После того, как Люсьен потеряла мать, мне весь обратный путь ужасно спалось. Нет, меня не посещали призраки, мне не являлись мрачные образы или страшилища. Я просто никак не могла провалиться в сладкое, глубокое беспамятство, к которому так привыкла рядом с Власом.
— Ты просто устала от большой воды, — сказал супруг. — Дома ляжешь в нормальную постель — и сразу уснёшь, как младенец.
— Сначала я всех обниму, поцелую, поем винограда, помоюсь…
— Больно длинный список получается, — рассмеялся мужчина.
Нам впервые было так легко несмотря на все потери. Конечно, никто не стал праздновать уход колдуньи, но и никто, кроме Люсьен, не грустил о Трайр. Мы поставили серое каменное надгробие на холме, где она встречала корабли, я нарвала цветов. Утешать Люсьен неожиданно взялся Эрх, и у него это неплохо получилось. Он даже уговорил девушку отправиться с нами в Вихреградье, и она не стала спорить. Правда, и особой радости не выказала. Мне показалось, что теперь ей всё равно, куда отправляться.
Люсьен не была привязана к матери, но в те последние мгновения, что у них были, колдунья почувствовала, какой могла бы быть её семья. Они обе могли бы создать что-то хорошее, и я, думая об этом, с трудом проталкивала ком в горле. У Трайр была сложная, тяжёлая судьба, но повторит ли Люсьен ошибки матери? Я очень надеялась, что нет.
На берегу нас уже встречали — шумно, счастливо, огромной толпой. Казалось, собралась, несмотря на раннее утро, вся крепость до последнего человека и животного… На пристани теснились только самые близкие, и Элик в их числе. Едва увидев брата, я разревелась, и так и плакала в его объятьях долгие несколько минут.
— Элик… Брат! Я тебя очень люблю.
— И я тебя, сестра.
У меня дрожали ноги, и слёзы всё никак не утихали. Однако когда подошла юная мама, я всё-таки перестала хлюпать носом.
— Ромашка! Ой, какой лапочка!..
Племянника мне вручили бесстрашно и доверчиво, и я долго разглядывала мирно спящего средь шума кроху. Он был очень красивым, и успел наесть пухлые щёки. Мне очень хотелось его поцеловать, но я так и не решилась, и отдала детку маме.
— Он похож на вас обоих.
— А улыбка Элика, — сказала Ромашка. — Чему я бесконечно рада.
Вдоль пристани росло множество водных гиацинтов, из воды торчали головки резковато пахнущих водных Лун, а прямо на досках примостились какие-то смешные розовые цветочки.
— Здесь и правда драконы постарались, — шепнула я Власу.
— Угу. И сама крепость тоже вся цветёт. Даже внутри комнат теперь цветы растут.
Мы переглянулись и рассмеялись. Как же здорово было вернуться домой! Я пыталась всем пожать руки, кого-то даже обнимала. Радостно приветствовала Шимеля, и он улыбнулся в ответ. Мне было хорошо как никогда прежде, ещё и потому, что Влас тихонько поглаживал мои пальцы.
— А что Хран? — спохватилась я, когда мы прошли половину пути.
— Он плох, — отозвался брат. — Но ждёт тебя упрямо.
Я едва не порвала подол, наматывая его на руку. Потуже завязала сапоги — и рванула вверх во всю прыть. Бежать почему-то было тяжелее обычного, наверное, просто отвыкла за долгое время. Спасибо мужу — помогал, не дал запнуться ни разу. Правда, в коридор я забежала вперёд него. С ноги открыла дверь наших с Власом покоев, споткнулась о порог, едва не разбив нос, и увидела Храна, клубочком свернувшегося у балконной двери.
«Ты всё равно кого-нибудь потеряешь»…
— Хран! Хранушка!
Я бухнулась перед псом на колени, взяла в ладони широкую мохнатую морду.
— Я здесь, малыш. Ты чуешь меня? Влас, он не дышит!..
Умер. Я не успела проститься. Он ушёл, так и не узнав, что у меня всё хорошо. Слёзы разъедали горло, как вдруг Хран тихо вздохнул и открыл глаза.
— Пёсик мой замечательный! Мое милое создание! Я здесь, с тобой. Я люблю тебя, Хран!
Обхватила его, принялась целовать в седую морду, гладить милые висячие уши. Умеют ли собаки улыбаться? Хран сжал в зубах мою руку, тяжело поднял лапу, и я легла рядом.
— Не бойся, малыш. Ты не один. Я больше никогда тебя не оставлю, обещаю.
