— Это я что ли?
— Вот так. Передаю. — рассмеялся он.
— Чудны дела твои, господи. — резюмировала я. — Пойдём-ка спать — завтра ранний подъём и трудный день.
Глава 72
Год и один месяц спустя…
Марлен, милая, да не голодная я! — хохоча и уворачиваясь от очередной подсунутой булки, успокаивала я няньку, бегающую за мной следом с тарелкой плюшек.
— Детка, ну так ведь и в обморок упасть не долго! Разве можно? Столько хлопот и волнений, а с утра — маковой росинки во рту не побывало! Ведь правда, мадемуазель Иветт? — сокрушалась та, ища поддержки у тётушки.
— Ох, дорогая Марлен, я сегодня тоже сама не своя! Дай-ка мне вон тот красивый пирожок. — от переживаний у Иветт, кажется, проснулся зверский аппетит.
Обе обессиленно упали в мягкие удобные кресла у низкого резного столика и принялись уплетать горячую ещё сдобу. Глаза моих любимых наседок без конца поблёскивали набегающими счастливыми слезинками.
Сегодня и вправду был самый волнительный день в моей жизни — день нашей с Полем свадьбы.
— Мадемуазель Таис, это невозможно! Я вас умоляю! Посидите ещё несколько минут спокойно — дайте мне малюсенький призрачный шанс закончить причёску. — тонким голосом, полным отчаяния, взмолился приглашённый по такому случаю из столицы модный «стилист».
А мне и в самом деле на месте просто отчаянно не сиделось. Пришлось состроить невинное лицо и заставить себя вести себя прилично, как подобает невесте. Тем более, что причёска получалась выше всяких похвал. Самое главное, она была «живой».
Спасибо Теофилю, он всё-таки отлично справился с поставленной задачей и придумал состав, придавший моим волосам совершенно потрясающий холодный, но без искусственной синевы, пепельно-платиновый оттенок. И никакой дурацкой пудры!
Для самого главного торжества в жизни любой девочки, я сама придумала платье, покорившее даже искушённую в модных новинках мадам Бертен, в ателье которой оно шилось. Свадебный убор, как вы понимаете, был непривычно (для местных дам) белым, роскошно — элегантным и с прилагавшейся к нему тончайшей, нежной фатой, закреплявшейся изящной, переливающейся жемчужно-бриллиантовым блеском диадемой.
— И в самом деле отменный мастер. - критически оглядывая плоды трудов стилиста, удовлетворённо подумала я, — Когда эти локоны, ниспадающие в тщательно продуманной небрежности, укроет воздушное облако фаты — получится изумительно-нежно.
— Мастер, вы просто волшебник. — подтверждая мои мысли «откомплиментила» довольного похвалой и своей работой мастера Иветт.
— Детка, как же ты сказочно красива! — умилительно складывая ручки на пышной груди подхватила нянька, — Представить невозможно, что будет, когда оденешь платье!
— Жемчужные украшения и вышивка в корсете с вкраплениями бриллиантовой искры замечательно эффектно сочетаются с вашим необыкновенным цветом волос. — важно прокомментировал мой парикмахер, — Никогда раньше такого не видел. Как, позвольте спросить, вам удалось добиться такого оттенка?
— У каждой барышни должны быть маленькие секреты. — улыбаясь ушла от ответа я.
— Может всё-таки булочку? — не оставляя надежды всё-таки накормить, якобы стоящую на грани нервно-голодного обморока меня, снова предложила Марлен.
Я, наконец, отлепилась от зеркала и с тёплой, благодарной нежностью посмотрела на неё. В голове всплыли воспоминания о самых первых днях моего попаданства в этот чужой, незнакомый мир. Как бы сложилась моя судьба, если бы не её вот эта самая забота?
А теперь добрая нянька жила с нами. Как и Тео. И да, у нас появился свой дом. В очень приятном местечке в пригороде Парижа.
Поль присмотрел его ещё тогда, год назад, когда всё наше столичное производство только налаживалось, перед самым отъездом в родительский дом с новостью о нашей помолвке.
