моим губам, заставляя меня замолчать.
— Не смей извиняться. Срывайся, когда тебе будет нужно. Я здесь, с тобой.
Мы лежали в тишине, слушая отдаленные звуки музыки. Когда я успокоилась, то поняла, что узел тревоги, который мучил меня в течение нескольких дней, исчез. Он распутал это своими пальцами, своим языком, своими злыми словами. Ничто из того, что скрывалось снаружи, не было так опасно, как он.
И я принадлежала ему. Он дорожил тем, что принадлежало ему.
— Достаточное отвлечение для тебя?
Он ухмыльнулся мне, и я подняла маску, которую он носил, потому что хотела увидеть его лицо. Прошло не так уж много времени с тех пор, как я видела его в последний раз, но у меня все равно перехватило дыхание. Его красота была опасной, притягательной. Как те ярко раскрашенные ядовитые лягушки, с взглядами, которые умоляли, чтобы к ним прикоснулись, но могли убить тебя одним прикосновением кончиков пальцев. Но я все равно прикоснулась к нему, лаская пальцами его лицо.
— Это было хорошее отвлечение, — сказала я.
— Надеюсь, я выкинул эти тревожные мысли из твоей головы. Не трать свой сладкий страх на мерзких тварей, не тогда, когда я здесь.
Но как долго ты здесь пробудешь?
Мы не могли лежать так вечно. Он сказал мне не бояться, но я знала, что он все еще настороже: он все еще прислушивался к шагам, его взгляд все еще метался к окну, к двери. Он был встревожен, так что мне и не нужно было беспокоиться. Но еще минуту мне было приятно просто лежать там, просто дышать, просто чувствовать, как его пальцы играют с моими волосами.
— Я удивлена, что демон будет использовать стоп-слово, — пробормотала я, уставившись на люстру над головой. Кровать была до нелепости удобной, но портрет женщины позади меня создавал иллюзию глаз, смотрящих на меня сверху вниз.
Он шмыгнул носом, качая головой.
— Мы, демоны, превыше всего ценим свободу воли. Мы можем играть с иллюзией того, что нас принуждают, но что в этом веселого, если твоя жертва не хочет тебя отчаянно? В аду мы так это не называем, это стоп-слово. Мы все знаем, что нужно взывать к милосердию, если пьеса должна закончиться. Это более вежливый и, пожалуй, более интимный способ сказать:
Стой, или я заставлю тебя остановиться.
Он пожал плечами, затем, спустя мгновение, с ухмылкой поднялся с кровати.
— Я всегда хотел осквернить эту кровать, — сказал он, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться.
— Наконец-то удалось сделать ее как следует грязной.
— Возможно, Кенту придется сжечь её, — сказала я, когда он заключил меня в объятия и снова прижал к себе. Его губы прижались к моей макушке, и я прошептала:
— Я скучала по тебе.
Я имела это в виду, но от того, что я произнес это вслух, у меня заколотилось сердце. Он напрягся, его хватка на мне слегка усилилась.
— Почему?
Потому что с тобой я чувствую себя в безопасности, в тепле, желанной, и у тебя чудовищный член, который дарит мне лучшие оргазмы в моей жизни.
Я была не в состоянии встретиться с ним взглядом.
— Мне нравится, когда ты рядом.
Когда я, наконец, подняла взгляд, его брови сошлись на переносице, как будто мои слова сбили его с толку. Он отпустил меня, чтобы погладить по затылку, взъерошив волосы.
— Ну, ты определенно одна из первых людей, кто сказал это.
Он неловко прочистил горло.
— Мы провели здесь достаточно времени. Давайте спустимся вниз.
34 ЛЕОН
Я никогда не видел, чтобы Кент открывал путь в подвал; учитывая, что мой связующий круг был там, я мог просто телепортироваться туда по команде Кента. Я мог покинуть круг только с его разрешения, и обычно он формулировал свои команды таким образом, что я должен был немедленно вернуться в него, когда мои задания были выполнены. Подвал был местом, куда я никогда больше не хотел ступать, никогда не хотел ни видеть, ни чувствовать запах, ни приближаться к нему.
Но я был здесь.
Я знал, что вход находится где-то в его главной спальне, и подозревал, что это как-то связано с массивной книжной полкой у дальней стены, со странной щелью внизу, как будто под ней была дорожка. Это было то, что я осмотрел в первую очередь.
Играя с Рэй, выплескивая на нее свою нервозную энергию, когда она делала то же самое со мной, я немного успокоился от того, что нахожусь в этом проклятом доме. Но это чувство все еще оставалось, покалывание тревоги в затылке. Я ненавидел эту комнату. Я ненавидел этот запах. Я ненавидел идеально чистые ковры и белые стены, а также то, что в воздухе все еще витал слабый запах сигар, которые любил курить Кент. Я не хотел оставаться здесь ни на минуту дольше, чем это было необходимо, слыша, как Джереми и Виктория отдаленно переговариваются в доме, становясь все пьянее и громче. Искушение пойти туда и перебить их было сильным, но правящие члены королевской семьи Ада неодобрительно относились к демонам, выставляющим себя на посмешище перед людьми.
Убийство братьев и сестер Хэдли на глазах у толпы пьяных студентов колледжа звучало забавно, но не стоило последовавшего за этим падения в Ад.
— Я так понимаю, ты не нашел гримуар? — спросила Рэй у меня за спиной, наблюдая, как я ощупываю нижнюю сторону полок.
О, да, я нашел гримуар. Но я слишком одержим тобой, чтобы оставить тебя, поэтому я здесь, все еще рискую жизнью и здоровьем, чтобы быть рядом с тобой, все еще схожу с ума от твоего голоса, запаха и глаз…
— Нет, еще не нашел, — я оглянулся через плечо и подмигнул ей. — Тебе повезло.
Чем больше я напоминал ей, как ей «повезло», что я все еще здесь, тем больше я чувствовал себя полным мудаком. Намек на то, что гримуар был единственным, что удерживало меня от ухода, был гнусной ложью, в которую она, вероятно, не могла долго верить. Я бы с радостью признал, что в целом я был придурком, но Рэй заставляла меня хотеть быть… милым… с ней.
Только с ней. Все остальные могут идти нахрен.
В дальнем углу полки мои пальцы задели холодную металлическую пластину, вделанную в дерево. Я нажал на нее, отступил назад, и книжная полка бесшумно переместилась по дорожке, скользнув в стену и открыв лестницу, ведущую вниз, в темноту. Рэй ахнула, нетерпеливо шагнув вперед, как будто была готова бежать прямо вниз, в темноту. Я прижал руку к ее груди,
