— То есть, если Алета меня не полюбит…
— У Империи не будет наследника. Мне жаль тебя огорчать, Рамер, но твой брак невозможен, потому что никто не может гарантировать любовь.
Император допил вино — до дна. Хотел налить еще, но потом отставил бокал.
— Мне посмотреть списки дворян, верных короне?
— Нет.
— Что? — не поверил Абнер.
— Я сказал "нет". Слово из четырех рун, которое обозначает отрицание, несогласие, запрет. Так понятнее?
Маг боролся с желанием ущипнуть себя за руку. Заметив его состояние, император сжалился.
— Помолвка — еще не свадьба. Ее обычный срок от года до трех лет. Все это время Алета будет считаться моей невестой, а я смогу влиять на все решения по анеботуму.
— А потом?
— Да не понадобится никакое "потом", — Рамер все же вернулся к вину и на этот раз пил долго, закрыв глаза, смакуя терпкую сладость фиольского. Было в этом какое-то извращенное удовольствие — наслаждаться вином, трудолюбиво сделанном теми, кого Империя только что разбила в брызги… Право же, фиольское стало от этого еще слаще.
— Не понадобиться, — повторил он, глядя на мага как на несмышленого ребенка, — я ее раньше в храм отведу. И пойдет она туда уже беременная наследником.
— Рамер, приворот здесь не сработает…
Император одарил мага взглядом, очень далеким от восхищения:
— Да причем тут приворот, хотел бы я знать, — он дернул уголком рта, — Ты всерьез думаешь, что любовь — это жребий богов? Как же тогда все эти записные ловеласы, которые после каждого бала собирают девичьи сердца как яблоки в корзинку? Пристальный взгляд — и она заинтригована, комплимент — покорена, улыбка — растаяла. Уверенное объятие, даже с капелькой насилия — и все, можно вести в спальню!
— Хм, — в открытую Абнер не возразил, но лицо было достаточно красноречивым.
— Поспорим? — хладнокровно предложил змей, — сегодня… Сегодня, Абнер, я ее поцелую. Если она даст мне пощечину — я немедленно разорву помолвку и мы вернемся к твоему… списку.
— А если — не даст? — осторожно спросил маг, чуя грандиозный подвох. В общем, правильно чуял.
— А вот если не даст — ты уйдешь на фронт с Черной сотней. Как мой представитель. — Рамер полюбовался на ошарашенное лицо мага и вбил "контрольный гвоздь". — Абнер, я ценю твою верность. Но твоя склонность к панике уже начинает напрягать. Попей чего-нибудь успокоительного… или в бордель сходи, что ли. Сбрось напряжение — это совет друга, а не повелителя.
Алета шла по дорожке, намеренно ровным, спокойным шагом "в половину локтя длиной", держала голову прямо, но смотрела в пол… Вернее, за неимением пола — в землю.
Кто бы мог подумать, что от этого дурацкого этикета все же есть польза. И что она будет благодарить Цветочка за ее настойчивость в обучении воспитанницы. Поздно, конечно, как и многое в этом мире.
Дорогой дядюшка сдержал слово и от души постарался превратить ее жизнь в резиденции в ад.
Девушка про себя усмехнулась — князь был матерым интриганом, и спасло ее только то, что у них со старшим Гевором были несколько разные представления об аде.
Для дядюшки это герцогиня Анвари, не протянувшая руку для поцелуя и тихий, несмолкающий шепоток за спиной.
Для нее — просидеть трое суток в глухом подвале без солнечного света, с кувшином воды и караваем хлеба… и потом, когда двери уже раскрылись, и она поверила, что все позади и расплакалась от облегчения — услышать: "Мятеж подавлен, но, к сожалению, мы не смогли спасти ваших родителей. Вы теперь — владетельная госпожа Кайоры. Завтра — присяга…"
Не представляешь ты, дядюшка, что такое — ад. Даже близко.
Затененная беседка из белого миорского камня выросла перед ней на повороте и Алета решительно свернула туда, чтобы побыть одной. Без необходимости "держать спину". Какой… неумный человек счел одиночество наказанием? Оно — величайшее благо.
Вот только, как и любое благо, легко не дается. За него нужно еще побороться.
