— Мия, — поколебавшись, тихо произнесла она, — я догадываюсь, что ты ответишь, но твоя сила нам сейчас бы очень пригодилась, так что… ты могла бы взять немного моей крови… лишь для того, чтобы подкрепиться…
— Пить твою кровь? — пораженно переспросила она. — И ты добровольно мне это предлагаешь?
— У нас нет другого выхода, ты сама знаешь. Если хотя бы ты смогла сопротивляться, у нас бы появился шанс. Нельзя сдаваться так просто, Мия!
— Нельзя… — эхом отозвалась вампирша. С минуту она молча смотрела на Яну, кусая губы, затем мягко спросила: — Ты ведь понимаешь, что мне придется причинить тебе боль? Гипноз на тебя не подействует…
— Понимаю. Ничего, я потерплю. Уже не раз приходилось, — Яна нервно усмехнулась. Шея в том месте, где ее когда-то укусил Каин, а затем — Перворожденный, тут же предательски заныла.
— Храбрая малышка. Ты… ты уверена, Яна? Ты не обязана этого делать.
— Обязана. И хочу. Только не тяни, а то мне и вправду станет страшно.
— Но твою кровь уже пил Перворожденный, ты совсем ослабнешь…
— Зато тебе это придаст сил. Ты нам сейчас нужнее.
Мия с легким вздохом привстала и уже через мгновение сидела прямо перед Яной, склонив лицо к ее шее. Ее ледяная ладонь легла девушке на затылок, придерживая его.
— Я постараюсь быть аккуратной, — нежно прошептала она ей в ухо.
Яна кивнула, зажмуриваясь. Попыталась расслабиться, но тело инстинктивно напряглось и выгнулось дугой, когда клыки Мии прокусили ее шею. Хорошо, хоть не с той стороны, которую уже украшала рана от клыков Марка. "Теперь там полная симметрия", — мысленно усмехнулась Яна, как-то отстраненно ощущая накатывающую с каждым глотком Мии слабость. Странное чувство. Будто сдуваешься, как резиновая кукла, из которой выкачивают воздух. Девушка не заметила, как сползла по стене на пол, бережно придерживаемая руками Мии, как бессильно запрокинулась ее голова. Ей казалось, эта пытка длится уже целую вечность. Нет, боль была терпимой — ужас вызывало отчетливое чувство покидающей тело жизненной силы. Еще немного, и последняя капля того, что заставляло дышать и двигаться ее тело, утечет безвозвратно, оставив после себя лишь пустую оболочку…
Глаза Яны начали закатываться, а дыхание — с хрипом вырываться из груди, когда Мия, наконец, оторвалась от ее шеи. Упершись руками в пол, вампирша тяжело дышала, словно ей потребовалось серьезное усилие, чтобы остановиться, но цвет ее лица вновь стал походить на человеческий, а глаза приняли нормальный вид. Казалось, даже щеки ее чуть округлились. Наклонившись, Мия встревоженно взглянула Яне в лицо.
— Ну, как ты, моя девочка?
Яне показалось, что ее голос прозвучал где-то далеко, достигнув ее слуха звенящим, едва разборчивым эхом. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы понять смысл вопроса и выдавить в ответ непослушными губами:
— Все… нормально.
— Кажется, я слегка увлеклась. Прости меня. Когда тебя терзает голод, остановиться невероятно трудно…
— Спать… хочется…
— Нет-нет, засыпать сейчас вовсе не нужно, — испуганно, как показалось Яне, произнесла она. — Ты должна оставаться в сознании. Слышишь?
— Слышу…
— Вот и умница. Каин ведь мне за тебя шею свернет.
— Он может, — попыталась улыбнуться Яна.
Мия выпрямилась, с наслаждением потянулась, точно молодая, сытая кошка.
— Думаю, пришла пора испытать на прочность дверь этой каморки, — произнесла она с усмешкой, не обещавшей ничего хорошего глупцам, связавшимся с Истинной. Яна не ответила — она из последних сил боролась со сном, который предательски смеживал ее веки. Или то была слабость, уносящая ее в пучину забвения на своих холодных волнах?
* * *
Аскольд и Каин вслед за Палачом бесшумно прильнули к стене дома, стараясь ничем не выдать своего присутствия — если окна на верхних этажах имели форму узких арок, то первый этаж украшали огромные раздвижные окна, проскользнуть мимо которых незамеченным было довольно сложно, несмотря на то, что они были плотно зашторены. Вриколакосы вполне могли незаметно наблюдать за происходящим из дома. Истинные с минуту постояли, чутко прислушиваясь к доносящимся из комнаты звукам — судя по всему, в ней действительно работал телевизор.
— Похоже, нас не ждут, — пробормотал Аскольд. — Какая самонадеянность…
— Быть может, они просто усыпляют нашу бдительность, — предположил Каин хмуро.
— Осторожность в любом случае не помешает, — заметил Габриэль. — Лишний шум нам ни к чему.
— И как ты планируешь тихо пробраться в дом?
Палач молча уставился на окно, буквально буравя его пристальным взглядом. Каин уже хотел было язвительно заметить, что просверлить стекло взглядом вряд ли получится, как вдруг оно действительно "поехало" в сторону, словно толкаемое невидимой рукой. Каин ошеломленно оглянулся на Аскольда — выходит, он был прав насчет способностей Палача…
— Ну, чего застыли? — едва слышным шепотом осведомился Габриэль, прежде чем скрыться за легкой шторой.
Каин и Аскольд поспешно юркнули следом.
Сначала Каин решил, что глаза его обманывают — на уютном диване перед огромной плазмой сидела маленькая златовласая девочка, одетая в красивое розовое платье. Она повернула к ним свое прехорошенькое, как у куклы, личико, и ее рот удивленно округлился, сложившись в букву "О". Безусловно, она была вриколакосом, но рассудок Каина отказывался это понимать: он и сам был далеко не ангелом, однако обращение ребенка всегда считал последней низостью, на которую мог оказаться способен Истинный. Девочке на вид было не больше шести-семи лет; ей бы еще жить и жить… Впрочем, жить ей теперь предстоит вечно.
— Ну, это вряд ли, — тихо произнес Габриэль. Его способность слышать и, более того, комментировать чужие мысли уже начала порядком раздражать Каина.
Девочка не шевелилась, глядя на них с явным любопытством, но ровно до той минуты, когда Палач потянул из ножен свой меч. При виде оружия лицо ее отвратительно сморщилось в гримасе ярости, а из оскаленного рта раздалось кошачье шипение. Она медленно привстала на диване, больше ничем не напоминая обычную смертную девочку, невесть как угодившую в логово чудовищ. Каин невольно потянулся к наплечной кобуре за пистолетом — пусть малышке будет дарована быстрая смерть — но Габриэль его остановил:
— Без лишней стрельбы. Я просто отрублю ей голову.
— Ведь это ребенок, — возразил Аскольд, схватив его за руку, — мы можем ее просто связать, а потом…
— Ты ее уже не перевоспитаешь, — сурово отрезал Палач. — Сохранять ей жизнь не имеет смысла. И не прикасайся ко мне без нужды, пожалуйста.
