Не может же такого быть, что он не узнал похудевшего Ли Си Цына? Или может? Не настолько же тот похудел, на самом деле?
— Оттуда, что в этой комнате до моего появления ничего не было. Мебель привезли сегодня днём.
— Возможно, в новой мебели здесь было спрятано то, что мы ищем, — не унимался Моськин. — Мы аккуратно проверим, не тревожа ваш покой.
— Вы его уже потревожили!
— В таком случа, вам вообще не о чем беспокоиться: осталась простая формальность, — заискивающе сказал Моськин.
Внизу что-то грохнуло, и Моськин взвизгнул, громко и противно.
Итак, это происки Волкова, а не Львовых. Стало интересно, что там дальше в планах штабс-капитана, неужели явление спасителя от императорского произвола? Тогда он должен появиться в критический момент, чтобы заслужить нашу благодарность. Но критический момент уже прошёл, я успокоилась и перестала бояться визитёров. Я перевела взгляд на охранника и нехорошо улыбнулась. Пожалуй, если правила игры известны, к ней можно присоединиться и даже выиграть.
— Я глава клана и требую к себе соответствующего отношения.
— А ведь точно! — встрепенулся Владимир Викентьевич. — Обыск у главы клана может производиться только с разрешения Совета. У вас оно должно быть.
— Я требую его показать! Немедленно! — я грозно повела рукой к охраннику, отчего тот испуганно отшатнулся и опять замахал в нашу сторону артефактом.
Решил, наверное, что я его сейчас магией прикладывать буду. И ведь, скорее всего, имею на это полное право: то, что сейчас происходит, иначе как нападением на клан, не назвать. Ужасно не хватало знания законодательства, поэтому я решила пока не устраивать скандала. Тем более что всё равно ничего не найдут.
— Вы думаете, у нас нет этого документа? — возмутился охранник, придя в себя.
— Был бы, вы бы его непременно показали, — заметила я. — И представились бы. Вас как зовут?
— Это ещё зачем? — насторожился он.
— Как зачем? — поддержал меня Владимир Викентьевич. — Чтобы знать, на кого писать жалобу.
— На меня? — поразился он. — За что? Я выполняю приказ.
— Как за что? — делано удивилась я. — Думаете, нападение на главу клана в её собственном доме в центре столицы пройдёт незамеченным?
— Вот найдём… — начал было он.
— Ничего вы не найдёте, — отрезала я. — Поэтому оправданий у вас не будет. Напали безо всяких оснований. Не предъявили ни одного разрешающего обыск документа. Заставили простоять на ногах всё время обыска пожилого человека и даму.
— Вы можете сесть, — торопливо разрешил он. — Главное — не делать глупостей.
— Не делать глупостей, пока вы нас грабите? — любезно улыбаясь уточнила я. — Скажете потом, что изъяли на проверку, и затеряются проверяемы предметы в полиции. А если мы будем знать хотя бы одно имя, будет с кого спросить, когда не досчитаемся своего имущества. Что вы хоть ищете?
На охранника стало жалко смотреть. Он посматривал на дверь и явно прикидывал, не удрать ли ему прямо сейчас, что лучше любых слов доказывало: обыск проводится незаконно. Ли Си Цын внизу бушевал уже так, что заглушал моськинское поскуливание полностью. Вот уж кому даже нездоровье не мешало давить противника, как мелкую надоедливую блоху.
— Не могу знать! — уже с отчаяньем в голосе сказал он.
Владимир Викентьевич уселся со вздохом облегчения. Всё же не в его возрасте так долго стоять в напряжении, если, конечно, это не связано с целительством: тут он времени не замечает. Я устроилась даже с некоторым удобством: откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу и продолжила мучить охранника.
— Своё имя вы не хотите назвать, тогда начальника позовите, — даже с некоторой ленцой сказала я. — И хотелось бы увидеть хоть один документ, а то ведь я могу раскрыть окно и закричать, что нас грабят. Очень уж ваш обыск похож на обычный грабёж. Забирать у нас, конечно, нечего, но вы же этого не знали…
Охранник явно боролся с желанием бросить нас и отправиться перекладывать на плечи начальства неожиданно возникшую проблему. Но тут в дверь опять позвонили.