Алета смерила осторожным взглядом ту, с которой придется бороться за благо. Девушка… или молодая женщина? По платью не поймешь, ткань роскошная — а фасон излишне строгий. По возрасту — чуть старше ее, так что, скорее всего — замужем.
Но раньше при дворе она ее не видела. Очень красивая сероглазая шатенка с пышной грудью — это видно, как не затягивайся.
— Добрый день, — поздоровалась Алета, — я не знала, что здесь занято.
— О, я никого не жду… если вы об этом, — голос незнакомки оказался приятным, низким, с "теплыми" нотами. — Просто, как и вы, спасаюсь здесь от жары. Обычно начало лета в Аверсуме прохладнее. Я и вернулась, в расчете на прохладу. Но Небо решило посмеяться.
— Вернулись?..
— С побережья. У отца там поместье, но из-за военных действий он вызвал меня раньше… Напрасно, на мой взгляд. Войну я бы как-нибудь пережила, а вот жара меня убьет. — Женщина измученно улыбнулась, — простите, я не представилась: виконтесса Райли.
— Графиня Шайро-Туан, — Алета присела в изящном реверансе.
— Святые Древние! — Глаза незнакомки расширились и она прямо подалась к ней, — Серьезно? Та самая Шайро-Туан? Бедная вы моя!
— Простите, — Алета едва подавила порыв отстраниться, — Я не понимаю, какая "та самая" и почему вы меня жалеете?
— Но как же… — женщина глядела на нее с неподдельным сочувствием, — невеста Змея.
— А, вы об этом, — Алета с облегчением вздохнула, присела на скамейку и обмахнулась перчатками, — меня, кстати, Алета зовут. Мы ведь можем наедине общаться менее… формально? Я ведь не оскорбила вас, виконтесса? А то с этим вашим столичным этикетом я совершенно запуталась и делаю ошибку за ошибкой. У нас, на юге, все как-то проще.
— Та-та-та, — со строгой, учительской интонацией протянула шатенка, — Как можно, графиня? Этикет — важнейшая дисциплина. Он призван заменить мозги тем, у кого их сроду не было.
Все это было сказано таким серьезным тоном и с такой постной миной, что Алета едва не купилась. А, услышав конец фразы, согнулась пополам от смеха.
— Меня зовут Джайкери. Можно Кери, можно Джай, как тебе больше понравится.
— Красивое имя, — улыбнулась Алета.
— Да я и сама ничего.
— С этим не поспоришь.
Джайкери проказливо улыбнулась и придвинулась ближе.
— Слу-ушай, а… нет, если тебе не хочется, не говори, но мне жутко любопытно… Вы ведь с императором уже целовались? — Алета покраснела, но кивнула, — А… у него язык обычный, или раздвоенный?
— Язык? — удивилась Алета, — А… при чем тут язык.
Джайкери отстранилась в недоумении, мгновение или больше внимательно смотрела на нее.
— Ну, милая. Значит, вы еще не целовались. Его Величество просто обозначил намерения.
— На Аллее Просвещения этого нет…
— Естественно, — со знанием дела кивнула новая подруга, — но есть такой свиток, правда, храм его не одобряет. Он называется "Трактат о сверлении жемчуга". Там все описано очень подробно и понятно, даже с картинками. И начинается как раз с поцелуев. А учиться можно на яблоке.
— Виконтесса, а вы не могли бы…
— Дать посмотреть? — перебила Джайкери, — Конечно. Но с одним условием.
— С каким? — улыбнулась Алета, поймав себя на том, что в первый раз после той паваны с Марком улыбается искренне.
— Ты мне потом расскажешь, раздвоенный язык — или нет.
— А если обману?
— Не обманешь, — беспечно рассмеялась Джайкери, — трактат в двух частях. Самое интересное как раз во второй. Узнаешь про язык — получишь вторую часть. Все просто, моя прелесть…
— Какая ты хитрая.
— Тем и живем!
Подруги, переглядываясь беспечно, и в то же время значительно, подхватив пышные юбки, поспешили к западному крылу, где расположилась Джайкери.
Петля вокруг Алеты затягивалась все туже. Князь Гевор ничего не знал об аде, это верно. Он там не был. Но он знал все то том, как можно туда отправить того, кто в упор не понимает ни намеков, ни прямых приказов…
