Грейс открыла один из шкафов и достала два фонарика. Один она протянула Карлинг, второй оставила себе.
— Не знаю, нужно ли тебе это, — прокомментировала она. — Твое зрение намного острее, чем человеческое. Хотя там внизу обычно довольно темно.
— Мы возьмём его на всякий случай, — ответила Карлинг.
Грейс потянулась к шкафу и достала что-то ещё, завернутое в защитную ткань.
— Закрой за собой дверь, — велела она Руну. Затем включила фонарик и повела их вниз по тоннелю.
— Вот тебе и разговор за чашечкой кофе, — пробормотал Рун. Он прикрыл дверь, и они последовали за Оракулом.
— Вы просили не о беседе за чашкой кофе, — через плечо бросила Грейс. Свет от ее фонарика прыгал по грубым каменным стенам и утоптанному земляному полу тоннеля. Температура резко опустилась, пока они шли, холодный воздух отдавал влагой и пах рекой. — Вы хотели поговорить с Оракулом. Что ж, вы будете делать это именно так. Оракул всегда говорил в глубинах Земли. То, что мы передаем, требует таких условий.
Карлинг почувствовала, как перед Грейс открылось пространство, прежде чем она увидела, как стены туннеля расширились. Она и Рун последовали за Грейс, чтобы войти в большую пещеру. Рун повернулся по кругу с фонариком, а затем направил свет вверх. Свет не касался стен пещеры и лишь отражался от ближайшей части потолка.
— Здесь довольно сухо, учитывая близость реки, — заметил он. Его голос отразился странным эхом.
— Пещера имеет ту же основную структуру, что и система Мамонтовых пещер. Там есть прочный твердый слой песчаника поверх известняка. В дальнем конце пещеры естественный туннель, который ведет немного дальше вниз. Слой песчаника внизу поврежден, так что там образовались сталактиты и сталагмиты, и река просачивается внутрь до того, как система пещер закончится. Здесь несколько раз был обвал камней, так что этот район небезопасен. Поэтому мы закрываем дверь, чтобы сюда не попали любопытные дети.
Грейс положила на землю фонарик и развернула ткань на свертке, который принесла с собой. Девушка повернулась к ним, показывая предмет.
Это была греческая маска. Древнее золото блестело в лучах фонарика. Лицо было андрогинным, прекрасным и безучастным, с отверстиями для глаз и рта.
— О боже. Это потрясающе… — пробормотала Карлинг.
— Оракул надевал эту маску тысячи лет, — сказала Грейс. — Можно предположить множество причин для этого, и все они менялись с течением времени. Иногда ее надевали с пышными церемониями. Бабушка говорила нам с сестрой, что сейчас мы надеваем ее по двум причинам. Первая — это традиция и почитание нашего прошлого. Вторая причина — напомнить просителю о том, что когда вы общаетесь с Оракулом, вы говорите уже не со мной, Грейс Андреас.
— Ты помнишь, о чем говоришь? — Спросила Карлинг.
— Я слышала, что иногда мы можем, а иногда просто отключаемся, — Голова Грейс склонилась. Потом она тихо продолжила: — Но я не специалист. Меня просили всего лишь раз с тех пор, как Петра погибла. Она подняла голову. — Вы готовы?
— Да, — ответил Рун.
Грейс подняла маску и приложила к лицу. Нечто могущественное зашевелилось в воздухе пещеры. Древняя Сила, обитавшая в этой земле стала собираться. Они услышали сухой скрипучий звук, похожий на шорох чешуи по стенам пещеры. Звук доносился отовсюду, когда Сила окружила их кольцом.
И так обеспокоенный Рун почувствовал, как шерсть грифона стала дыбом. Он обнаружил, что в его груди зародился низкий рык. Карлинг ближе придвинулась к нему, пока не коснулась плечом его руки. В косом свете фонарика ее лицо было спокойным, но глаза были широко раскрыты и насторожены. Рун повернулся, чтобы встать с ней спиной к спине.
Из-за золотой маски раздался голос, но он не принадлежал Грейс. Это было нечто другое, более древнее и дикое, чем человеческий голос.
— А вот и ты, грифон, — произнесла древняя необузданная Сила. — Я с нетерпением ждала этой беседы.
Ждала с нетерпением беседы, которая уже состоялась. Да, этот передоз ЛСД снова свалился на его голову, словно дежавю.
