упустил. Словно дикий зверь, всадник дергал плечами и спиной в попытке сбросить Глеба, но только глубже вогнал когти багнака в плоть.
Свободной рукой Глеб ухватился за кобуру на поясе злоумышленника, с силой дернул ее на себя, сорвав ремень целиком, и тут же отпрыгнул в сторону. Босые ступни подняли облачко пыли с засыпанной мелким гравием дорожки. Ховер покрылся белесой дымкой экрана и рванул к выезду. Сквозь освещенное пламенем сумеречное пространство я всмотрелась в жесты, которые начал подавать мне Глеб, пока бежал обратно ко мне.
Не думая ни о чем, я бросилась к любимому мотоциклу своего ийнэ – он держал его под навесом чуть в стороне от дома – сорвала защитный чехол и…растерялась. Ведь несмотря на все модификации у этой старинной техники сохранились ключи, и эти чертовы ключи всегда лежали в доме у самого входа. Что за бесполезный транспорт?! Как теперь быть?
— Держи, — Глеб передал мне кобуру с земным плазменным излучателем, простым и таким разрушительным. — Надень.
Он снял с руки багнак, аккуратно уложил его на гравий когтями вверх – мэйти понравится такая осторожность с уликами – и присел у мотоцикла, ища что-то под седлом.
Около минуты понадобилось Иммэдару, чтобы вытащить и скрутить провода. После чего, он поднялся, и несколько раз повернул зажигание – мотоцикл надрывно загудел. Еще пару секунд на то, чтобы вернуть провода на место, и вот уже Глеб сидит впереди меня, мы мчимся по шоссе, и я инстинктиво сжимаю талию мужа все сильнее.
В будущем буду ставить смарт подальше от дома. И выучу, как заводить байк Иммэдара без ключа. И систему охраны сделаю лучше, чем у деда Михи на свалке. Заведу сейф в полу с оружием! Лучше во всех комнатах! У Эйллы тоже!
Тугоухость, вызванная взрывом, начала отступать. Я, наконец, в полной мере услышала гул мотора и ветра, смешанный с пронзительным звоном внутри моей головы.
— Я не включаю экран, — прокричал Глеб, будто почуяв перемены во мне, — Слышишь?
— Да! — крикнула я в ответ, вглядываясь в силуэт ховера впереди.
— Как приблизимся, стреляй! Сожги задний силовой блок.
— Поняла! — Я потянулась к кобуре и достала плазму.
— Не зацепи покрытие или систему освещения. Лучше пропускай выстрел.
— Услышала!
Итак, Глеб намеревался поймать всадника ховера, соблюдая устав космофлота и законы Тала.
Я сосредоточилась на цели и замерла в ожидании, держа оружие наготове. Расстояние между байком и ховером сокращалось чертовски медленно, но все же сокращалось. Раненое плечо не позволяло злоумышленнику маневрировать: на поворотах ему приходилось сбрасывать скорость. В конце концов, когда между мной и задним силовым блоком ховера оставалось что-то около прыжка, я подняла плазму и прицелилась. Черный всадник в последний момент заметил опасность и попытался вильнуть. Его едва не занесло, но временного успеха он достиг – мне пришлось прицелиться заново. И опять, до того как я успела выстрелить, ховер вильнул, а потом еще раз и еще. Эолуум, пусть на шоссе и дальше будет так же пусто! Пусть ни один тала не встретится нам на пути!
Глебу удалось подстроиться под кривую ховера, угадывать каждый следующий поворот руля. Это был мой шанс. Сейчас! Я подняла плазму, прикрыла левый глаз и выпустила разряд. Защитный экран содрогнулся, пошел переливами и исчез. Панель силового блока начала плавно опадать, а через мгновение вспыхнула и горящими каплями лавы полилась на дорожное покрытие. Ховер заглох, рухнул на шоссе и вместе со своим хозяином завалился на бок.
— Илмера!
— Да! — Дополнительные пояснения ийнэ мне не требовались.
Как только Глеб затормозил, я соскочила с байка и в пару прыжков преодолела расстояние до поверженного противника.
Нога его была придавлена к дороге всей массой ховера. Он надрывно стонал, как не станет илла или инша. Мыслить более, что этот тала попытается бежать, не было нужды. Слишком слаб уной.
Я присела и с глубокой усталостью в сердце стянула черную маску с головы того, кто пытался убить меня и моего ийнэ.
— Эомелии Догой.
Сквозь сцепленные зубы, он прохрипел что-то невнятное в ответ.
— Вы умираете, — спокойно и даже равнодушно констатировал подошедший Иммэдар. Он присел у изголовья Догой с противоположной стороны и внимательно, сосредоточенно оглядел его глаза. Эомелии с недоверием и ужасом уставился на Глеба.
— Да, радужка уже начала менять цвет.
Я хмуро взглянула на Глеба:
— Раньше друг друга они не травили. И илла Эгон все еще жив.
Иммэдар только плечами пожал.
— Возможно, вера в молчаливость иллы выше. Эолуум знает. Может, тоже завтра уже сляжет. Мы их прижали. Пора избавиться от лишних свидетелей. Логично же: одним ударом нам отомстить и следствие срезать.
Догой протестующе захрипел.
— Он еще жив. — Я склонилась к этому тала ниже, вглядываясь в радужку. — Дозу не рассчитали?
— Возможно. Или косяк производства. Лукина тестировала яд на гибридах. В любом случае, спасатели уже не успеют.
— Мемант Первородный! — внезапно проорал Догой, засипел, откашлялся и отчаянно затараторил: — И Хриса. Я лишь работал на станции. От ирры Мефис он поручил избавиться лично Меманту. Я там присутствовал. Покушение на ирру Илмеру и тебя, ее ийнэ, тоже. И сегодня! Сегодня я исполнял волю Хриса. Он отдал мне приказ. Первородный устанавливал связи с землянкой Лукиной по его воле… По его воле Лукина получила сведения о Мисе и его знаниях. Я и эомелии Фетэ были лишь стажерами Мисы на станции. Мы хотели сохранить его дело. Просто хотели сохранить его дело. Это Хриса, сын Второго рода, старейшина первого круга – это он! Пусть все знают!
Эомелии Догой выдохнул, закрыл глаза и откинул голову назад.
— Это все? — спросил Глеб.
Тала не ответил, лишь устало захрипел.
Иммэдар поднялся и направился к мотоциклу. Повинуясь дуновению ветра, во тьме за пределами шоссе зашумели кроны туйла. Их голосу вторил шорох тэнгери. Я запрокинула голову и улыбнулась свету сигнальных огней. Как внезапна порой бывает Судьба. Опять я ступила на горные тропы, а лет через десять оглянусь назад и увижу прямой широкий путь. Загадка.
Аншии покинуло тело на выдохе. Я встала и отошла к своему ийнэ, дабы не мешать медикам работать. Оперлась бедром о сиденье байка, копируя позу Глеба.
— Радужка меняет цвет, значит, — усмешка у меня вышла какая-то флегматичная. Пожалуй, само состояние уной стало таким.
Он наблюдал за спасением, скрестив на
