даже не предложила ему сесть, как бы намекая: я не рада вас видеть и желаю как можно скорее избавиться от навязанного общества. Жаньи, нимало не смутившись, вынул из-за отворота сюртука небольшой конверт с королевским гербом и протянул его Ками:
— Решил занести лично, во избежание задержек. Королевский указ, восстанавливающий вас во всех правах и привилегиях. Ваша репутация снова чиста, у короны нет к вам ни единой претензии.
— Благодарю, — сухо кивнула она, не прикоснувшись к посланию. — Если это все, то я хотела бы вернуться к чтению.
Жаньи немного помялся, вертя конверт в руках, потом положил его на край столика, поджал губы, отвернулся. Но не к двери, а к окну и залитому солнцем саду.
— Всё еще сердитесь на меня?
— Ни в коем случае, милорд. Я бы не посмела.
— Но даже не предложите остаться на чай и не согласитесь на небольшую прогулку?
— Это было бы неуместно.
— Ах да, время скорби, — он кивнул, словно сам не был одет в черное с головы до ног. — Но хотя бы поговорить мы можем, верно?
Ками не осталось ничего другого, как опуститься в кресло и сделать приглашающий жест рукой:
— Давайте опустим светскую болтовню и перейдем сразу к делу. Зачем вы пришли?
— Для начала — убедиться, что вы в порядке, — мягко произнес амарит, внимательно всматриваясь в её лицо. Рука его привычно скользнула к алмазной серьге — единственному украшению, разбавляющему траурную черноту.
— Вам что-то нужно от меня?
Прозвучало резко и даже немного грубо, но Ками не испытала даже малейшего укора совести.
— Мне всегда что-то от кого-то нужно, — глаза амарита блеснули под полуопущенными веками. — От одних — доносы, от других — молчание. От вас, Ками, только дружба.
— И проявляется она в…?
— В том, что вы сочтете возможным вернуться ко двору.
— Нет.
Вот теперь — точно грубо, но ей было совершенно и полностью наплевать.
— Даже не спросите, почему, и на каких условиях?
— Это не имеет значения, мой ответ не изменится.
— А говорите, что не сердитесь, — укорил её Жаньи. — Вы же знаете, вам позволено говорить любую, даже самую неудобную правду.
— Неужели? — она все-таки не сдержалась и позволила себе издевательскую нотку в голосе. — В прошлый раз, кажется, я чуть не лишилась головы, потому что моя правда оказалась не нужна ровным счетом никому.
— Отчего же никому? Мне нужна, да и его величеству, если вдуматься. Хотя, должен признать, что из-за некоторой рассеянности с моей стороны вам пришлось пережить несколько неприятных минут. За это искренне прошу прощения.
— Неприятных? — у Ками дыхание перехватило от возмущения.
— Но ведь всё обошлось.
— Чудом. Не хочу искушать судьбу во второй раз, тем более, когда в этом нет смысла. А теперь прошу простить меня, милорд. Вас проводят.
Она встала, подхватила книгу, сделала неглубокий реверанс и собралась выйти из комнаты, когда в спину ударило:
— Четыре цикла, Ками.
— Что? — она непонимающе обернулась, одна кудряшка выскользнула из под гребня на затылке и упала ей на щеку.
— Ровно столько отмерено природой леди Агнес, — пояснил амарит. — Через четыре луны она навсегда потеряет возможность зачать.
— Мне жаль, — на её лице и впрямь застыло выражение печали. — Она знает?
— Нет. У меня не хватило сил принести ей еще и такие новости. Вы не знаете, что происходит с королевой, не видите ту бездну, в которую она погружается. А между тем всё еще может измениться к лучшему. Вы нужны мне, вы нужны ей, — Жаньи подошел ближе. — Агнес не хочет никого видеть. Заперлась в комнатах, выгнала лекарей, слуг, духовника, секретарей и посла Ванлиата. Не выходит на молитвы, не видится с мужем. Потребовала принести ей посуду, крупы и воду, сама готовит еду в камине. Я не могу даже поговорить с ней, не то, что как-то повлиять на её поступки или их отношения с Фердинандом.
— Возможно, леди Агнес делает то единственное, что считает разумным.
— Вы не понимаете, да? — нахмурился амарит.
— Чего именно? Если она не станет матерью, король окажется перед непростым выбором: сохранить брак, признав законным наследником бастарда или, к примеру, детей Сюзанны. Или развестись с супругой и жениться заново. В первом случае он сохранит торговые связи с Ванлиатом, но подорвет свой авторитет внутри страны. Во втором — лишится поставок с юга, но сохранит династию. А со временем, возможно, найдет способ заключить новый союз с южанами. Через торговую гильдию или брак будущих детей, уверена, вариантов множество.
— Вы всегда понимали больше, чем хотели показать. Браво. И как думаете, что выберет король?
— Что-то мне подсказывает, что второй путь.
— Что в этом случае ждет королеву?
— Свобода от нелюбимого мужа? — вопросительно приподняла бровь Камилла. — Возможность начать жизнь заново?
Жаньи отрицательно качнул головой:
— Тяжелый и позорный для женщины бракоразводный процесс. Лишение статуса и титулов, изгнание, возможно, заточение в келье. И крах всего, что составляет её суть. Агнес — принцесса, рожденная, чтобы быть королевой. Её готовили к этому с пеленок, это — единственное, что она знает и умеет. Она не признает себя виновной в невозможности родить, и, согласитесь, имеет на это право.
К тому же даже король не может расторгнуть то, что скрепили боги. Развод приведет к расколу со служителями Солнечного, а если жрецы уступят, то сколько пар — и простых, и дворянских — захотят получить свободу так же, как и Фердинанд? Наш мир держится на ряде условностей, сложной системе противовесов и взаимовыгодных договоров. Если договора обесценятся, то что останется людям, кроме примитивной силы и оружия?
Ками выслушала эту пылкую речь со стоическим спокойствием.
— Тут я бессильна что-либо изменить.
— Поговорите с Агнес. Найдите слова. Уговорите её выслушать если не меня, то хотя бы мужа. Возможно, ему удастся добиться добровольного расторжения брака.
— Простите, — Ками выдержала его прямой взгляд. — Я предупреждала, что ваши слова ничего не изменят. Всего доброго, лорд Жаньи.
Она повернулась к двери, нажала на ручку:
— Агнес на грани безумия, — голос амарита заставил её замереть на месте. — Я боюсь, что еще немного — и она совершит непоправимое. Если это произойдет, вы готовы жить с вечными сомнениями в правильности