Имение, да и сам дом по местным меркам были не велики. Чуть больше, чем у тётушки Иветт. Я влюбилась в это тихое, уютное, можно сказать, захолустье с первого взгляда. Многое требовало переделки и даже перестройки, но здесь уже был развитый, довольно-таки ухоженный плодовый сад, по весне взрывающийся бело-розовой ароматной пеной, очень удачно организованное пространство — без тесного нагромождения построек — вроде всё, что надо — было, но как-то совсем не мешало ни друг другу, ни «чувству воздуха» обитателям имения. (Не знаю, как сказать по-другому.)
Боже, я не могла дождаться, когда все работы будут закончены и мы, наконец, въедем в собственные стены. С какой трепетностью и наслаждением я вила это наше гнездо. Каждая дощечка и тряпочка, каждый камешек и кустик — знакомы мне, что называется «в лицо».
Ко всему растущему и цветущему уже приложила свои волшебные руки тётушка Иветт, которая регулярно приезжает погостить. Для неё это «непаханое поле» оказалось новой интересной задачкой, которую она при поддержке садовника и пары крепких парней, нанятых для этой цели, с великим азартом и энтузиазмом решала.
С самого начала радовало то, что дом не был тесным. Без суетного нагромождения мелких комнатёнок и каморок, но с просторным холлом, уютной спальней, чудесной детской для брата, солнечным кабинетом, в котором мы с Полем в бурных спорах обсуждали планы покорения мира…
— А вот здесь мы сделаем лужайку, купим для Тео пони и будет у него отличный друг. — обняв меня за плечи, в первый раз притащив на это место, мечтательно рассказывал мой лорд.
Друг у брата и в самом деле появился. Только не пони, а здоровый чёрный, как гуталин, собакен. Которого мальчишка сам же и притащил в дом, подобрав неизвестно где на улице. Барбос оказался необыкновенно ласковым добряком и отличался странной неуёмной страстью к сладкому. За что и был прозван Кексом.
Спаситель-Тео был возведён Кексом в ранг божества и охранялся, как самое великое сокровище вселенной. Хулиганистая неразлучная парочка всё возможное время проводила вместе — спали, играли, купались… Даже во время занятий, которые теперь для юного баронета были организованы в системное обучение, могучий пёс мирно дремал у его ног. Разве только из миски одной не ели. Хотя допускаю, что мы с Марлен могли этого просто не видеть…
Вырывая меня из мечтательной задумчивости, в комнату с заразительным звонким смехом влетели, собственно, брат со своим барбосом и его новая подружка — чудесная девчонка — дочка наших соседей с красивым, необычным именем Северин. Ещё более мелкая, чем Тео, хорошенькая девчушка, потрясая тёмными нарядными кудряшками, радостно закружилась по комнате, демонстрируя свой праздничный жемчужно-розовый наряд:
— Мадемуазель Таис! Посмотрите, какое у меня чудесное платье! Мы с Теодором идеально подходим друг другу. — с совершенно взрослыми интонациями рассудительно заявила малышка.
Все присутствующие, включая собирающего свой инструмент стилиста, прыснули, сдерживая откровенный смех.
— Да, дорогая Северин, ты сегодня необыкновенно очаровательна и прекрасна — прямо как цветочек на костюме у Теодора! — с самым серьёзным видом похвалила девчушку я.
Эти непоседы сегодня должны будут нести за мной на церемонии длинную фату. Поэтому для них специально шили гармонирующие друг с другом наряды. Над братом я экспериментировать не дала — у него был «взрослый» тёмно-серый костюм. Единственное, на что пришлось согласиться — лаконичный пыльно-розовый цветок в лацкане пиджака. А уж на платьице Северин фантазия модистки разгулялась на славу. Но ей, в таком-то возрасте, все эти воздушные облака оборок шли, как никому другому.
Кекс, как радостный жеребец, бодро скакал вокруг них, цокая когтями по новому паркетному полу.
— А ну ка, брысь отсюда вместе со своим волкодавом! — со смехом замахала на галдящую мелюзгу Иветт, — не хватало ещё свадебное платье уделать!
Мой наряд и в самом деле висел в угрожающей близости к этому счастливому хороводу.
— Всё-всё, мои хорошие. — нянька поднялась из кресла, мягко подталкивая ребятишек на выход, — Таюшке пора одеваться. Совсем скоро начинается свадебная церемония…
