class="p">Его друга Юрия.
Тупая боль пронзила его грудь.
Дэгс вспомнил последний разговор со своим другом — со своим настоящим другом — на подъездной дорожке того особняка в Брентвуде. Боль на лице его друга, в его голосе, когда Юрий рассказывал ему, почему не пригласил Дэгса на свою свадьбу, почему чувствовал себя полностью брошенным Дэгсом, когда тот прошёл через Изменение… на это было тяжело смотреть. Это было трудно слышать, особенно зная, что его друг был прав насчёт сути вопроса, даже если ошибался относительно причин.
После этого Дэгс вспомнил Юрия под Голливудским Знаком, и ему стало дурно.
Самодовольная улыбка. Одежда русской мафии.
Эти странные, золотисто-белые глаза.
Явная снисходительность в его голосе.
Этот новый Юрий, казалось, был так уверен, что Дэгс в конце концов прозреет, что он пойдёт по стопам Юрия, как хороший маленький солдатик. Хуже того, он был более могущественным, чем Дэгс. Он совершал поступки, которые Дэгс никак не мог объяснить, не говоря уже о том, чтобы подражать им.
Он забрал Джейд.
Он угрожал Феникс.
Он чуть не убил самого Дэгса.
Волна тошноты, подступающая к Дэгсу, становилась всё сильнее, и чем дольше он думал об этом, тем больше вспоминал эту ухмыляющуюся, социопатичную версию своего старого друга — тёмного ангела. Он вспомнил безразличие в сияющих глазах Юрия, холодный, понимающий взгляд, который жил в них, как будто он знал Дэгса лучше, чем сам Дэгс знал себя.
Ощущение стало настолько неприятным, и Дэгс испугался, что его действительно может стошнить.
Затем что-то тёплое шевельнулось в его руках.
Его мысли оставили Юрия.
Новое присутствие сгустилось вокруг Дэгса, сразу отодвинув в сторону присутствие и лицо Юрия. Что-то болезненно скрутившееся в груди Дэгса медленно начало расслабляться, пока внезапно он снова не смог дышать.
Мышцы его плеч, лица, кистей рук расслабились.
Почувствовав краткий укол дежавю, он посмотрел вниз.
Он обнаружил, что темноволосая голова пристроилась на его боку, прильнув к нему, чтобы согреться в слегка прохладной комнате. Пряди драгоценного зелёного, фиолетового, бледно-голубого и тёмно-синего цветов перемежались в её почти чёрных локонах, рассыпавшихся по части его груди. Её рука уютно обвилась вокруг его талии, голова покоилась в месте между его грудью, плечом и рукой.
По её дыханию Дэгс чувствовал, что Феникс крепко спит.
Он посмотрел на неё с некоторым удивлением, хотя и осознавал тот факт, что ни один из них не отдохнул в её доме в Малибу.
На сей раз он проснулся не в её спальне.
Он лежал на больничной койке.
Он лежал на больничной койке, в больнице… и Феникс была здесь.
И ладно, учитывая произошедшее ранее той ночью, возможно, первые две вещи были не такими уж странными, но часть с Феникс была странной.
Как она здесь оказалась?
Дэгсу не нужно было смотреть в окно, чтобы понять, что на улице всё ещё темно. Каким-то образом он мог чувствовать ночь, темноту, живущую прямо за этими занавесками. Он понимал это по тому, насколько там было тихо, и по тусклому освещению в том, что, наверное, было отдельной палатой.
Он также предположил, что до рассвета осталось меньше двух часов.
Дэгс посмотрел налево и увидел дверь в свою больничную палату. Он слегка приподнял голову, чтобы посмотреть через квадратное окно, из которого открывался угловой вид на более светлый больничный коридор. Сфокусировавшись на этом прозрачном стекле, он слегка подпрыгнул, немного встревожившись, когда кто-то появился перед дверью.
Дэгс увидел стоящего снаружи мужчину, очевидно, одетого в чёрную форму полиции Лос-Анджелеса.
У дверей его палаты стоял полицейский.
Адреналин тут же выбросился в его кровь.
Он был под арестом?
Дэгс посмотрел на Феникс сверху вниз и попытался осмыслить это — то, что он находится под арестом, а Феникс позволили вырубиться на его больничной койке, и они оба окружены тихо пищащими аппаратами. Дэгс посмотрел на другую свою руку, на противоположной стороне от Феникс, и увидел, что он подключён по крайней мере к одной капельнице, не говоря уже о кардиомониторе, прикреплённом к его пальцу, и нескольких других датчиках на верхней части груди.
Он заметил, что Феникс свернулась калачиком на том его боку, где не было капельницы, но ему всё ещё было интересно, что она тут делала, и кто позволил ей оставаться в палате.
— Она пробыла здесь всю ночь, — сказал чей-то голос.
Дэгс ожесточённо дёрнулся.
Он вообще не осознавал, что они с Феникс не одни.
Резко повернувшись на низкий голос, доносившийся с той же стороны комнаты, что и выходящее наружу занавешенное окно, Дэгс уставился на сидящего там мужчину.
Мужчина спокойно смотрел на Дэгса, его длинное тело растянулось на матерчатом больничном кресле. Это кресло стояло у стены, прямо напротив двери в коридор. Глаза Дэгса изучали лицо, которое было почти знакомым, но в то же время не совсем.
Однако через несколько секунд у него в голове всплыло имя.
— Тай, — выдавил он.
Его голос прозвучал грубо, почти хрипло. Он прочистил горло.
— Ты — Тай. Верно? Друг Феникс.
Потрясающе красивый чернокожий мужчина смущённо улыбнулся.
Он поудобнее устроил своё огромное тело на видавшем виды деревянном кресле, обитом потёртыми тёмно-синими подушками и подлокотниками. Его длинные ноги были вытянуты перед ним, скрещены в лодыжках. Его затылок прислонялся к стене позади него.
Он не потрудился поднять свою бритую налысо голову, когда кивнул.
— Я Тай, — подтвердил он.
Улыбка мужчины стала шире, и Дэгс снова был ошеломлён тем, насколько хорош собой этот мужчина. Он прожил всю свою жизнь в Лос-Анджелесе, но никогда особо не общался с голливудской братией, пока не встретил Феникс. Даже если не считать лица Тая, на актёре нигде не было ни грамма лишнего веса.
Он состоял сплошь из крепких, мощных мышц.
— …Никс сказала, я не должен ожидать, что ты узнаешь меня, — криво добавил Тай. — Она утверждает, что ты немного голливудский идиот. Без обид.
Дэгс хмыкнул.
Он не обиделся. Феникс была права.
Он практически сказал ей то же самое.
При этой мысли глаза Дэгса опустились, сосредоточившись на голове, прижатой к его боку. Она почти не пошевелилась, несмотря на то, что он дважды вздрогнул. Он поймал себя на том, что смотрит на её маленькую ручку, которая сжала в кулак надетую на нём больничную сорочку, прямо на животе.
— Тебе, наверное, следует дать ей поспать, — посоветовал Тай, заставляя Дэгса вернуть взгляд к лицу актёра. — Она не спала всё это время. И до ужаса боялась… хотя, наверное, мне не стоит тебе этого говорить.
Пожав плечами, Тай сосредоточился