— Как дела? — спросил он у Пифон. — Ты, старая чокнутая мёртвая психопатка. Давненько не виделись.
Сила усмехнулась, и этот звук коснулся их кожи.
— Ты видел Кота Шрёдингера, Грифон?
Рун знал о коте Шрёдингера. Эта знаменитая физическая гипотеза описывала парадоксальность квантовой механики. Посадите кота в коробку с радиоактивным ядром и ядовитым газом. Рун потерял терпение на этом умственном упражнении намного раньше, чем до конца изучил все сопутствующие физические процессы. Единственное, что он помнил, это то, что кот был и жив, и одновременно мёртв внутри этой коробки, до тех пор, пока кто-нибудь не посмотрит, умер он или жив.
Частично, гипотеза была призвана проиллюстрировать с точки зрения квантовой физики тот факт, что реальность формирует, собственно, наблюдатель. Что она имела в виду, задавая ему этот вопрос?
Позади, Карлинг зашипела, и врезалась в его спину.
«Как это возможно, что она знает о коте Шрёдингера? — произнесла она в его голове. — Эту гипотезу выдвинули не раньше 1930-х годов, а она умерла — если она и вправду умерла — тысячи лет назад».
«Я прожил очень длинную жизнь, полную странностей. Но это странно даже для меня», — ответил он ей, а вслух сказал: — Я еще недостаточно пьян для такого рода бесед, Пифон.
Нечто метнулось к его лицу. Он отшатнулся, уставившись на бледные неясные очертания. Призрачное лицо походило на женское, как шимпанзе или мартышка схожи с человеком. Черты были слишком резкими, вытянутыми, вместо носа отверстия, шея изгибалась капюшоном, как у кобры, переходя ниже в тело змеи толщиной с мужской торс.
Собравшись с духом, Рун провел рукой сквозь видение.
— Ты — призрак. Тебя здесь нет.
Улыбка женщины обнажила злобный изгиб клыков.
— Я не здесь, — сказала она, — как туманный остров в океане. Я не здесь, поэтому, возможно, я там, затерянная где-то в Другим землях.
— Так ты мертва или нет? — требовательно спросил он. Загадочные бредни — помоги ему боги, его голова готова была вспыхнуть.
— Как кот Шрёдингера, я и жива, и мертва, — ответила Пифон, свиваясь в кольца, и снова раскручивая свое призрачное тело по пещере. — Я жила в прошлом. Я погибла в прошлом. Кто знает, что будет со мной дальше?
Карлинг стиснула руку Руна, прежде чем он взорвался. Она тоже повернулась лицом к видению.
— Ты путешествуешь сквозь время? — спросила она.
Прозрачная сущность развернулась к ней, и улыбка Пифон стала шире.
— Я путешествовала. Путешествую. И буду путешествовать.
— Именно поэтому, хотя ты и умерла, но не исчезла совсем? — спросила Карлинг.
— Или это, — ответила Пифон. — Или я чокнутый психованный призрак. — Ее неясное злобное лицо приблизились к Карлинг, и смягчилось. — Ты — одна из моих творений. Мои дети так прекрасны. Я хочу, чтобы ты жила вечно. Поэтому я подарила тебе свой поцелуй.
— Твой дар просуществовал долго, и я благодарна, — сказала Карлинг. — Но сейчас я на пороге смерти, если только мы не найдём способ это остановить. Мы пришли просить твоей помощи.
— Я не могу снова дать тебе Поцелуй, — ответила Пифон. — Это время ушло. — Она стала свивать и развивать свое тело в кольца чаще, словно разволновавшись. — Я забрала день, но дала взамен бесконечную, великолепную ночь. Как ты распорядишься ею — это уже не в моей власти. Мать не может прожить жизнь вместо своих детей.
— Мы и не просим тебя об этом, — возразил Рун. Его голос стал напряженным от отчаяния. Он не знал, чего ожидать, но уж точно не этого. Иметь возможность реально поговорить с Пифон было больше, чем он мог надеяться, но все это могло обернуться еще одним бессмысленным психоделическим кошмаром. — Она не хочет, чтобы ты прожила ее жизнь за неё. Мы спрашиваем у тебя, как спасти ее от смерти.
— Погоди, — прервала Пифон. — Я в растерянности. Разве она ещё не умерла? Ее лицо приблизилось к Руну. — Почему ты не вернулся назад, чтобы спасти ее?
