- Обыщем сад?
- Учебный корпус, – решил Эймери. – Всё же в саду опаснее находиться: заметить могут, напарник маля Кратуса регулярно делает обход. Да и прохладно тут... Пошли внутрь.
- А как? Не хочу, чтобы ты свалился, состарив замок.
- Поступим проще.
***
- Что-то я не уверена, что ты занимался какими-то там расследованиями, а не квартирными кражами, – бурчала я. Никогда до этого мне не приходилось наблюдать за тем, как человек бьёт стекла и залезает в окна. И самой залезать в них – тоже. Мы даже ухитрились не порезаться.
- Осознание того, что не будет никаких последствий, здорово развращает, – хмыкнул Эймери. – Надо сказать Аешу, что они тут непростительно расслабились с охраной. Убивают преподавателей, людей похищают, теперь вот окна бьют... и хоть бы что. А если бы мы с дурными намерениями?
- Мы-то, конечно, с самыми благими... Прав был папа, ты дурно на меня влияешь.
- Прав, – Эймери остановился и поцеловал меня, прижимая к стене прямо на лестнице, ведущей на второй этаж. – К Кроту небесному все расследования. Домой? Или в аудиторию?
- Зачем... так банально, – прошептала я. Потёрлась носом о его щёку. – Сразу в кабинет директора.
- Ужасное влияние налицо. Вот он точно заперт.
- В столовую... или библиотеку... Или прямо здесь… нет, я пошутила. Стой. Эймери, подожди!
- Что?
Крот небесный, мне не хотелось его останавливать, но пришедшая в голову мысль заставила упереться ему в грудь обеими ладонями.
- Слушай, правда, пойдём в библиотеку.
- М-м-м, хочешь почитать современное законодательство Айваны? Что бывает за разбитое стекло? Или... Прости, но нет. Если леди Фрагис узнаёт, что мы занимались этим на её книгах, нежную старушку хватит удар. А старушек я не убиваю принципиально.
- Нет, балда! Когда была аттестация, мы с директрисой и библиотекаршей по сто раз перетаскивали архивы и всякие документы, в том числе – личные дела студентов. По идее, можно поискать личные дела ребят... Там их аттестаты и свидетельства, они же их не забрали. Ни к чему им тут оставаться, мало ли, наведут кого-нибудь на лишние мысли. А я могла бы... Вдруг ещё встретимся?
- Скучаешь? – мягко спросил Эймери.
- Не так, как буду скучать по тебе. Но... да. Мы вроде как подружились.
- Хорошо, пойдём в библиотеку. А потом ты можешь вернуться к себе...
- Нет. Я вернусь к тебе. И останусь у тебя, до конца. И это не обсуждается!
- Слава Огненной лилии... – но за руку он схватил меня явно без романтических настроений.
- Тссс!
Я замерла, но, по мне, и так было абсолютно тихо. Мы поднялись ещё на несколько ступенек и выглянули в проход.
Чёрный силуэт двигался по коридору второго этажа – тёмный, обтекаемый, словно на голову человеку набросили струящуюся непрозрачную ткань. Можно было судить только о том, что человек этот высокий и достаточно стройный, а ещё – судя по кошачьей плавности движений, лёгкой беззвучной поступи – я с изумлением подумала, что незнакомец действительно может быть женщиной.
- Оно тоже идёт в библиотеку, – прошептал Эймери, прижимаясь губами к моему виску.
- Дёрнуть за край покрывала, да и дело с концом, – так же тихо ответила я.
- Самые простые решения иногда самые здравые.
Мы пошли вслед за фигурой, которая действительно подошла к библиотеке, чуть повозилась у двери – кажется, открыла библиотечную дверь ключом – и скрылась внутри.
- Уйдёт, зараза, на женскую сторону, – шепнула я. – Ещё и закроется изнутри. Быстрее. Лови!
Мы побежали, а я дёрнула дверь, ожидая, что она будет заперта – но нет.
Меня охватил азарт, на мгновение заставивший отступить вымораживающий страх по поводу предстоящего Эймери и вообще все остальные страхи. Дверь открылась и закрылась за нами словно бы сама, негромко щёлкнул замок, внутри было темно, окна прикрыты шторами, свечи погашены – темнота явно была полезнее для книг, нежели свет и огонь. Мы оказались в библиотеке, святая святых – бедную библиотекаршу однозначно удар бы хватил, просто от одного присутствия посторонних в её книжном храме в неположенное время. И где-то здесь в темноте скрывалось загадочное создание.
- Малье Рина Агравис, – сказал Эймери, не выкрикнул, просто произнёс вслух, но прозвучало это ох как громко. Я сжала его руку – услышать это имя было ожидаемо, но всё равно у меня во рту пересохло от ужаса. – Или малье Симптак? Как вам больше нравится?
