— Я терял тебя, — сказал Элрой. — Кстати, твой нос снова кровоточит.
Данте закашлялся, выплюнув большой сгусток крови. Элрой отпрыгнул из области попадания крови.
— Вытащи гребаные ножи, — прошептал Данте, после того как спазм закончился. — Потом продолжай. Прочитай это мне. Ударь, если упаду в обморок. Но прочитай это мне.
Извращенец поднял солнечные очки и уставился на Данте, ореховые глаза были полны удивления.
— Прочитать тебе? — Он подполз, схватился за рукоять ножа, что торчала из груди Данте, и вытащил его. Провел им по животу, оставляя кровавый след. — С удовольствием.
Снова надев солнечные очки на глаза, Элрой читал Данте, нажимая на нож в животе или нанося удары, или и то, и другое, когда мигрень грозилась поглотить его.
Приемных родителей проинформировали, что субъект болен, что ему требовалось специальное внимание и специальное питание, поэтому им полагалась повышенная оплата…
* * *
Данте вспомнил, как ЛаРусс в таверне говорил: Шестьдесят приемных семей, два раза попал в психушку. Свет вращался и затуманивал зрение. Голова пульсировала. Сердце колотилось. Он слушал.
Любимую «одеялка» С у него отобрали и сожгли. С вынужден был наблюдать, ему сообщили, что «одеялка» сожгли из-за того, что она — «плохая».
Приемные родители №10 наказали С за сопротивление. Они убрали занавески из его комнаты со всех окон и закрыли его там. Он прятался в затененных углах, скрываясь от солнечного света до тех пор, пока теней не осталось.
* * *
Ползущий по ковру солнечный свет, причиняющий боль глазам, кружащие в воздухе пылинки, страх, пробирающийся по позвоночнику — память разверзлась, и Данте упал. От солнечного света его кожа поджаривалась и покрывалась волдырями. Запах подгоревшего мяса застыл в животе.
Данте втянул воздух и выкашлял кровь. Боль разогнала воспоминания, унесла их прочь. Один маленький кусочек знания на мгновение удержался: как раз после этого наказания он попал в психушку numéroun.
Приемная мать №12 прониклась нежностью к С, и это сформировало между ними связь. С наслаждался ее компанией. Его следует лишить ее опеки…
С становится все более непокорным. Его любимую игрушку —пластиковый аллигатор на колесах —отобрали и выкинули. Он мстит, выкидывая сигареты и пиво приемных родителей. С побили…
С нашел или украл гитару и учится на ней играть. У него великолепный слух, и он быстро учится. Показывает настоящий музыкальный талант…
С под наркотиками, его привезли в клинику для исследования и изучения. Доктор Уэллс в возбуждении, как и я, не терпится узнать, как много рожденный вампиром может вынести физически. Эксперименты начнутся завтра…
Фрагменты памяти загудели, поднялись на крыльях полумеханических ос: холодный стальной стол. Сдерживающие ремни. Иглы. Пилы. Окровавленная бейсбольная бита в руках человека с защитной маской на лице и в запятнанном кровью халате. Раскаленная добела боль стерла образы. Он не вспоминал. Он заново переживал. Кулак Элроя вернул Данте в «здесь и сейчас».
— Читай мне, — прошептал Данте.
Извращенец смотрел на него долгое время, облизнул губы, затем продолжил читать.
Эксперименты нужно повторить, когда С достигнет полового созревания… если у вампиров есть такой процесс. Должно быть захватывающе…
С привязался к другому приемному ребенку в семье, девочку зовут Хлоя Бэсеску. Он присматривает за ней. Она почему-то зовет его «Данте-ангел», возможно, потому что он защищает ее от их приемного отца. С и Хлоя часто спят вместе, но без сексуальных подтекстов.
С показывает признаки достижения половой зрелости, мне так кажется: ночные скитания, беспорядочные половые связи с подростками той же возрастной группы, укусы, жажда крови, ему уже недостаточно ежедневной дозы «медицинской» крови. Он жаждет охоты. Кажется, что он одновременно взволнован и озадачен своими чувствами. Ошеломлен жаждой. Он доверился Хлое. Это меня беспокоит…
Время отстранить Хлою от С.
Данте отводит Хлою в угол.
— Садись, — шепчет он. — Я не позволю им тебя забрать.
Пока Хлоя ежится, прижимая касатку к своей груди, Данте стоит перед ней. Он шипит. Трое мужчин в черных костюмах — такие гаденыши, как Уэллс, как папа Прейжон, как мрази, которые спускаются в подвал — рассредоточились в обитой белым комнате.
Голод/желание/нужда сжигают Данте, а их стучащие сердца притягивают. Их потный от предвкушения запах кружит ему голову. Все трое набросились на него, и Данте падает, поворачиваясь, царапаясь ногтями. Кровь струей ударяет ему в лицо. Кто-то булькает. Кто-то еще подошел сзади. Данте перемещается. Ударяя, пиная, кусая. Вертится. Запах крови окружает его; он теряется в ней. Падает на колени и запускает зубы в теплую плоть. Кровь наполняет рот, слаще, чем лакрица, более опьяняюще, чем украденный виски, и он не может насытиться. Он пьет, пока ничего не остается.
Стоя на коленях, Данте оглядывается. Все три мерзавца распластались на окровавленном полу. Он разворачивается, вытирая рот, и идет к Хлое. Его рука застыла у рта. Сердце стучит громко и быстро; разбиваясь.
Хлоя…
Принцесса Данте, его маленькая сестренка, его сердце. Он закричал, когда промежуточную память вытолкнула боль. Он кричал, дергаясь в наручниках, выкашливая кровь, задыхаясь. Что-то острое вонзилось в его шею — укол. Холод полился по венам.
Пока Данте скатывался в наркотическую темноту, образ Хлои уже стирался из его разума — Нет! Позвольте мне ее оставить! — ответ на вопрос отчетливо возник в его голове:
Чего ты боишься, Истинная кровь?
Не тебя, Любопытный Том. Не тебя.
Себя.
Кто-то засмеялся, и Данте не знал, был ли это он или Элрой. Но кто бы это ни был, он смеялся, смеялся и смеялся.
* * *
Хэзер вытащила диск из ноутбука. Держа локти на столе, она закрыла лицо руками, уставшая и расстроенная. Данте был настолько погружен в борьбу, в гнев и жажду крови, что нападал на каждого, кто был рядом — включая Хлою. Она попыталась стереть изображение, что увидела, пыталась забыть звуки, что услышала — слишком поздно. Поражение на лице Данте, когда он увидел тело Хлои, безутешный вопль, вырвавшийся из его горла, будут преследовать ее всегда.
