Ознакомительная версия.
Алессандро бросил взгляд на Форнезе. Друг кивнул ему, пытаясь приободрить, но Абьери видел, каким холодным огнем сверкают серые глаза, и понимал, что Марко, как и он, осознает, к чему все идет.
— Ньор Абьери, подойдите ко мне, — повернулся к нему Гордени.
Алессандро вышел из-за перегородки и, в сопровождении двух стражников, шагнул к столу судьи. Гумер скользнул следом.
— Ньоры маги, фра Джакомо, приступайте, — кивнул судья, и на полу вокруг Абьери замерцал защитный круг, отрезая его от всех остальных.
Выходит, маги боятся? Что ж, правильно и делают. Если тьма вырвется из-под контроля, в зале никому не поздоровится.
Он вскинул голову, посмотрел на Марко и едва заметно улыбнулся, подбадривая друга. Думать о том, что будет после освидетельствования, не хотелось. Если Адриан решил устроить показательную казнь, а, похоже, так и есть, дело плохо. Что его ждет? Сожжение? Отрубание рук и головы? Или специально для него изобретут что-то новенькое?
Перед глазами встало встревоженное лицо Алессии, и ему до боли захотелось прижаться к ее губам, выпить дыхание поцелуем, ощутить живое тепло ласковых рук.
— Начинайте же, — поторопил магов один из судей — седовласый, важный, похожий на старого льва.
Абьери высоко вскинул голову и привычным жестом сложил руки за спиной.
— Аравиутус канисти леос, — подчиняясь приказу, пробасил один из магов, поднял крупную, похожую на лопату для хлеба ладонь и сделал в его сторону короткий пасс.
— Неотум бравино гобиус, — жидким тенорком подхватил второй, худой и суетливый.
— Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, — нараспев произнес фра Джакомо.
Абьери непроизвольно напрягся, ожидая первого проявления тьмы, но та не торопилась себя обнаруживать.
Время шло, заклинания и молитвы становились все громче, а он с удивлением понимал, что не чувствует ни малейших признаков темной силы. Наоборот. Внутри поднималось давно забытое ощущение легкости и покалывания, как будто его наполняли пузырьки игристого вина. А в душу просачивались чужие эмоции: страх, любопытство, сожаление, злорадство, равнодушие, волнение.
Он помнил это чувство. Когда-то именно так ощущался родовой дар. Что это? Воздействие заклинаний? Или…
Поддавшись наитию, он поднял руки и позволил тому, что собралось в груди золотым щекочущим шаром, вырваться наружу.
— О, Мадонна! — послышалось в зале, а вокруг его рук уже плясали и переливались разноцветные круги прежнего, давно утерянного дара.
Перед глазами поплыли лица, и он мог с легкостью сказать, чем полнятся души присутствующих в зале людей. Вот Марко. У друга внутри так много боли и надежды, сменяющихся недоверчивой радостью. А у Бруно намешано все и сразу — тревога, уверенность, сомнение, счастье. И как зверек способен чувствовать столько всего одновременно? Или взять Гумера. Кто бы мог подумать, как много любви спрятано в черном сердце пса?
— Святые Ниньо и Паоло! Это не тьма, — удивленно пробормотал фра Джакомо и улыбнулся — радостно и с облегчением. А потом повернулся к судье Гордени и громко заявил: — Я свидетельствую, что в этом человеке нет дьявольской силы.
— Подтверждаю, — низко прогудел один из магов, а второй согласно закивал и добавил: — И я подтверждаю.
— Этого не может быть! — воскликнул раздосадованный Монтено. — Это ложь. Герцог околдовал всех своей черной магией!
Абьери ощущал страх и ненависть дознавателя. Монтено боялся его мести. Что ж, правильно боялся. Недолго Беппе в дознавателях ходить, уж он об этом позаботится.
— Вы обвиняете нас во лжи? — повернулся к Монтено маг Скони.
— Все подстроено! — выкрикнул дознаватель. — Ньор главный судья, вы должны разобраться, эти люди куплены герцогом, они его приспешники, и я требую…
— Вы не смеете ничего требовать, — голос Гордени зазвучал с такой силой, какой Абьери и не мог предположить в столь тщедушном теле.
