— Я сделал это без задних мыслей. — Глухо сказал Горан. — В первый раз — потому что безумно боялся за твою жизнь. И поклялся себе, что больше этого не будет. Но когда напала Лилиана, эта тварь почти убила тебя, Саяна! Я не знал, что еще предпринять! Ты лежала на моих руках и угасала! Санклиты видят приближение смерти. Ты уже уходила, любовь моя! И я вновь дал тебе свою кровь.
— Да что же это такое? — прошептала я сквозь слезы. — Почему у нас все по кругу повторяется? Сколько можно?
— Прости меня, пожалуйста. — Голос санклита дрогнул.
— Горан, я не могу винить тебя ни за первый случай, ни за второй. Но то, что ты не рассказал сразу, не простить. Все чувства, которые родились во мне… как теперь понять, что они мои, а не вызваны твоей кровью?
— Никак.
— Сколько длится действие этого ритуала?
— От нескольких месяцев до года. В зависимости от количества крови.
— И?..
— Саяна, честно, не знаю, мне в тот момент не до этого было.
— Зашибись.
Повисшее тягостное молчание заставило нас обоих опустить глаза.
— Ну, хоть один плюс есть. — Я усмехнулась. — С гастритом покончено.
— Несомненно.
— Это тоже временно?
— Нет. Большая доза излечивает хронические заболевания навсегда.
— Как же вы, санклиты, умудрились все про… Скажем культурно — испортить? Вам столько дано! И что вы с этим сделали? Войны, убийства, борьба за власть, гонка за удовольствиями…
— Это их природа! — с отвращением выплюнул Глеб.
— А ты бы помолчал! — рявкнула я на него. — Кто все это начал? Кто разворошил улей? Из-за кого мы оба едва не погибли?!
— И этого ты тоже, значит, не знаешь. — Брат закатил глаза. — Очнись, Сайчонок, эта тварь не только свою кровь в тебя влил, он пустил яд по твоим венам!
— О чем ты?
— Твой обожаемый санклит убил наших родителей.
В повисшей тишине я переводила взгляд с Глеба на Горана.
— Что ты говоришь? Они погибли в шале в горах, при сходе лавины!
— Вовсе нет. Их убил Драган. Отнял их жизнь. Ты понимаешь, что это значит? — брат схватил меня за плечи и встряхнул. — Этот подонок живет сейчас за счет их жизней!
Его слова словно взорвались в мозгу, обожгли, оставив после себя выжженную пустыню, которой уже никогда не суждено зарасти травой, ее судьба — оставаться вечно ноющей кровоточащей раной.
— Родная моя, это неправда. — Тихо сказал Горан.
Я заставила себя посмотреть на него. Он выдержал мой взгляд.
Кому мне верить?!
— Он убил наших родителей. — Повторил Глеб. — Я видел это собственными глазами.
— Ты не мог этого видеть, потому что этого не было! — взорвался санклит, схватив его за грудки.
Щелчки взведенных затворов заставили меня вздрогнуть.
— Всем стоять! — отступив, Горан вскинул руку. — Не стрелять!
Охрана нехотя опустила оружие.
— Жизнь моя, поверь мне! — взмолился он.
— Горан, когда ты просил верить тебе, а не чужим людям, я так и делала. Но не проси меня не доверять брату!
— Саяна, я сам не знаю, кто убил твоих родителей. Но точно не я! — мужчина устало усмехнулся, глядя на Глеба. — Что еще ты на меня повесишь? Татаро-монгольское иго?
— Ты не подходишь по возрасту. К сожалению. Но прими мои поздравления как глава клана. Теперь ты — номер один в списке Охотников. И в моем личном. Ты пожалеешь, что отравил своим ядом самое невинное существо на свете! Придет время, и ты заплатишь за все!
— Глеб, перестань. — Попросила я. — Пожалуйста, пойдем.
— Саяна, умоляю! — санклит оттолкнул Глеба и прижал меня к себе. — Не уходи! Мы разберемся вместе! Только останься, умоляю тебя, жизнь моя!
— Отпусти, пожалуйста. — Уже не было сил ни на что. — Я больше не могу, Горан. — слезы потекли по лицу. — Ведь мне даже неизвестно, мои ли это чувства к тебе!
— Через год ты все поймешь, родная.
— Вот тогда встретимся и поговорим.
— Обещай мне!
— Обещаю. А теперь отпусти.
— Хорошо. — Драган разжал руки, но через мгновение переместил меня за свою спину, крепко держа за запястья. Как в ночь нашей встречи. Прямо дежавю. Одновременно с этой горькой мыслью я поняла, что по нам стреляют. Опять.
— К машине! — рявкнул Горан, толкая Глеба в сторону. — Бегом! Пригнись!
Прикрывая нас спиной, санклит пятился назад, пока мы не добрались до черного джипа, на котором приехали сюда. Мужчина открыл дверь заднего сидения, затолкал внутрь Глеба, усадил меня и присел, используя ее в качестве прикрытия.
— Ты в порядке? — он с тревогой сжал мои руки.
— Да. Что происходит?
— Сам хотел бы знать. — Драган перевел взгляд на Глеба. — Это твои?
— Нет. — Тот ошарашено помотал головой.
— Неужели Лилиана?.. — Он вложил ключи от джипа в руку Глеба. — Садись за руль, уезжайте. Машина бронированная, не волнуйтесь. Увози ее отсюда! Быстро!
Брат начал перебираться на переднее сидение.
— Саяна, возьми. — Горан достал что-то из кармана куртки и отдал мне. — Это кинжал с костью чистокровки. Всегда носи с собой. Им можно убить любого санклита. Помни: бей прямо в сердце. — Он горько усмехнулся. — Хотя ты и так в совершенстве умеешь это делать.
— Горан…
Мотор джипа утробно зарычал, заглушая мои слова.
— Береги ее! — Драган посмотрел на Глеба, потом снова на меня. — Не забудь, ты обещала, что мы встретимся через год. Я люблю тебя, родная. Будь осторожна! — он закрыл дверь и отошел.
Машина резко тронулась с места. Горан провожал джип глазами, пока мы не свернули, не замечая, как в его тело впиваются пули. Зато заметила я. И мне никогда этого не забыть.
Бывают дни, которые меняют все. Они яростно перепахивают жизнь, как бульдозер, безжалостно крушат все на своем пути. Их не предугадаешь. К ним не подготовишься. Эти окаянные дни просто приходят и делают свое дело, как старость, смерть или болезнь.
Единственное, что ты можешь — приспособиться к существованию на останках привычного мира, среди праха разорванных надежд и обломков разбитых мечтаний, смирившись с тем, что как раньше, уже не будет. Никогда.
Боль станет частью тебя.
Главное, дыши.
