- Именно столько ей и было? Я знал, что он близка к смерти, но… мне сложно отслеживать человеческое время. Когда это произошло?
- Три дня назад. - Я чувствую вспышку гнева, хотя чувствую себя хорошо. Никаких эмоций, кроме грусти. - Итак, теперь ты не в состоянии снова причинить ей боль. - И вновь тишина. Думаю, возможно, он повесил трубку. Но затем он говорит:
- Я не чувствовал ее уход. Я должен был почувствовать его.
- Может быть, вы не были связаны, как ты думал.
- О, Мэг, - сказал он.
Вот тогда у меня и сорвало предохранитель. Мне кажется, у него нет права горевать. Он плохой парень. Он пытался убить ее. Он хотел привести ее в ад вместе с ним, не так ли? Он не заслуживает моей жалости.
- Когда ты, наконец, изменишься? - спросила я с яростью. – Мою маму зовут не Мэг. Что бы ни было у тебя с ней, что бы ни было между вами, это было очень давно. Она не любит тебя. Никогда не любила. Она всегда, с самого начала, была предназначена для кого-то другого. И нельзя ничего поделать с этим, потому что сейчас она мертва. - Слова повисли в воздухе. Я ощущаю чье-то присутствие позади меня. Билли. Она ловит меня за плечи и поддерживает в то время, как я даже не представляю, что пошатываюсь и готова упасть. Она забирает из моих рук телефон и ставит его на место.
- Ну, теперь мы знаем, почему он будет злиться на тебя завтра на кладбище, - говорит она, качая головой. – Я чувствовала бы себя намного лучше, если бы ты не находилась рядом с Черным Крылом. - Затем, даже без моей просьбы, она ведет меня обратно в спальню и ложится рядом со мной в темноте, поет песню, которая похожа на завывания ветра снаружи, прям как тогда, когда я была ребенком. И она держит мою руку, пока я не засыпаю.
ГЛАВА 20. ЛЮБИМЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Мои сны не подготовили меня ко многому. Я не была готова увидеть ее тело таким неподвижным, будто восковым, лежащим в гробу. На ней слишком много косметики. Мама очень редко пользовалась чем-либо, кроме туши и блеска для губ. В гробу она похожа на разукрашенную куколку. Прекрасная. Умиротворенная. Но не она, понимаете? Мне тяжело видеть ее такой, но так же невозможно отвести взгляд.
Или к потоку людей, которые пришли посмотреть на нее, и им хочется поговорить со мной. Это как извращенная свадебная церемония. Сначала увидеть тело. Попрощаться. Теперь поздороваться с семьей. Все они думают, что мама умерла от рака, поэтому все время говорят о боли. – Она больше не страдает от боли, - говорят мне, похлопывая по руке. – Ей уже не больно. – Это хотя бы правда.
Или сами похороны. В церкви. Сидеть с Джеффри и Билли на передней скамье, в нескольких футах от гроба. Отца все еще не видно, и часть меня чувствует себя обманутой из-за этого. Он должен быть здесь, думаю я. Но я знаю, что он в лучшем мире, совершенно буквально. С мамой.
- Он с мамой, да? – спросила я Билли, когда утром она собирала мне волосы в длинную опрятную косу, которая каким-то чудом продержалась весь день. – Он все время с ней?
- Думаю, да. Похороны не очень подходят ангелам, детка. Если бы твой отец пришел, он бы выбил всех из колеи. Так что ему лучше держаться оттуда подальше. К тому же, он хочет быть с твоей мамой, помочь ей с переходом.
Такер пришел в церковь. Он подходит ко мне после службы, стоит напротив с руками, сложенными вместе, смотрит потерянно. Я разглядываю его синяк, порез на щеке, сбитые костяшки пальцев.
- Я здесь, - говорит он. – Ты ошибалась. Я здесь.
- Спасибо, - говорю я. – Но не приходи на кладбище. Пожалуйста, Такер, не приходи. Там будет Семъйяза, а он ужасно зол, и я не хочу, чтобы он навредил тебе.
- Я хочу быть там, - протестует он.
- Но ты не пойдешь. Потому что я прошу тебя не приходить, - шепчу я. Я бы сказала Венди то же самое, попросила ее не приходить на кладбище, но знаю, что она не будет даже слушать.
Потому что во всех моих видениях она была там.
- Пожалуйста, - говорю я Такеру. – Не приходи.
Он медлит, затем кивает головой и покидает церковь.
И наконец-то, после дня, который казался самым длинным из всех, словно он и правда мог тянуться тысячу лет, я выбираюсь из машины на кладбище Аспен-Хилл. Я моргаю от солнца. Глубоко вдыхаю. И иду.
Я думала, что знала, как пройдет этот день, день, который к своему закату увидит меня, стоящей в черном платье на траве кладбища Аспен-Хилл. Я видела это так много раз. Но в этот раз, в этот настоящий раз, это не кажется тем же самым. Сейчас я Клара из будущего. В центре груди болит так сильно, что мне хочется вырезать сердце и бросить его прямо в сорняки. Но я терплю. И иду. Потому что у меня нет выбора, кроме как переставлять ноги, одну за другой.
Я вижу перед собой Джеффри, зову его по имени.
- Давай просто пройдем через это, - говорит он.
В конце концов, какая разница, какого цвета на нем галстук.
Здесь все. Все собрание, каждый из них, даже леди Джулия. Никто не струсил.
Забавно, что пророчество оказалось таким самодополняющимся. Я сходила с ума, пытаясь понять, почему нет Такера. Думала, что он мертв. Думала, что на земле не существует такой силы, что не дала бы ему прийти. А в итоге, его здесь нет, потому что я об этом попросила.
Вот это я называю иронией.
Боль переполняет меня. Вот оно. Время, что было мне предназначено. Время быть сильной, и я должна пройти через это без Такера. Становится так плохо, что трудно дышать. Я останавливаюсь, чтобы перевести дух.
Кто-то берет меня за руку. Кристиан, я знаю, что это должен быть он. Я бросаю на него взгляд, на его элегантный черный костюм, жатую белую рубашку, серебристый галстук. Его глаза с золотыми вспышками покраснели, словно он тоже плакал. В них все вопросы и ответы.
И я понимаю, что вот он – момент истины, именно об этом все время предупреждало меня видение. Я могу отстраниться, вырвать свою руку из его, снова сказать ему, что он мне не нужен.
Я могу сохранить свою злость, свое разочарование от этого безнадежного выбора. Или могу принять его. Я могла бы принять то, что происходит между нами и двигаться вперед. Это слишком сложное решение, чтобы требовать от меня принять его прямо сейчас. Это не честно. Но все это никогда не было честным, это полный провал, с самого начала и до конца.
Дело в том, что он, держа меня за руку, прикасаясь к коже, уменьшает боль в груди.
Словно у него есть способность снимать боль. Рядом с ним я чувствую себя намного лучше. Сильнее.
И ему хочется забрать мою боль. Ему хочется быть здесь ради меня.
Я вижу это в его глазах. Для него я больше, чем обязанность. Я больше, чем девочка из снов. Я гораздо больше.
Я вспоминаю то ноябрьское утро, на кухне в Калифорнии, когда я впервые увидела его стоящим между деревьев, ждущим меня. Мое сердце стучит, рот открывается, чтобы позвать его по имени, хоть я пока его и не знаю, то непреодолимое желание пойти к нему, вздымающееся во мне.
