– Сядь. Ты предлагал молиться? Поддерживаю, – чародейка отставила пустое блюдо от пирога и молитвенно сжала руки на груди.
Во дворе послышался шум, потом шаги по мраморной лестнице – не менее десятка, я был уверен. Они приближались – торопливо, почти бегом. Слышно было, как слуги им так же торопливо распахивают двери.
Арий, упав на колени, тоже сжал руки на груди и быстро-быстро зашептал беззвучно, одними губами молитву, до боли напомнив мне Рэя.
А Элиза, наоборот, подняв голову, запела:
– Великая Матерь, заступница милосердная, сохрани детей своих, убереги их от напастей, от мора, от голода…
Двери в столовую распахнулись.
То, что произошло дальше, мне трудно описать даже сейчас, хоть уже столько лет прошло. Я видел много разного – и войну, и пытки, и тюремные казематы. У меня есть с чем сравнить – меня, в конце концов, от крови, как даму, к нюхательной соли не тянет. Но не тогда. Мы сидели, замороженные заклинанием, целитель молился, зажмурившись и закрыв уши руками, Элиза пела – красиво, стройно – гимн Матери. А они умирали – цвет мальтийской аристократии, молодёжь, мальчишки, некоторые ещё школу не закончившие. И не только они – все их солдаты, вся их свита, наши слуги. Юный сын Мадлен, имя которого я уже не помню. Муж Мадлен – у неё на глазах. Все. Бились в агонии, убивали друг друга, бросались на мечи, лопались, как мыльные пузыри. Все.
А чародейка пела гимн Матери тихим, спокойным голосом, но почему-то заглушая их крики. И к концу молитвы в живых остались только мы четверо. И всё.
Тогда я понял, что и вполовину не боялся Элизу так, как должен был. Я видел, на что способен овидстанский чародей на войне, я видел, как Элиза убила моего короля. Но так… И тем более она… У меня в голове не укладывалось.
Я это считал богиней?!
Когда всё закончилось, Элиза совершенно спокойно огляделась, допила вино, не забыв сказать: «За здоровье хозяйки!» – и подошла ко мне. Я почувствовал, как меня толкает вверх, заставляя встать. В кровь.
– Арий, – позвала чародейка, – заканчивай. Нам надо выехать отсюда. Мне легче перенести нас в столицу по дороге.
Целитель, жмурясь, поднялся. Зажал рот рукой, открыл глаза и, смертельно побледнев, упал на кучу трупов как раз у его кресла.
– Ну что сегодня за день такой! – тоскливо выдохнула Элиза. – Ланс, понеси его. Для меня он слишком тяжёлый, а заклинания на него не действуют…
Мадлен, по-прежнему скованная – как и я, – осталась сидеть. Позже я узнал, что она закололась то ли кинжалом мужа, то ли столовым ножом. Род Боттеров на ней пресёкся навсегда.
Во дворе нас уже ждали лошади. Я усадил Ария к себе в седло, Элиза, так меня и не отпустив, вскочила на свою равнодушную кобылку. И тихо произнесла, оглядываясь:
– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Но… просто, чтобы ты понял: я сделала это для тебя.
«Это?! – думал я. – Для меня?! Убить стольких… так…»
– Убила, как умею, – пожала плечами Элиза, закутываясь в плащ. – Иначе они убили бы тебя. А я почему-то не хочу, чтобы ты умирал. Ты будешь жить, Ланс. Ценою этих жизней или других – мне неважно.
Оказывается, её можно было ненавидеть ещё сильнее – у ненависти, похоже, вообще нет дна.
«А слуг за что? И… ребёнка, мальчика де Найя? Он же ещё дитя!» – билось у меня в голове.
Элиза отвернулась и дёрнула поводья.
– Или всех, или никого. Я не умею по-другому. Твой король Валентин это знал. Это он меня научил. Можешь сказать ему спасибо.
– Прекрати клеветать на моего короля!
Элиза усмехнулась, но промолчала.
Спустя минут пять скачки, когда позади остались ворота и показались первые озёра, я впервые испытал портал на своей шкуре.
Да. На любителя.
* * *
(Из записок Элизы Северянки)
Ворон Заккерия метался по комнате, не то каркая, не то смеясь.
– Умница, Элиза! Как ты отлично придумала! Даже я не смог бы лучше!
Я забилась в самый тёмный угол, прижала колени к груди и обхватила себя руками.
– Ты даже не представляешь, насколько это удачно!
Я не слушала. Я кусала руки до крови, пытаясь болью перебить лезущие в глаза картинки и мысль, бьющую в голове набатом: «Кто он такой, этот рыцарь, что выворачивает мою душу наизнанку, заставляет отказываться от того, во что я верю, только для того, чтобы он жил? Почему он?!»
Люди, даже короли или принцы, получают новости медленно, в отличие от чародеев. Мне повезло, что до неприятного объяснения с Амиром оставалась целая ночь. Утром ему принесут письмо голубиной почтой или сделают доклад шпионы. Ланс вряд ли был способен идти жаловаться на меня Амиру – наш благородный рыцарь, когда я выкинула его из портала, выглядел так, точно его тошнить будет всю ночь.
Да и я была не лучше – выжата, вывернута, обессиленна… Но, ха-ха, я нашла, чем действительно можно задеть этого благородного рыцаря. Как же он теперь, бедняга, будет жить, зная, сколько умерло ради него и у него на глазах. Странно, но мысль грела душу. Мне противно было убивать, я боялась стать чудовищем, но мне нравилось знать, что я отомстила человеку, посмевшему от меня отказаться. Никто не смеет меня бросать. Никто.
Я успокаивала себя этой мыслью, стараясь зачеркнуть, стереть из памяти, что убивала ради него, чтобы он жил, а вовсе не ради раненой гордости.
Где-то за пределами дворца, за лаем собак я слышала тоскливый вой моего волка. Ещё немного, и он прибежит ко мне – мне необходимо было побыть с кем-то, пусть и с фамильяром. Я выдохлась за этот день, обессилела, и рядом не было даже Зака, чтобы вернуть мне силу.
– Элиза, девочка, – Зак, как обычно, беззастенчиво читал мои мысли, – пойди возьми какого-нибудь гвардейца. Вон хотя бы за твоей дверью. Я бы душу отдал за возможность быть сейчас рядом с тобой, поверь, но я выполняю приказ, я не могу. Развлекись пока с кем-нибудь, иначе завтра тебе станет только хуже.
А потом Лансу доложат, и он снова будет считать меня…
– Я убью этого твоего человека! – прорычал Зак. – Как ты его терпишь?! Я…
– Не смей, – шепнула я. – Не смей, слышишь? Он мой.
Волк, ну где же ты? Мне плохо…
Зак ещё что-то каркал, но я уже провалилась в сон-забытьё. Сквозь дрёму я чувствовала волка, улёгшегося рядом со мной и обнявшего меня лапами. Его жаркое дыхание в шею будило воспоминания, и я всю ночь прометалась не то во сне, не то в лихорадке.
Кто считает, что массовое убийство даётся чародею легко, просто ничего не понимает. Да, мы можем уложить целую армию, но потом нам нужна жаркая оргия, как минимум, с десятком любовников, чтобы восстановиться. Слишком большой, неэкономный расход энергии – короли редко нам такое приказывают. Но всегда знают, что могут это пожелать. И мы исполним. Куда ж мы денемся?
