плачу, как сжимается мое сердце, как истекает кровью моя душа, но был бессилен.
А потом видение пропало. Просто «раз» и нет его больше!
И все тот же дом стоял на том же месте, все так же пели песни птицы и светило солнце. И только я один, раздавленный и перемолотый сидел на земле и тихо шептал:
— Прости меня, малышка, прости…
Но она так и не вышла ко мне, а может быть проходила мимо тысячу раз, но дурила мои мозги иллюзиями. Я не знал наверняка, но четко понимал, что сегодня потерпел поражение. В сражении, но не в войне. Я еще живой, я еще смогу попробовать завтра.
И завтра наступило, а потом снова и снова. Но я остался там, где и был, а именно нигде.
Я все-таки притащил ей цветы, а потом и маленькую корзинку лесной ягоды, которую сам же ей и насобирал. А последний день я просто сидел все там же, спиной к невидимому барьеру и тихо, но уверенно стал рассказывать ей о своей любви, о том каким был дураком, о том, что мечтаю построить с ней настоящую семью, что виноват, что идиот, что я просто хотел бы ее хотя бы раз в своей жизни еще разок увидеть.
Но единственное, что я получил от нее, были страшные, наполненные ужасными образами иллюзии, где умирали наши несуществующие дети.
Снова, снова и снова. И я не знал как до нее достучаться, что еще я могу сделать в своем нынешнем состоянии. Только бесконечно повторять как сильно и безгранично я ее люблю. Чертова Сорос, даже после смерти она осталась стоять между нами…
Но не достучался. Хуже! В один прекрасный день ей надоело слушать то, что я ей говорил. И я услышал в голове ее голос, полный обиды, гнева и страдания:
— Я тебе не верю!
И тут же меня откинуло от ее дома такой взрывной волной ментальной атаки, что мое тщедушное тело отлетело метров на двадцать, не меньше, и со всей дури впечаталось в дерево. Секунда, резкая боль и я потерял сознание.
А когда пришел в себя, был уже на Ра-Кратосе и чувствовал себя еще хуже, чем раньше. Я был весь переломанный, а нано-роботы без остановки латали меня сутки напролет, пока не починили все до последней косточки.
Но несмотря на все мои неудачи, я не планировал сдаваться. Хорошо, пусть успокоится, дух переведет, а позже я опять попытаю счастье, авось лет так через пять или десять она сжалится надо мной.
Если я, конечно, доживу.
А пока надо окончательно закрыть вопрос с домом Аль-Аббас. Давно пора.
Килиан
Результаты генетической экспертизы, которые были уже давно готовы, ожидаемо подтвердили, что не я отец ребенка, которого носит под сердцем Амаль. Таким образом, у меня теперь было право собрать на честный суд всех, кто был замешан в этом деле.
И вот уже сегодня, ровно в полдень по местному времени Терраты, передо мной предстанут Амаль Аль-Аббас и Касиус Аль-Надир. Надеюсь, что обойдется без драмы.
Но было одно «но». Показываться перед людьми в том виде, котором я сейчас находился, было категорически нельзя. Во-первых, никто не должен знать, что один из членов Правления практически стоял одной ногой в могиле. А во-вторых, я не хотел, чтобы меня таким запомнили. Я много думал и пришел к выводу, что Ванда все-таки закончит эту свою ментальную атаку на мой организм моей смертью, вдоволь наиграется и прихлопнет как жука. Слишком большой грех был у меня перед ней, по ее мнению, а в обратном мне ее уже не убедить. Хотя я и буду пытаться.
И вот я облачился в темно-алую хламиду, покрыл уже безволосую голову капюшоном и одел на лицо маску — Лик Правосудия — только вот уже не свою, а в физическом исполнении. Теперь я выглядел не так жутко, а даже в некотором роде загадочно. Вот, лучше так, чем быть затюканной скелетинкой.
Первого к ответу я призвал Касиуса Аль-Надира, своего двоюродного брата и бывшего Бета-советника. Он вышел к ответу с высоко поднятой головой, а сканирование его ауры показало, что у него не было злых намерений. Просто парень планомерно шел к своей цели по головам. Упертый, как и я.
Я улыбнулся и задал свой первый вопрос, тихо, насколько уж хватило силы голоса:
— Приветствую тебя, брат мой. Желаешь ли ты сам рассказать всю правду или мне придется вытягивать ее из тебя против твоей воли?
— И я приветствую тебя, брат мой и достопочтимый Ра Справедливости. Не нужно применять силу я сам все расскажу.
— Тогда я слушаю тебя, — выдохнул я и устало откинулся на спинку своего трона в Зале Правосудия. Тяжело, сила уходила из меня стремительно и слабость накатывала все сильнее и сильнее. Продержусь ли до конца или прямо тут свалюсь замертво на потеху зевакам?
А тем временем, Касиус начал свою исповедь.
— Килиан, клянусь тебе, что никогда не имел подлых намерений в отношении Амаль Аль-Аббас. С первого же дня, как я увидел ее, я влюбился и все это время, пока она была твоей невестой я грезил о ней. Конечно, когда в ночь Первой луны она вдруг, ни с того, ни с сего, обратила на меня свое внимание, то я от счастья просто быть рядом с ней чуть не помешался. А потом все произошло как-то все само собой. Да, признаю, что совершил предательство по отношению к тебе, я не имел права даже прикасаться к твоей женщине. Но я не смог не сделать этого. Да и она ответила мне взаимностью. Клянусь, я ни к чему ее не принуждал! Весь Священный месяц многолуния мы были вместе, Килиан, почти каждую ночь. После же, Амаль просила меня скрыть следы нашего преступления каким-то специальным отваром, но я нарочно не сделал этого. Я никогда не хотел прятать нашу связь. И если на то будет твоя воля, то я готов взвалить на свои плечи ответственность за то, что совершил. Да что там говорить? Я буду счастлив взять в жены Амаль Аль-Аббас и воспитывать нашего ребенка в полноценной семье и подарить им столько своей любви, насколько способно мое сердце. Решение за тобой мой Ра.
Ну еще бы ты был не готов, мальчик мой. Только бы ты не сбежал через месяц от этой истеричной вертихвостки. Хотя, о чем это я? Сам как-то терплю издевательства от любимой женщины и
