оттенка.
Дальше мы поцеловались, Брегг и Лестер выдали свою порцию шутливых наставлений для новобрачных, а жрец торопливо заполнил и протянул Ирвину бумагу о регистрации нашего брака.
Габриэлла Фесс. Теперь официально и честно. Я и не думала вдруг стать замужней госпожой и пока не знала, как к этому относиться. Слишком сложное сочетание безграничного счастья и тревоги перед будущим. Перед грядущей ночью, точнее. Тревоги и предвкушения. Ай, не могу! Перебор чувств для моего сердца, от чего оно так и норовит выпрыгнуть из груди.
Брегг и Лестер поздравили нас, как и какие-то зеваки, проходившие мимо. Я не слушала их и не обращала внимания, потому что мой мир вдруг стал нереальным и зыбким. Но Ирвин крепко держал меня за руку и не отпускал. Еще — улыбался и смотрел так, что подгибались колени.
На пороге аптеки Ирв взял меня на руки и отнес внутрь, а дверь перед нами открыл Лестер. После чего исчез, прихватив Брегг, за что ему непременно скажу спасибо. Вот здесь повел себя как настоящий друг.
В торговом зале было тихо и темно, казалось, что я слышу свое прерывистое дыхание и стук сердца. Еще запах лекарств и трав показался родным и приятным, он обволакивал и успокаивал, избавляя от тревог.
Ирвин не останавливаясь донес меня до своей спальни и бережно опустил на кровать, а сам навис сверху. От волнения я забыла, как дышать, и не понимала, куда девать руки. Еще мне хотелось одновременно сбежать и подольше растянуть наши с Ирвом поцелуи. Почему все так сложно, когда должно быть просто? Я же люблю своего упертого аптекаря, отчего тогда за грудиной скребется беспокойство?
В полутьме его кожа казалась белой, а глаза — черными, с магическими огоньками в глубине. Будто тот самый барс до сих пор сидел в нем и глядел на меня, осуждая за все происшествия последнего месяца. Но я же не виновата, что аптекарь такой не любопытный, сама бы десять раз влезла в сейф, а он все никак. По-другому тоже сказать не получалось. Наверное, в душе я трусиха, с собственным зверем зайчонком. Иначе не объяснить все эти глупости и то, как меня потряхивает от волнения.
Я привыкла быть сильной и независимой, а теперь вынуждена показывать неопытность и слабость, довериться другому человеку, пускай и единственному, который этого заслуживал. Ирвин целовал меня, помогал избавляться от одежды и, к счастью, не задавал глупых вопросов.
— Это у тебя первый раз? — он ненадолго замер и убрал волосы от моего лица.
Да, глупых вопросов вроде этого.
— Ай, — выдавила я. — Отчего такой любопытный? Надо было спрашивать до того, как женился, если так важно.
— Важно, — он согласился, но все также нависал надо мной. — Помня все стенания Бринса о его нелегкой судьбе, не хочу слишком торопиться и испугать тебя.
— Я и не боюсь.
— Или хорошо врешь?
Хотелось сказать, что не вру и не боюсь, просто не знаю, как себя вести и что делать. Жизнь не готовила меня к роли замужней женщины!
Драммонд, а после Рей много раз говорили о моей красоте и том, как на ней можно сыграть, если дело касается мужчин. Но я никогда не заходила ни с кем дальше флирта или глупых шуток. Даже целовалась впервые с Ирвом.
Он как будто слышал мои мысли, потому как стал еще осторожнее, при этом целовал меня куда жарче, постепенно спускаясь от губ к шее, а от нее — к ключицам. Платье сползало все ниже, мне было неловко, но уже совсем иначе, чем в банях или больнице.
Тело Ирва, твердое и горячее, тоже казалось совсем иным. Вязь из шрамов больше не пугала, огорчала скорее, напоминая о той боли, через которую он прошел. Я водила руками по спине Ирва, жадно ловила ртом воздух, и чувствовала, как становится жарче.
Одежды становилось все меньше, я голой кожей ощущала прикосновение кожи Ирва, его дыхание на своей шее, ощущала прикосновение его рук…
— Ты мне доверяешь? — хрипло спросил Ирвин.
— А ты мне доверяешь? — только и смогла ответить я.
— Больше, чем кому бы то ни было, госпожа Фесс.
…Кровать его оказалась узкой и жесткой, но я заметила это много позже, когда переводила дыхание, лежа на груди у Ирва. Он рассеянно гладил меня по плечам и глядел куда-то в потолок.
— О чем думаешь? — спросила я, приподнимая голову.
— Ай, какой я счастливый, такую женушку себе отхватил, еще сомневался, вести ее к жрецу или нет.
— А ты сомневался? — наигранно обиделась я. — И не «айкай», это словечко надо заслужить годами в Гимзоре!
— Будем считать, что у мужа и жены все общее, — он поцеловал меня в висок и крепко обнял. — Я поделился с тобой аптекой, ты со мной — правом айкать.
Я фыркнула на него, но тоже обняла и уткнулась носом в шею.
— Я так счастлив, что даже страшно, — признался Ирв.
Пошутить бы, но почему-то не вышло. Мне со счастьем тоже не слишком везло, поэтому сейчас и было не по себе.
Осень медленно отступалась, сменяясь зимой. С неба все чаще срывался снег, а ветер неприятно пощипывал щеки. В такие моменты Ирвин радовался, что они успели обновить систему отопления в аптеке, хотя для этого и пришлось ужаться в тратах.
Зато сейчас он быстро шагал по улице, сжимая ручку корзины с продуктами, и представлял, как придет домой и сядет рядом с камином, отогревать больную ногу. Или же отправится на кухню, где наверняка хлопочет Бри. Еду они чаще покупали у Густава, но по пятницам старались готовить самостоятельно. Точнее, готовила в основном Бри, а Ирвин помогал ей с чисткой и нарезкой овощей.
— И как тебе семейная жизнь? — задал ему Лестер свой излюбленный вопрос. — Еще не разочаровался? Твоя Габриэлла — что-то с чем-то.
— Это точно, — согласился Ирвин. Второй такой девушки не было во всем королевстве, а то на обитаемых территориях. — А как там твоя комиссар? Давно не заходили в гости.
— Она не моя, — Лестер стушевался и почесал нос.
— Что же тебе мешает?
— Сказал умник, который не разглядел девчонку у себя под носом.
Ирвин только пожал плечами. Тогда он был слеп, из-за чего пострадала Бри. Ирвин часто винил себя за