От старика исходила искорка доброжелательности, пробивающая дорогу через неприступные дебри равнодушной судейской души. И Абьери откуда-то стало понятно, что Гордени помнил его отца, и потому вызвался возглавить суд, рассчитывая рассмотреть дело точно и беспристрастно.
— Испытание пройдено, и ньор Абьери с честью его выдержал, подтвердив, что в нем нет дьявольской тьмы, — объявил Гордени.
Алессандро слушал судью, смотрел на довольно улыбающегося Марко, на размахивающего крыльями Бруно, на радостно скалящегося Гумера, и не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Как такое возможно? И почему он больше не чувствует свою маску? Еще пару минут назад она была, он твердо это помнит, а сейчас на его лице нет ни малейшего следа проклятой тьмы.
— Суд вынес свой вердикт, — важно произнес Гордени, и шум в зале стих. — С герцога Навере снимаются все обвинения, и ему поручается расследовать убийство Джунио Скала во вверенных ему владениях самостоятельно, как и подобает владетелю провинции Навере.
— Постойте, но вы не можете! — возмутился Монтено. — Я требую повторного освидетельствования!
— Ньор Монтено, еще одно высказывание, и я велю освидетельствовать вас самого, — строго посмотрел на дознавателя Гордени и поднялся. — Поздравляю, ньор Абьери, — на тонких бесцветных губах мелькнула такая же бесцветная улыбка, но глаза судьи оставались холодными.
— Благодарю, — кивнул Алессандро, все еще не веря тому, что суд окончен.
— Ну вот, я же говорил! — раздалось прямо у него над ухом, и в плечо больно впились острые коготки. — Так Лесеньке и сказал, что у нас все получится.
Лесеньке? Абьери прищурился.
— На меня не смотри, я тут ни при чем, — усмехнулся Форнезе.
— Да ладно! А кто обезболивающее заклинание применил? И кровь остановил. И Гумера от развоплощения спас. И вообще, идея-то твоя была.
— Но я от нее отказался, а кто-то решил действовать на свой страх и риск, и если бы я не вмешался…
— Стоп. Вы что, все-таки провели ритуал?
Абьери уставился на друга, требуя объяснений.
— Я не собирался, но потом просто не смог все оставить. Эти умники, — Марко кивнул на Гумера и Бруно,— уговорили Алессию тебе помочь.
— Ха! Да ее и уговаривать не пришлось, она сама предложила. И сонное зелье в вино добавила, и вас напоила, и кровь свою дала. И вообще, если бы не Леся, вы бы сейчас уже сидели в самом глубоком подземелье ридийской тюрьмы и читали отходную.
Бруно воинственно выпятил грудь и встопорщил шерсть, превращаясь в раздутый желтый комок.
Значит, Алессия. И почему он не удивлен? Душу окатило теплом.
— А маска? Я ведь чувствовал ее.
— Она и была, — ответил Марко. — Почти до самого освидетельствования. Я уж думал, ритуал не сработал, но заклинания истинной сути заставили последние остатки тьмы исчезнуть.
Друг старался казаться невозмутимым, но он видел, что в серых глазах светится радость, которую Форнезе не в силах скрыть, а в уголках губ затаилась улыбка. А уж что творилось у друга в душе… Алессандро не представлял, что холодный исследователь Марко способен так глубоко и ярко чувствовать.
— Ох и пришлось нам повозиться! — прыгал на его плече Бруно. — Если бы не Леся...
— Так, ладно, — подняв руку, сказал Абьери. — Вы все мне расскажете, но не здесь. Надо убираться отсюда.
Правда, сделать это оказалось не так просто. Абьери окружили маги, потом подошел похожий на разбойника судья, следом потянулась знать, и выйти из зала заседаний удалось лишь через пару часов. Каждый торопился выказать ему свою поддержку, и он кивал, улыбался, а сам думал лишь о том, чтобы вырваться из душного, пропахшего потом помещения суда и поскорее вернуться в Навере, к своей будущей жене и ребенку.
Алессия Пьезе
Прошло уже два дня, а герцог так и не вернулся. И вестей из столицы не было. Я успокаивала себя тем, что суды — дело долгое, но на душе было тревожно. Вдруг что-то пошло не так? Что, если проведенный ритуал не сработал и тьма исчезла не полностью? У нас ведь толком не было времени проверить, все впопыхах делали.
Ознакомительная версия.
