— Роза, — представил он, — это Галина. Это она позволила тебе оставаться здесь.
Никакой доброты в лице Галины я не увидела. Оно вообще было лишено эмоций. Возникло ощущение, будто она в состоянии заглянуть мне в душу. Я, конечно, не понимала многого из того, что происходило вокруг, но одно не вызывало сомнений — мое длительное проживание здесь было явлением редким и, безусловно, временным. Я сглотнула.
— Спасибо, — произнесла я по-русски.
Я не знала, как сказать, что рада нашей встрече — и, честно, вовсе не была уверена, что так уж рада, — но решила, что простой благодарности будет вполне достаточно. Если она была когда-то инструктором Дмитрия и училась в нормальной Академии, то, скорее всего, знала английский и просто притворялась, как Ева. Я не имела понятия, зачем ей это, но если вы в состоянии сломать юной дампирке шею, то имеете право делать в ее присутствии, что пожелаете.
Выражение лица Галины — или, точнее, его отсутствие — не изменилось после моего «спасибо», и она снова переключила внимание на Дмитрия. Он пару раз указывал в мою сторону — они явно обсуждали меня. Я узнала слово «сильная».
В конце концов, Галина закончила разговор и удалилась, не попрощавшись. Мы с Дмитрием не шевелились, пока моя тошнота не исчезла.
— Пошли, — сказал он. — Пора возвращаться.
Мы снова двинулись по лабиринту, я понятия не имела, как Дмитрий ориентируется в поместье. Едва оказавшись здесь, я мечтала о том, чтобы вырваться наружу и сбежать. Теперь это потеряло смысл. Другое дело — гнев Галины.
— Что она сказала? — Спросила я.
— Ей не нравится, что ты все еще здесь. Она хочет, чтобы я пробудил тебя или убил.
— Ох! Ммм… И как ты поступишь?
Несколько мгновений он молчал.
— Подожду еще немного, а потом… сделаю выбор за тебя.
Он не пояснил, какой именно, и я чуть не начала молить его лишить меня жизни, а не делать стригоем. Но вместо этого внезапно спросила:
— Немного — это сколько?
— Недолго, Роза. Ты должна сделать выбор. Правильный выбор.
— То есть?
Он вскинул руки.
— Все целиком. Жизнь вместе.
Мы вышли из лабиринта. Я посмотрела на дом — снаружи было видно, какой он громадный, — и на прекрасный сад вокруг. Словно видение из сна. Позади него простиралась бескрайняя холмистая местность, вдали теряясь во тьме и сливаясь с бархатно-черным небом — если не считать слабого алого свечения на горизонте.
— И что потом? — Спросила я. — Тоже буду работать на Галину?
— Какое-то время.
— Как долго?
Мы остановились около дома. Дмитрий посмотрел мне в глаза; выражение его лица заставило меня отступить на шаг.
— Пока мы не убьем ее, Роза. Тогда все это будет наше.
Дмитрий не стал ничего разъяснять. Я была слишком напугана его словами и остальными событиями этой ночи, чтобы отреагировать на них. Он провел меня мимо стригоя, дежурившего у входа, и поднял вверх по лестнице, в мою комнату. Натана рядом с ней не оказалось.
Сердитый голос в голове заговорил достаточно громко, чтобы прорваться сквозь окутывавший меня дурман. Сейчас в коридоре нет охраны; если Инна придет достаточно скоро, у меня есть возможность запугать ее и выбраться отсюда. Правда, это означало, что мне придется иметь дело с бог знает сколькими стригоями в доме, и все же, окажись я за пределами своей комнаты, шансы сбежать увеличатся.
Потом эти мысли растаяли так же быстро, как возникли. Дмитрий обхватил меня рукой и притянул к себе. Я замерзла снаружи, и хотя его тело было холодным, одежда давала немного тепла. Я прижалась к нему, думая, что он собирается укусить меня, но вместо этого его губы прижались к моим, сильно и страстно. Запустив руки в его волосы, я попыталась притянуть его еще ближе к себе. Его пальцы заскользили по моей обнаженной ноге, задрав юбку почти до бедер. Предвкушение блаженства и желание охватили все тело. Я так мечтала о той сторожке, вспоминая все подробности и сгорая от желания! Долгое время мне казалось, что такое никогда больше не повторится, но теперь это стало возможно, и я была потрясена, как сильно хотела этого.
Скользя руками по его рубашке, я расстегивала пуговицу за пуговицей. Его кожа была холодна как лед — пугающий контраст с бушующим во мне пламенем. Его губы скользили по моей шее и плечу, бретелька упала, когда он покрывал мое тело жадными поцелуями. Его рука замерла на моем обнаженном бедре, а я неистово сдирала с него рубашку.
Внезапно, неожиданно резко, он отодвинулся и толкнул меня вниз. Сначала я подумала, что это продолжение любовной игры, но потом поняла: нет, он сознательно оттолкнул меня.
— Нет, — решительно заявил он. — Пока нет. Пока ты не пробудишься.
— Почему? — В отчаянии спросила я, у меня на уме были только его ласки и еще один укус. — Какое это имеет значение? Существует какая-то причина, почему нельзя?
Может, секс со стригоем просто невозможен? Он наклонился к самому моему уху.
— Нет, после твоего пробуждения наши отношения наполнятся новыми ощущениями, более яркими. Позволь мне сделать это… позволь, и все станет для нас возможным…
Вот и «козырь в кармане». Он хотел меня — факт неоспоримый, — но использовал секс как приманку, чтобы заставить меня сдаться. И если честно? Я была на грани того, чтобы согласиться. Тело возобладало над разумом… почти.
— Нет, — захныкала я. — Я… Я боюсь…
Угрожающее выражение его лица смягчилось. Нет, он не стал прежним Дмитрием, но сейчас в нем меньше чувствовался стригой.
— Роза, неужели ты думаешь, будто я могу причинить тебе вред?
Выходит, сейчас вопрос не стоял, каким будет мой выбор — быть обращенной или умереть? Последний вариант вряд ли не причинит мне вреда, но в тот момент я не стала упоминать об этом.
— Укус… Обращение, возможно, причинит боль…
— Я уже говорил тебе: это очень похоже на то, что мы уже делали. Тебе понравится. И клянусь, никакой боли.
Я отвела взгляд. Проклятье! Лучше бы он выглядел злобным и пугающим. Тогда мне было бы гораздо легче воспротивиться. Даже в пылу страсти я не утратила способности сопротивляться. Но видеть его таким, спокойным и благоразумным… слишком похоже на того Дмитрия, которого я любила. А не пойти навстречу такому Дмитрию было ох как трудно. Впервые за все время превращение в стригоя показалось мне… не таким уж скверным.
— Не знаю… — жалобно сказала я.
Он сел, разочарованно взглянув на меня. Я почти испытала облегчение.
— Терпение Галины на исходе. И мое тоже.
— Ты сказал, что время еще есть… мне нужно подумать…
