я так и не добралась. На первом этаже в проёме между фойе и большой красной гостиной топтался огромный центаврит Хрык с видом угрюмой растерянности. Как если бы он случайно наступил на ценного хозяйского щенка и теперь не знал, как поступить – умолчать об этом или пытаться его реанимировать.
Я по-прежнему держала ментальную оборону, чтобы не слышать Тэймина в нашем общем состоянии душевного разлада, поэтому прочесть Хрыка не могла. И тогда просто спросила:
– Что случилось?
Он исподлобья глянул на меня и буркнул:
– Я это... вышел на бережок глянуть поближе на местную штуковину с запасами воды... как там вы ее называете...
– Океан?
– Ну. Типа того. А там прямо из воды напротив дома вылез голый мужик и потребовал, чтобы я проводил его к госпоже Чудо-Юдо.
– Наверное, это был кто-то из плывчи, – равнодушно предположила я, мечтая поскорее отвязаться от центаврита.
– Плывчи? – Хрык коротко мотнул головой. – Не... он сказал, его зовут Грай. Я спросил, не тот ли Грай, что намылился в личные рабы к моей Стерве. А он решил в ответ пощекотать мой нос своим слабым кулаком. Ну я и... врезал ему, коли он разговору драку предпочитает.
Беседа неожиданно приобрела интересный оборот. А главное – смогла отвлечь меня от собственных комплексов и навязчивых мыслей об устрашающей силе обаяния плачущей Таллы Ней.
– И где он теперь?
– Где упал, там и лежит, – пожал плечами центаврит.
Я закатила глаза.
– Ладно, веди меня к нему.
По дороге к пляжу вызвала Дуно с парой его братьев – мало ли что. Из-за неприятной истории с экстремистской группировкой плывчи непосредственная близость океана провоцировала лишнюю нервозность, а мне и без того было из-за чего переживать.
Грай действительно обнаружился на отмели – непривычно тихий, неподвижный... и голый. Атлетически мощная фигура расслабленно лежала на песке, словно этот бунтарь в кои-то веки решил забыть обо всех проблемах и просто поваляться на берегу. И лишь широкий упрямый лоб казался деформированным из-за стремительно набухающей шишки, опровергая общее впечатление.
Бегло осмотрев его, я недовольно сказала:
– Хрык, не бей его больше. Даже если он нарывается. Ты ведь значительно сильнее его и знаешь это.
– Я не думал,что он такой хлипкий, – с детской непосредственностью объяснил центаврит. – И что теперь?
– Теперь у него сотрясение мозга. Дуно, Бурд, отнесите его в лазарет. Только осторожно!
Кроме спящей ясенирской псевдожурналистки, в домашнем лазарете никого не было. С неприятным удивлением я обнаружила на шее Таны Зу рабский ошейник, которого прежде не было. Дуно, внимательно наблюдавший за мной, тут же сообщил:
– Это не совсем рабский ошейник, госпожа. То есть функции те же, но без трансляции в тигарденскую базу рабовладельцев. Используют при транспортировке заключённых и буйных психов... Его надел посол Делл. Он считает, что эта женщина опасна для вас без возможности хотя бы ее физического контроля.
– Опасна? Да она ранена и едва передвигается!
– Посол обеспокоен вашей безопасностью, госпожа, – не согласился Дуно. – И мы тоже.
– Кстати, где он сейчас?
– Вместе с господином Фьоллом отправился в дом средней госпожи Танн, матери младшей госпожи Мары Танн... то есть теперь уже старшей госпожи Танн, матери средней госпожи. Они не получили ответа на сообщение о ее возвращении. И по коммуникатору не смогли до нее дозвониться.
Грай заворочался на своей койке, затем коротко простонал. Я поспешила к нему и вовремя удержала от попытки сесть.
– Тише, тише... после сотрясения мозга лучше полежать.
При звуке моего голоса он резко открыл глаза. Белки покраснели и казались воспаленными от проступивших на них кровеносных жилок.
– Госпожа Гайя... вы здесь...
– С этим не поспоришь, – я криво улыбнулась его жадному взгляду и спросила: – Зачем ты сбежал? Тебе же вроде бы необходимо находиться среди космозонгов, а не плывчи. Ради своей... миссии.
– Я отправился к плывчи за помощью, чтобы попытаться спасти вас, – угрюмо ответил Грай, морщась от боли, затем нащупал шишку на лбу и скривился ещё сильней.
Хрык, сидящий на слишком маленьком для своих габаритов стуле возле двери, смотрел на него с брезгливым любопытством. Наверное, пытался уразуметь, что такого особенного нашла в задиристом рабе-космозонге его обожаемая «Стерва» Мара Танн.
– Плывчи тебе не помогли бы. Я была в... плену у центавритов, в другой звёздной системе. По милости драгоценной союзницы твоих дружков, Фирэлеи Танн.
– Она уже не союзница, – неохотно признался Грай. – Ни одна из прежних договоренностей с новой Великой Госпожой больше не действует. И обещания не выполнены. Она заявила, что раз вы живы, то плывчи первыми разорвали союз. И претензий к ней не может быть... хотя у них и без вас были темы отдельных переговоров.
Внезапно, безо всяких предпосылок, он скатился с койки и оказался передо мной на коленях, как никогда низко склонившись. Я ощутила прикосновение его губ к своим ногам и вздрогнула.
– Перестань.
– Я думал, что больше никогда не увижу вас, госпожа Гайя, – с горячностью ответил он, стискивая большими мозолистыми ладонями мои щиколотки. – Мне это нужно... прошу вас. Я хочу убедиться, что вы реальны. Живы и здоровы.
Я устало глянула на упрямую физиономию и взяла его за руку, крепко сжав пальцы. Повисла неловкая пауза. У Грая было какое-то странное, настойчивое выражение глаз, будто он хотел добавить что-то ещё и не решался.
– Вот, чувствуешь? Я жива. И почти здорова... А теперь отпусти мои ноги и вернись на койку.
Грай напряжённо уставился на меня.
– Что значит «почти здорова»?
– То и значит. Нервная я стала. Дергаюсь от любого шороха... сегодня вот с перепугу чуть под кровать не залезла, когда кто-то немного пошумел за окном. Наверное, надо проконсультироваться с мастером Ренном и попросить у него... Грай!
Продолжая рассуждать вслух, я не сразу осознала, что Грай уже не просто сжимает мою руку в ответ, а покрывает ее торопливыми быстрыми поцелуями, целенаправленно продвигаясь вверх по запястью. Попытка отодвинуться провалилась – в меня вцепились клещом.
Грохот резко открывшейся двери и возглас вошедшего слились в одновременный звук.
– Гайя!
Холодок сверхскоростного вихря впечатался в нас с Граем, оторвав друг от друга. Меня почти не задело, но по инерции я упала на пол. Поток дикой собственнической ярости, которую испытывал Тэймин, был настолько сильным, что пробился отголосками хаотичных мыслеформ даже через ментальную
