, оставалось только догадываться.
— У неё не должно быть ни цвета, ни запаха. Как вода.
Лия с сомнением глянула в кастрюльку. Там булькало мутное беловатое нечто. Но запаха и в правду не было. Уверенности в плане становилось всё меньше.
— А давай, ты нам просто расскажешь нам, что знаешь? Не придëтся пичкать тебя зельем, — предложила она пленнице.
Корнелия выглядела ещё менее уверенной в ближайшем