— Сообщники, — оживился охранник, вперил в нас грозный взор и опять наставил на нас артефакт. — Вот сейчас и узнаем, виноваты вы или нет.
Почти сразу после звука открывания двери до нас донёсся возглас:
— Что здесь происходит?
Кажется, женский. Точнее было сказать сложно: столько рычащих ноток туда было вплетено, что он вполне мог оказаться и мужским. Очень убедительных ноток. На месте того, кто открывал дверь, я бы, наверное, в обморок упала от страха. Судя по тому, что ответа не последовало, открывший так и поступил.
— Господа, что тут происходит?
А вот этот голос я ни с каким другим не перепутаю. На вопрос никто не торопился отвечать, пришлось это сделать мне.
— Николай, нас обыскивают! Незаконно! Вызовите полицию!
— Прекратите! — рыкнул наш охранник и повёл артефактом. — Я же сказал: молча сидеть, если не хотите неприятностей!
— Совершенно законно! — взвизгнул внизу Моськин. — Не вводите посторонних в заблуждение.
— Документы! — теперь я почти уверена, что это прорычала Анна Васильевна.
Судя по всему, ей даже что-то предъявили, потому что она почти тут же добавила:
— Не ваши, а те, на основании которых вы проводите обыск у главы клана. Но вас я тоже запомнила. Завтра же в Совет уйдёт жалоба.
— Мы действуем в интересах императорской семьи, — проблеял Моськин.
Жаль, что я не видела его сейчас. Судя по интонации, хвост у него точно был поджат. И уши. И почему-то представлялась огромнейшая лужа под ним. Очень уж убедительно звучал голос Анны Васильевны, сына которой с таким трудом удалось вытащить из жернов правосудия.
— Неужели? А они это знают? — подал голос Хомяков-старший. Ехидно так поинтересовался, явно уверенный в отрицательном ответе.
— Если вы немедленно не предъявите документы, на основании которых производите обыск, — это опять Николай, — будете задержаны сами.
— Вы препятствуете работе полиции, — почти безнадёжно сказал Моськин. — Мы уже почти всё осмотрели.
— И ничего не нашли, — заметил Ли Си Цын. Очень громко заметил.
— Мы уходим, — решил Моськин, который наверняка и был главным, просто не показывался мне на глаза.
— Нет, вы остаётесь до прихода полиции, — твёрдо сказал Николай. — Вы несёте ответственность за нападение.
Наш охранник заметно заволновался.
— Полиции боитесь? — усмехнулась я. — И правильно боитесь.
— Неприятности никому не нужны, — согласился он.
— Нечего заниматься противоправной деятельностью.
— Мы стоим на страже закона.
— Документа о чём у вас нет, — безжалостно заключила я. — Вы ворвались в дом к главе клана с угрозами. Думаете, это просто так сойдёт вам с рук?
Он отвечать не стал, смущённо убрал артефакт и шмыгнул из комнаты так быстро, словно выполнял приказ. По сути, так оно и было: Моськин же сказал, что они уходят. Только уйти у них не получилось. Когда я вслед за охранником выскочила из комнаты, в которой нас удерживали, обнаружила, что Хомяковская семья героически перекрывала выход из дома. Перед ними в нерешительности стоял десяток лже-полицейских. И я их понимала: Анна Васильевна в частичной трансформации пугала. На её фоне оба Хомякова выглядели необычайно мирно, пусть даже на одном из них была офицерская шинель. На очень привлекательном одном. Я даже залюбовалась ненадолго, но потом вспомнила, что проблемы пока не решены.
— Куда же вы? — всплеснула я руками. — Теперь обыск должны провести уже мы. Вдруг вы уносите из нашего дома что-то ценное?
— Мы не воры, — гордо сказал Моськин. — Да и что ценного мы могли отсюда взять?
Сказано это было с таким пренебрежением, что мне даже неудобно стало за скромную обстановку дома. Точнее, почти полное её отсутствие.
— Может, это после вашего обыска здесь ничего не осталось? — прорычала, уже не сдерживаясь Анна Васильевна.
— Что вы себе позволяете? — возмутился Моськин. — Мы выполняли предписание.
