Я набрал номер Сэма.
Безрезультатно. Безрезультатно! Да где он шляется?!
Я записал кое-что в записной книжке Бека, которая теперь принадлежала мне. Снова спустился в подвал. Проверил термостат. Включил его на максимальную температуру. Притащил из гаража радиаторы. Отыскал розетки и включил обогреватели в сеть. В подвале уже была настоящая парилка. И все равно этого было недостаточно. Мне нужно было лето в отдельно взятом подвале.
Я набрал номер Сэма.
Два гудка. Три.
— Что там у тебя, Коул?
Это был Сэм. Его слабый голос еле пробивался сквозь помехи, но это был он.
— Сэм, — сказал я. Собственный голос показался мне слегка брюзгливым, но я подумал, что сегодня мне можно. Я взглянул на тело волка, лежащее предо мной на полу. Воздействие снотворного уже начинало улетучиваться. — Я поймал Бека.
Только когда Коул поймал Бека, я вспомнил, что сегодня Китайский день.
Долгое время я считал Китайский день взаправдашним праздником. Каждый год в мае в один и тот же день Ульрик, Пол и остальные, кто был в доме, забирали нас с Шелби и отправлялись развлекаться — покупали шарики, шли в какой-нибудь музей, под видом тест-драйва брали в автосалоне покататься роскошную машину, которую не собирались покупать, — после чего устраивали себе грандиозный пир в «Форчун гарден» в Дулуте. Я обыкновенно ограничивался фаршированными блинчиками и традиционным печеньем с предсказаниями, но ассоциация с разгульным днем все равно превращала его в мой любимый ресторан. Каждый раз мы выходили оттуда, нагруженные десятком коробок с недоеденными остатками, и все это потом неделями стояло в холодильнике. Домой мы приезжали уже сильно затемно, и меня, совершенно сонного, приходилось едва ли не на руках тащить на второй этаж, в кровать.
Бек никогда с нами не ходил. Пол каждый год объяснял это как-нибудь по-новому. «Ему нужно поработать, а мы ему мешаем». «Он вчера поздно лег». «Он не отмечает Китайский день». Откровенно говоря, я не особенно об этом задумывался. Мне в этот день обычно и без того было чем заняться. Правда заключалась в том, что я был юн и поглощен самим собой, и, как это свойственно юному возрасту, не думал о том, чем занимаются мои опекуны в мое отсутствие. Мне несложно было вообразить, что Бек трудится в поте лица у себя в кабинете, если вообще возникала такая необходимость.
Так многие годы мы и отмечали Китайский день. Поднимались пораньше на рассвете и выметались из дома. По мере взросления я начал замечать всякие мелочи, которые ускользали от моего внимания в детстве. Уезжая, Ульрик с Полом всегда отключали телефон и запирали дверь на все замки, как будто дома никого не оставалось.
Годам к тринадцати-четырнадцати я уже не засыпал к тому моменту, когда мы возвращались домой. Обычно я прикидывался сонным, чтобы без помех скрыться у себя в комнате с новой книгой или еще каким-нибудь приобретением этого дня. Из комнаты я выбирался лишь в туалет, уже перед тем, как окончательно выключить свет. Но однажды, выйдя из комнаты, я вдруг услышал… что-то непонятное. Не помню, что такое в этом звуке заставило меня задержаться в коридоре. Видимо, он показался мне странным, необычным.
Так и вышло, что я впервые бесшумно пробрался на цыпочках мимо ванной к приоткрытой двери в комнату Бека. Немного не доходя до комнаты я остановился, прислушался и оглянулся по сторонам, убеждаясь, что за мной никто не следит. А потом сделал еще один бесшумный шаг и заглянул в щелку.
Маленькая настольная лампа слабо освещала комнату. Посредине на полу стояла тарелка с нетронутым сэндвичем и побуревшими дольками яблока, рядом с ней кружка с остывшим кофе. Молоко успело расслоиться, образовав по краю тошнотворный круг. Чуть поодаль на полу в изножье кровати спиной ко мне сидел Бек. Никогда не забуду его позу. Он весь сжался, подтянув согнутые колени к груди, как маленький, и обхватив низко опущенную голову руками, будто пытался прикрыться от взрыва.
Я ничего не понял. А потом вновь услышал тот самый негромкий звук и увидел, что плечи у него трясутся. Не плечи даже, а все тело, и не трясутся, а скорее подрагивают в судорожных безмолвных рыданиях человека, который находится в таком состоянии уже некоторое время и экономит силы перед долгим марафоном.
Помню, я тогда не почувствовал ничего, кроме абсолютного изумления. Бек все это время жил с такой болью внутри, а я ничего не подозревал, ни о чем даже не догадывался! Потом уже я узнал, что это был не единственный секрет Бека, но, пожалуй, самый тщательно охраняемый.
Я оставил Бека наверху наедине с его горем и, спустившись вниз, обнаружил в гостиной Ульрика, который бесцельно переключал телевизор с одного канала на другой.
— Что с ним такое? — спросил я просто.
Тогда-то я и узнал про жену Бека и про то, что она умерла в этот день в мае девять лет назад. Прямо перед тем, как меня укусили. Я тогда не уловил никакой связи между этими двумя событиями, а если и уловил, то выбросил из головы как что-то незначительное, не имеющее особой важности.
Теперь я эту связь видел.
Когда мы сворачивали к дому, снова зазвонил телефон. Кениг не стал даже ставить свой пикап на «ручник», просто придавил педаль тормоза. Он взглянул на часы, потом, пока мы выгружались из машины, посмотрел в зеркало заднего вида.
— Вы не зайдете? — спросила его Грейс, заглядывая в кабину.
Мне и в голову не пришло, что он может ждать приглашения.
— Нет, — ответил Кениг. — Уверен, то, что сейчас там происходит… словом, я предпочитаю преступную неосведомленность. Я вас сегодня не видел. Ты еще собиралась сегодня поговорить с родителями.
Грейс кивнула.
— Да. Спасибо вам. За все.
— И от меня, — добавил я.
Этого было совершенно недостаточно. Телефон продолжал надрываться. Звонил Коул. Мне нужно было поговорить с Кенигом по-нормальному, но… Бек. В доме был Бек.
— Позвоните мне потом, когда примете решение, — сказал Кениг. — И, Сэм, возьми трубку.
Грейс захлопнула дверцу и два раза шлепнула по боку пикапа, давая Кенигу знак отъезжать.
— Я дома, — произнес я в трубку.
— Как-то ты не быстро, — отозвался Коул. — Вы пешком шли, что ли?
— Что? — переспросил я. Лучи солнца били в глаза сквозь кроны сосен; я сощурился и отвернулся в другую сторону. Я решил, что недопонял Коула. — Я сейчас перед домом.
Коул ответил не сразу.
— Вот и славненько. Давай дуй скорее наверх. И запомни: если тебя укусят, это была твоя идея.
— Мне спрашивать или лучше не стоит?
— Наверное, я был не прав, когда взял дозировку в расчете на собаку. Не стоит верить всему, что пишут в Интернете. Видимо, волкам нужно больше, чем истеричным немецким овчаркам.