Мне показалось, что в его глазах вспыхнули ярко-синие звёзды, брылья пса обмякли… Он вильнул хвостом, тихо заскулил, и умер.
Я разрыдалась, прижимаясь к ещё тёплому боку. Вот теперь ушёл навсегда. Ну почему я так долго плелась по причалу? Почему не могла повернуть время вспять? Я совсем забыла, что дом — не только радость, но и ответственность, а ещё утрата, когда уходят те, чьё время пришло.
Мой пёс. Тот, кто был со мной с рождения. Верный, надёжный, ласковый друг и строгий защитник. Игрун, забияка, но грозный страж, когда понадобиться. Он не предавал и не отступал. И он верил до последнего, что успеет проститься.
— Веда.
Влас лёг рядом и обнял меня, делясь живым теплом.
— Он прожил хорошую жизнь, и ты была рядом. Не вини себя за эти последние мгновения. Он, я уверен, тебя ни в чём не винит. Он ведь дождался.
Значит, мы думали об одном и том же, но я только горше заплакала. Мужчина тихонько погладил меня по голове, и тут в комнату зашёл Илья.
— Влас, Веда… Простите, что я так вломился… Дело в том, что Эльта пропала.
Только сейчас до меня дошло, что я не видела подругу на причалах.
— Как? — только и спросил старший, не спеша отпускать меня.
— Ушла в горы, к Сонным вратам. Вот письмо.
Мы вскочили одновременно.
— Веда, ты можешь остаться, — сказал Влас, пробежав по бумаге глазами.
— Я попрошу Элика побыть с Храном, но если он не сможет…
— Смогу, — отозвался брат, заходя в комнату. — Я не подслушивал, но Эрх сказал, что Эльты нет в её комнате… Ну я и решил, что дело нечисто.
— Неужели она решила отдать себя служению облачным драконам? — пробормотал Илья. — Неужели из-за Слава?..
— Езжай, сестра, — сказал Элик. — Ты будешь там нужна.
Грохот с балкона заставил меня испуганно обернуться: в комнату пыталась втиснуться Ратха.
— Друзья мои, скорее, садитесь!
Решать надо было быстро, и я, как была — заплаканная и в дорожном наряде — с помощью Власа вскарабкалась на драконицу.
— Нам нужен Слав, — сказал супруг. — Ратха, увезешь троих?
— Конечно, — улыбнулась драконица. — Только скажите, на каком балконе его искать.
Вскоре мы уже неслись над горами, и противоречивые чувства вызывали у меня головную боль. Никогда прежде не знавшая подобных неудобств, я безумно хотела потереть виски, но только крепче прижималась к Власу и слышала, как сзади покашливает Слав.
Ратха летела не так ровно и плавно, как Хранитель, и приземлилась достаточно жёстко, отчего у меня внутри что-то болезненно сжалось. Влас помог мне спуститься, и я быстро огляделась: плоская макушка утёса, а впереди три тропы, уходящие высоко в небесный туман.
— Придётся разделиться, — сказал Влас. — Веда, тебе тут ничего не угрожает, но, если вдруг что — кричи во всю силу. Эти тропы соединены подвесными мостами, их отсюда не видно. Иди по средней дороге, она наиболее пологая. Мы пойдём крайними. Ратха, останься здесь, пожалуйста. В тумане опасно шнырять меж скал.
Драконица кивнула.
— Хорошо. Я, по правде, опасаюсь соваться в чертоги облачных.
Влас коротко поцеловал меня в щёку, и мы пошли в разные стороны. Я не знала, что буду говорить Эльте, как убеждать её, да и голова разболелась не на шутку. Однако нельзя было расслабляться, тем более когда подруга задумала такую авантюру.
Облачные драконы принимали желающих служить им людей в любое время. Они не делали различий между мужчинами и женщинами, праведными или преступниками. Все, кто заходил за Сонные врата, обычно назад не возвращались. Говорят, люди обретали в небесном царстве новую цель — полностью растворить себя в туманах, радугах и сиянии солнечных капель. А ещё именно облачные драконы могли создавать живые камни, напитывая их сиянием и теплом. Возможно, потому Эльта и отправилась сюда — чтобы забыть о мерцании любви и научиться творить иной свет.
Облачное царство было тихим и прохладным. Приятный влажный воздух помог мне справиться с болью, и я прибавила шаг. А потом из белой пелены донеслись всхлипывания, и впереди показалась фигура Эльты. Я тотчас окликнула её по имени, но девушка, вместо того, чтобы пойти навстречу, рванула вперёд.
