Синтия Хэнд - Святая

Отец выглядит довольным, словно гордится, что произвел на свет ребенка, относящегося к природе с уважением. Мы проходим длинный, извивающийся поворот, и неожиданно перед нами открываются горы, омытые красным и золотым. Солнце только что скрылось за ними. Скоро стемнеет.

- Прямо здесь, - распоряжается он, когда мы оказываемся у живописного подъема. – Остановись на обочине. – Я послушно сворачиваю в парк. Мы выходим из машины. Я следую за отцом, когда он делает несколько шагов, сходя с мощенной дороги в высокую траву. Он любуется горами.

- Прекрасно, - говорит он. – Я никогда прежде не видел их под таким углом. Это что-то, не правда ли?

- Да, пап, красиво. – Но я в растерянности. Зачем мы здесь?

Он поворачивается ко мне и изгибает бровь. – Терпение не твоя сильная сторона, да?

Краска приливает к лицу. – Думаю, что нет. Извини. Я просто думала, что у тебя были планы или ты хотел мне что-то показать. Я как бы видела это раньше.

- Нет, не видела, - говорит он. – Мы еще не пришли. – Прежде чем я успеваю подумать над этим, он кладет руку мне на спину, прямо под основание шеи. Что-то движется вокруг нас, как быстрые изменения в давлении воздуха. Уши закладывает. Внезапно у меня появляется ощущение подъема, что-то вроде того, что чувствуешь в лифте, когда он начинает подниматься, сопровождаемое легким головокружением. Затем я замечаю, что цвет травы изменился; она стала зеленее, чем секунду назад. Я смотрю наверх на горы и тоже вижу разницу - в свете, который раньше был тусклым, ночь опускалась на землю, тени падали на равнину и вытягивались к предгорью, теперь же тени уменьшаются. Воздух становится ярче.

Это почти как бесконечный рассвет. Солнце просто не садится. Оно встает.

У меня кружится голова, я едва не падаю, словно только что спустилась с карусели. Я хватаюсь за руку отца.

- Все хорошо? – спрашивает он. – Может, будет лучше, если ты повисишь на мне, пока не восстановишь равновесие.

Я глубоко вдыхаю. Воздух кажется тяжелым от сладости, как зеленая трава и клевер, дуновение чего-то, что напоминает мне запах облаков. Сказать, здесь красиво, удивительно, невероятно красиво – это ничего не сказать. Я поворачиваюсь к отцу.

- Это небеса, - говорю я. Это не вопрос; я знаю. Возможно, ангельская часть меня их узнала. Не могу справиться с головокружительным ощущением, переполняющим меня. Небеса.

- Их граница, да, - говорит отец.

Головокружение проходит, и я отпускаю его руку. Я пытаюсь отойти от него на пару шагов, но трава у меня под рогами какая-то странная. Она слишком твердая. Мои ноги не утопают в ней и не ломают ее. Я спотыкаюсь и смотрю на отца.

- Что случилось с травой?

- Дело не в траве, - говорит он. – Дело в тебе. Тебе пока рано здесь быть. Ты еще не достаточно крепка для этого пути, но если бы ты выбрала это направление… - он кивает в сторону восходящего света, что, по идее, должно быть востоком, но это действительно полностью другое направление… - ты бы становилась сильнее с каждым шагом, пока не приблизилась бы к горам.

- А что бы произошло, приблизься я к горам?

- Ну, тебе предстоит это выяснить, когда придет время, - загадочно говорит он.

- То есть, когда я умру.

Он не отвечает. Он смотрит в сторону гор и поднимает руку, чтобы показать на что-то. – Я привел тебя сюда, чтобы ты увидела.

Я скашиваю глаза в сторону света, прикрывая их рукой, дыхание перехватывает. Я вижу фигуру человека. Женщина в белом платье без рукавов, длинною до щиколотки.

Оно похоже на то летнее кружевное платье, что я надевала под мантию вчера на выпускном. Она повернута к нам спиной, и она идет, почти бежит в сторону гор. Ее длинные золотисто-каштановые волосы свободно развиваются за спиной.

- Мам, - выдыхаю я. – Мамочка!

Я пытаюсь бежать к ней, но не могу двигать ногами в этой каменной траве. Это больно, как идти босиком по гравию. Мне удается сделать лишь несколько шагов, прежде, чем я, задыхаясь, сдаюсь.

- Мам, - снова зову я, но уже знаю, что она не услышит.

Отец подходит ко мне. – Милая, ты не догонишь ее, не сейчас. Я привел тебя сюда, потому что думал, что тебе пойдет на пользу увидеть ее. Но это и все. – Этого не достаточно, думаю я, но это все, что у меня есть. Это подарок, который он преподнес мне, лучшее из того, что он мог сделать. Доказательство, что моя мама где-то в безопасности, тепле и свете. Что где-то она еще существует.

- Спасибо, - шепчу я.

Отец протягивает мне руку, и я принимаю ее. Так вместе мы стоим и смотрим на нее, эту божественную фигуру, которая является моей мамой, находящуюся на пути в высокие страны. Она уходит от меня, но она идет к сиянию. Она идет к свету.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

http://www.litlib.net/bk/43442

Комм. редактора: Семъйяза – в первой части серии «Неземная» известен как Самджиза. Перевод его имени, данный во второй книге, является наиболее правильным, т.к. именно под ним он значится в «Книге Еноха».

Прим. пер.: знаменитое издание первой книги Еноха, содержащей апокрифы Ветхого завета. Вошла в канон эфиопской Библии и впервые была обнаружена в XVIII веке.

 “College English” – курс, имеющий своей целью формирование прочной основы письменных навыков общения.

 «Нью-Йорк Сити Балет» - крупнейшая балетная труппа Америки.

 Комм. редактора: Семъйяза – в первой части серии «Неземная» известен как Самджиза. Перевод его имени, данный во второй книге, является наиболее правильным, т.к. именно под ним он значится в «Книге Еноха».

 «Книга Еноха», 2:1-2

 «Книга Еноха», 2:3

В русскоязычном варианте «Книге Еноха» именуются Исполинами.

 Чоу Мейн (англ. chow mein) – блюдо китайской кухни, обязательным ингредиентом которого является яичная лапша.

 eBay - интернет-аукцион, интернет-магазин.

Дэвид Блэйн - американский иллюзионист.

 «Flat Creek» - сеть магазинов, специализирующихся на продажи товаров для верховой езды.

Лесник - работник государственной лесной охраны, штатный сотрудник лесничества. За лесником закрепляется лесной обход, ему выдаётся паспорт участка, форменное обмундирование, может выдаваться охотничье оружие.