думает?
“Господи, пожалуйста, хватит!” — она так устала!
Элгор встал и прошел к столу на котором лежали огромные книги. Милена встала вслед за ним и попыталась прийти в себя, она хотела накрыть постель, но бронар её остановил, приказав оставить всё как есть. Она рассеянно кивнула и получила указания сесть на второе кресло рядом со столом. На полу она нашла брошенную им куртку.
Вообще он, насколько она понимала, должен был носить куртку и штаны своего цвета, но носил черный. Только рубаха была на нем светло-голубого цвета. Хотя все они так делали, Роар тоже. Только феран — у него и куртка и рубаха были глубокого тёмно-синего цвета. Хотя она видела его в чёрной куртке тоже.
“Может у них у всех троих есть одинаковая одежда?” — нелепейшая мысль, которую она стояла и мусолила просто, чтобы не думать о чём-то ещё. Например, о том, что она в комнате Элгора, с ним наедине, что она только что чуть не столкнулась с Шерга, что она рассказала о произошедшем с ней бронару. Её сковал страх.
— Там снег пошёл, — сказала она лишь бы разбавить навалившиеся на неё мысли.
— Я видел, — ответил он. — И тебе не обязательно со мной говорить. Просто сядь и помолчи. У меня не будет другого времени сверить записи, ясно?
— Да, прости, — кивнула Мила.
— И перестань за всё подряд прощения просить, — фыркнул бронар.
— Да, пр… — она снова хотела попросить прощения, но осеклась, а Элгор на это ухмыльнулся.
Милена села в кресло, большое и удобное. Она сама не заметила как положила голову на подлокотник и под мерное шуршание бумаги её затянуло в темноту сна.
Снился дом. Бабушка, Колька, папа… пирожки с яблочным повидлом. Марина, фыркающая, что у неё фигура и она не будет и брат весело потирал руки, говоря, что ему больше достанется. Такое было, когда мамы не было, когда она уходила, и бабушка приходила помогать папе следить за детьми. Она готовила. Вкусно. И учила Милену.
Девушка вздрогнула и проснулась.
— Даже во сне рыдаешь, — заметил Элгор, не поднимая на неё головы.
Мила действительно плакала, точнее у неё глаза и щёки были мокрые от слёз, она хотела вытереть, но пошевелилась с трудом.
Тело затекло и теперь болело, потому что спать в неудобных позах кажется отвыкло. А раньше, когда порой на учёбу уходила не одна ночь подряд, спать получалось, кажется даже стоя. К её удивлению, она была накрыта тем самым покрывалом с его кровати.
Милена хотела сказать “прости” на его замечание, но вспомнив его комментарий по этому поводу, решила промолчать.
— Я долго сплю? — она аккуратно выпрямилась.
— Нет, не особо, — спокойно ответил бронар.
В комнате Элгора было три окна — два из них были плотно закрыты, а одно было открыто совсем немного. В комнате царил полумрак и светло было только от магических сфер, расставленных по всей комнате.
— Я думала, что они зажигаются только вечером, — сказала Мила, указывая на прикольную штуку этого мира, дающую свет, наподобие лампочки, стоящую на столе.
— Да, — подтвердил Элгор. — Но у меня они горят всё время.
— А можно потрогать их? — ей так давно было интересно тёплые они, горячие или может холодные.
— Нет, — резко ответил он, когда она потянула палец.
Девушка аж подскочила от неожиданности.
— Прости, — она одёрнула руку.
— Да, хотра тебя утащи, “прости-прости”! — передразнил он её. — Просто нельзя, потому что твоя магия и магия света могут прийти в разлад и тогда будет не очень хорошо. Вообще запомни, что трогать хоть что-то наполненное магией, тебе категорически запрещено, ясно? Только если эта магия твоя или сделала непосредственно для тебя. Больше никак.
— Я не знала, — виновато нахмурилась Милена. — Но у меня нет магии.
— Есть, — сказал, как отрезал, Элгор. — Просто она пока не проявилась.
— Я уже не верю, — буркнула девушка, вздыхая.
— Ты тут сколько? Два луня почти — это очень мало для белой ведьмы. Потерпи немного — Элгор говорил спокойно, без злобы. Когда он был таким с ним было даже уютно.
— А может можно мне всё-таки уроки какие получить? — спросила Милена, надеясь, что вдруг он скажет больше, чем остальные.
— Вот ты, глупая, — он ухмыльнулся и снова стал привычным. — Нет. Ведьмовство это то, что делается изнутри. Понимаешь? По чутью. Почему ведьм боятся и дел с ними стараются не иметь? Потому что нельзя понять, что там у них внутри щёлкнет и они наговорят тебе заговор мало не покажется.
Он встал и ничего не говоря вышел из комнаты. Через какое-то время вернулся.
— Давай, беги отсюда, — пробурчал он.
Милена встала и пошла к двери.
— И всё равно — спасибо, — прошептала она, проходя мимо него.
— Иди тем дальним путём, там стража стоит, — проговорил он, словно не слыша её.
Милена кивнула и выбежала в открытую дверь и почему-то показалось, что его рвануло её поймать, она даже словно дёрнулась по инерции, потом обернулась, но Элгор так и стоял возле открытой двери и даже на неё не смотрел.
Что это такое было вообще?
Роар шёл по покрытой снегом дороге, вдыхал снежный воздух и казалось, что вот сейчас всё просто отлично. Тишина, покой… когда-то же было именно так, как давно?
Его не покидало ощущение, что это разрывающее на части непонимание происходящего внутри, словно он оглох и больше не слышит даже сам себя, не то что окружающих, длится невыносимо долго. Чувства, события, слова, действия — всё обратилось в безумный водоворот, в бой, изматывающий и бесконечный, а главное бессмысленный.
С утра он был у Рэтара. Давал отчёт. Со дня на день из Шер-Аштар должны добраться до них обозы с ранеными, которых феран определил в сторожевые башни. Тем временем лучшие воины из отряда Роара были уже на полпути в Хар-Хаган с заклеймлёнными шальными. За селением, в пустой земле, похоронены тела казнённых нападавших. Двум повезло — их выкупила корта кузнецов, потому что оказалось, что эти шальные были хорошими мастерами стального дела. Остальным же нет — скотоводы и земледельцы оказались не нужны, а те же пекари вообще никому не доверяли и чужаков в своё дело не пускали.
Теперь с утра Рэтар был отдохнувшим и выспавшимся, как обычно серьёзным, но не хмурым и суровым, каковым бывал страдая бессонницей. Хэла определённо шла тану на пользу. И Роару это нравилось, а ещё нравилось встречать женщину у них на этаже утром, нравилось видеть скрываемую фераном радость от её присутствия
И несмотря