- Без разницы, – глухо из темноты отозвался голос, приглушенный и искаженный плотной материей, но, несомненно, женский. – Всю жизнь ношу имена тех, кто меня предал, Тридцать первый. Скажи девочке погасить огонь. Здесь столько книг, может начаться пожар.
Огонь я погасила, все равно его было недостаточно для того, чтобы осветить все уголки огромной библиотеки, а Эймери спокойно сказал темноте:
- Ну, да. Кто у нас спец по пожарам, так это вы.
- Я действительно сожалею о том пожаре, – прошелестел голос, направление которого я никак не могла уловить. Прижалась спиной к спине Эймери и вглядывалась в темноту. Зрение потихоньку привыкало, очертания предметов начинали проступать. Нас было двое, а она – одна, не с неведомым скверным даром, а всего-навсего с огненным, как и у меня, нет повода для беспокойства. В каком-то смысле испуг перед непредсказуемым скверным даром стал мне понятнее, хотя в том огне в Джаксвилле погибло куда больше народу, чем от смертельного дара Делайн. И всё же мне было не по себе от этого странного диалога в ночи.
- Много людей погибло, – подала голос и я, а Эймери сжал мою руку, то ли поддерживая, то ли, наоборот, уговаривая не вмешиваться.
- Мало. Недостаточно.
- Вы имеете в виду тех, кто сбежал? Они не были виноваты в смерти Тьериша, – надеюсь, я правильно запомнила имя.
- Откуда ты знаешь про Тьериша? – вкрадчиво спросила темнота.
- Вы сестра Реджеса Симптака? Рина Симптак, в замужестве Агравис? – ответила я вопросом на вопрос. – Мы узнавали про него, узнали и про вас.
Тишина. Ни дыхания, ни стука сердца, ни звука шагов. Это так дезориентировало.
- Те дети из Джаксвилля... они не хотели его убивать, – зачем-то упрямо повторила я. – Они попросили его принести еды им из погреба. Они не знали, что там нет лестницы. Они не виноваты!
- Откуда тебе это знать, счастливая благополучная девочка, малье Флорис? Тебя там не было. Тридцать первого там уже не было к тому моменту.
- Я умею читать вещи, если вы помните, – сказал Эймери. – Моя спутница говорит правду. Никто не убивал специально вашего сына, это трагическая случайность. Ваша месть не была местью, потому что некому было мстить.
- Всей правды не знают ни люди, ни вещи. Мой брат родился с этим проклятием, думаю, вам и это уже известно. Он всё время болел и ныл, мама и папа жалели бедняжку… Ему позволялось всё, с него ничего не спрашивалось! А знаете ли вы, что он превращал воду в кислоту? Не совсем в кислоту, но химический состав воды каким-то образом менял. С детства. Научился куда раньше, чем родители это поняли, и сразу смекнул, что к чему. Маленькому отродью нравилось плескаться этой своей убойной едкой отравой, а взрослые оправдывали его, всегда. Он же маленький! Он такой несчастный! Он изгой в нашем жестоком мире! Целители могли залечить ожоги, но если часто вызывать целителей – у них могли возникнуть ненужные вопросы... и их сперва вызывали через раз. Обходились народными средствами. Несколько следов осталось у меня на всю жизнь. А испорченные вещи... книги... Им-то целителя не вызовешь. Мало мне было сестрицы, капризной избалованной дуры, папиной любимицы, так ещё и это! Я была старшая, не особо красивая, не умела хлопать ресницами и закатывать глаза и при этом не создавала хлопот. Меня не любили. И всё из-за него!
- Мне очень жаль вас, – сказала я, ощущая тревожное дежавю от этого рассказа. Где-то я подобное уже слышала и не так давно. – Но...
- Один раз я не выдержала и столкнула с лестницы этого мелкого уродца, а он возьми да сломай ногу. Родители стали смотреть на меня, как на Крота небесного. А я всего лишь защищалась! Ему, видите ли, очень понравилось прожигать дырки в моей одежде. А взрослые предпочитали быть слепыми... Я сожалела о том его падении, безмерно, я умоляла маму простить меня, но нет. Она была… неумолима, закрылась от меня и больше никогда не открывалась, я всегда общалась с ней, как со стеной. Когда родился Тьериш, когда стало понятно, что он не такой, как все, мой муж был в ужасе. Он требовал сдать его в сиротский приют, попытаться завести ещё одного... Это скверных надо сдавать в приют, а не моего сына. И мне не нужен был ещё один, я знала, что такое младшие дети! Да, Риш был не очень-то красив, не очень умён, но он был безобидным и добрым. Его тоже никто не любил, как и меня! Я не могла его предать. Я не хотела повторять свою мать...
