со всеми доступными ей подробностями, стараясь припомнить, что говорили врачи в Кондоме. О друзьях, говорила мало. Ей не нравился чужой интерес к столь личной теме.
— Вы помните своего отца? — неожиданно спросил Руссо, выбив девушку из колеи.
— Нет. Мама сказала, он погиб при пожаре. Вытащил нас с сестрой из огня, а сам скончался от ожогов.
— А вам известно, чем он занимался при дворе вашего деда?
— Нет. Как-то не задумывалась никогда об этом.
— Хм. И вы не пытались связаться с его родственниками или узнать о нем больше?
— Зачем? В семье о нем не говорили, да и своего отчества я долгое время не знала. Даже в документах Академии оно не упоминается.
— Вам не показалось подозрительным, что все так старательно вымарывают его имя из вашего прошлого.
Ниоба пожала плечами, не понимая куда он клонит.
— Чем бы он не занимался, из этого получилось двое незаконнорожденных, хоть и признанных князем, детей.
— Тоже, верно.
Об этом коротком разговоре она быстро пожалела.
Ночью кто-то запер её дверь, а на утро появились новые таблетки.
Всю ночь Ниоба не могла заснуть. Мысли вязкие и медленные, скользили в сознании и не одну из них не удавалось ухватить и обдумать. Время тянулось преступно медленно, а спастись во сне не удавалось.
Ей чудилось чье-то пение. Чудесное и сказочное, как самый сладкий сон. Чуждая мелодия сковала сознание, выгнав все прочие мысли заставляя сосредоточиться на незнакомых словах. Она и сама не заметила, как поддалась мотиву и стала петь в ответ.
На следующее утро Ниоба не встала с кровати. Разбитая и больная, она равнодушно смотрела на ругающуюся санитарку и когда та стащила девушку с кровати, а упав на пол и осталась лежать в неудобной позе. Когда она не среагировала на оплеуху, прибежал врач и началась суета.
Перед глазами мелькал потолок, солнечный свет, льющийся из окон, заставлял щуриться. На то чтобы отвернуться, сил в её теле не нашлось. Появилась капельница. Одна. Вторая. Ниобу стошнило, и она едва не захлебнулась рвотными массами, благо рядом кто-то оказался. Её перевернули и дали прокашляться.
Сколько капельниц сменилось прежде, чем, чей стало легче?
Взгляд прояснился, ужас и страх, едва пробивающиеся к мозгу, через толщу лекарств, затопили его и из глаз полились слезы.
— Не делайте так больше. — едва сумев разлепить пересохшие губы, прошептала она — Это очень страшно.
Мутная фигура склонилась над ней, погладила по руке.
— Не надо. Пожалуйста. — продолжала шептать Ниоба — Я сделаю что скажете, только не надо больше…
— Ш-ш-ш. — прозвучал смутно знакомый голос — Скоро все закончилось.
Сознание провалилось в темноту и все, что она слышала это чье-то пение. Прекрасное и печальное. В этот раз ей казалось, что еще немного и она сумеет понять слова песни.
Все что могло пойти не по плану, пошло не по плану.
Состояние Зара ухудшилось.
Похоже лэрт был прав, когда говорил, что не стоит в одиночку развеивать проклятье. Пропустить через себя столько энергии и не надорваться, не вышло. К утру, Зар свалился и уже не поднялся. В беспамятстве он метался и что-то бормотал. Единственное слово, что он произносил четко, было: Ниоба.
Оставшиеся попытались друг друга убить.
Едва лэрт склонился над упавшим Заром, как Заклейменный тут же бросился на него с ножом. Завязалась не долгая драка. Последний еще не вполне оправился от ран и оказался прижат к земле. Тут уже Тишине пришлось вмешаться, потому что лэрт не собирался его отпускать, стиснув шею противника.
— Хватит! Ты победил. — крикнула она — Отпусти его.
— Одной проблемой меньше. — отозвался лэрт, продолжая душить противника и отводя голову в сторону, когда Заклейменный попытался добраться до его глаз.
— Я сказала хватит. — выхватив пистолет лэрта, Тишина отскочила назад и выстрелила. Пуля ушла в землю у самой ноги лэрта.
— С ума сошла?!
— Прекратите немедленно! — истерично взвизгнула она.
С отвращением оттолкнув от себя Заклейменного, лэрт поднялся, и от его взгляда, захотелось забиться в самый темный угол и заскулить, в надежде, что пощадят.
— Зар нанял его, к тому же он еще не рассказал нам, что удалось выяснить по поводу Ниобы.
— Он наврет три короба, а после затащит в ловушку. — упрямо наклонив голову, отозвался лэрт.
Заклейменный если и хотел что-то сказать, то не мог. Болезненно морщась, он потер шею, спешно отползая от лэрта.
— Для начала нужно позаботиться о Заре. Найти врача. — заявила Тишина.
Пистолет оказался неожиданно тяжелым. Пришлось держать его двумя руками, что быстро начали дрожать под его весом. Лэрт смотрел на всё это со смесью усталости и раздражения. Понимая, что едва ли могла его испугать, Тишина опустила оружие.
— Пожалуйста. — выдохнула она, глядя в глаза лэрта — Мне не спасти Ниобу в одиночку. Даже Зара не спасти. Даже — пришлось переступить через себя, чтобы признаться об этом в слух — себя не спасти. Не заставляй меня и дальше размахивать тут пистолетом.
— Да, это выглядит нелепо. — покачал он головой и подойдя, мягко забрал оружие — Идем. Придется немного отклониться от курса. Тут относительно не далеко, есть небольшой поселок. Там должна быть церковь, а значит и врач.
Заклейменный продолжал метать молнии из глаз, но поплелся следом, словно битый пес. Быть может лэрт прав и убийца, служащий врагу не лучший союзник, но выбор у Тишины был не велик.
Утром они были уже в поселке, поселившись в хуторе на окраине. Батраки сильно удивились путникам и первый момент приняли их за лихих людей. Компания и прям получалась странная. Стриженная под мальчишку девчонка с бледно оранжевыми волосами. Закутанный в тряпье лэрт, сверкающий золотыми на черном глазами. Молчаливый угрюмый мужчина, с желтыми глазами, весь в шрамах и татуировках. Зара в первый момент приняли за поклажу.
Их поместили под крышей в сенях. Пока ждали монаха из триединой церкви, Тишина свернулась клубочком на сене и в миг провалилась в сон.
Разбудил её филин, что с шумом приземлился на окошко и вопросительно угукнул. С трудом разлепив глаза, Тишина некоторое время смотрела на птицу, не вполне понимая, сниться ей филин или нет.
За окном уже во всю властвовал день. Со двора слышались голоса батраков, что громко переговаривались, не чураясь нецензурной брани. Кудахтали куры в курятнике. Бранились собаки, почуяв постороннего.
— Угу! — громко выдохнула птица.
— О! Это ко мне.
Лэрт протянул руку и игнорируя огромные когти, отвязал от пушистой лапы записку. Угукнув на прощание, птица, не дожидаясь ответа, спрыгнула вниз
