немного успокоилась, решив, что поспешила с выводами насчет направления раздумий Кина. Тем неожиданнее было застать его, с чинным видом сидевшего на кровати в ожидании меня. Серокожего, клыкастого, невозмутимого и возмутительно харизматичного эдаити! Смирно сидевшего и терпеливо ждавшего! От одного этого зрелища стало плохо…
– А… – запнулась, вдруг осознав, что краснею. – Почему ты здесь? Разве не должен устраиваться на ночлег с другими эдаити?
Мы вдвоем в одной комнате. Мужчина и женщина, неоднозначно реагирующие друг на друга. Как бы чего не вышло!.. Себе я не доверяла даже больше, чем эдаити: кажется, с момента, когда я считала его исключительно монстром, все перевернулось с ног на голову, а мои чувства стали противоположными.
Кин стал не просто нравиться, он стал мне интересен, важен… Да что говорить! Меня неумолимо тянуло к этому мужчине!
– Забыл кое-что уточнить, – деловито сообщил Кин, вызвав вздох облегчения: ничего такого он не планировал.
Но немедленно спохватилась – рано радуюсь, кто знает, что еще ему интересно.
– Спрашивай, – без энтузиазма пролепетала, присаживаясь на максимально возможном расстоянии на другом краю кровати.
Неспокойные ладони пристроила на колени. Как маленькая девочка. Куда делась уверенная и знающая себе цену Троя? Во всем виноват мой кошмарный похититель, лишил покоя.
– Как конкретные мужчина и женщина понимают, что хотят зарождения общего ребенка?
Мысленно взвыла: что за напасть, почему эдаити снова и снова спрашивает о детях?!
– Это не поддается объяснению, – развела руками, радуясь, что не стою напротив и не встречаюсь с ним взглядом. – Они просто подчиняются инстинктам, полагаются на чувства и доверяют желаниям тел. Ответа нет: они это понимают в какой-то момент, и все.
– Ясно. – Кин, не уточняя и не требуя пояснений, с задумчивым видом поднялся и вышел из каюты.
Какое-то время, не веря своим глазам, по инерции смотрела на дверь. Ушел. Оставил меня спать в одиночестве, отправившись к другим эдаити. И это после нашего вынужденного уединения в зиянии. Только мне казалось, что продолжение неизбежно?..
В дверь постучали. Со скоростью молнии я оказалась на ногах. Кин вернулся? Одернула себя: в конце концов, я этого боюсь или хочу? Что за паника? Разве мне не положено думать о другом? О военных, которые вернутся уже завтра? О неожиданно встреченных аборигенах, сумевших выжить на планете? О собственном будущем? Но нет, стоило остаться наедине с эдаити, и все прочее отошло на задний план, словно живу последний день и желаю успеть сделать лишь одно… Что? Не хватало храбрости ответить самой себе!
– Д-да?..
– Троя? – Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась голова… Ирис!
С чувством разочарования и необъяснимой обиды на судьбу и одного непонятливого мужчину снова рухнула на кровать.
– Я принесла еду. – девушка протянула миску с чем-то студенисто-жидким, выглядевшим не очень аппетитно, словно водянистая желтоватая каша.
– Что это?
Острого голода я не испытывала, эдаити успели накормить меня в пещере до появления Лилии.
– Суп из молодой сопры с трофами.
– Ее еще и едят? – Взгляд переместился на балахоны, красовавшиеся на нас обеих.
Гладкая кожистая поверхность плоской пластины съедобной не выглядела…
– Только маленькие экземпляры, пока еще мягкие. Их вываривают, и отвар можно есть – остывая, он становится студенистым. В него добавляют трофы, что-то вроде земных грибов. Такие оранжевые, в форме ромбиков, мы их специально разводим, потом выкапываем. Они каше вкус и желтоватый цвет придают. Это основная наша еда.
Ирис перевела дыхание. Пояснения она давала залпом, торопливо. Видно было, девушка смущается, но всячески желает побыть рядом. Очевидно, для обитателей общины наше появление такая же сенсация, как для меня сам факт их существования.
– Спасибо, – от души поблагодарила, борясь с зевотой. – И за возможность спать сегодня с комфортом, и за еду. Когда корабль падал на планету, была уверена, что погибну. И уж точно не ожидала гостеприимства соплеменников. – Смолкнув, пожалела, что не могу сказать больше, для этого пришлось бы раскрыть правду про эдаити. Сочла за лучшее сменить тему: – А мои спутники поели?
– Они отказались. Уже улеглись, спят прямо на земле. Совсем, наверное, измучились. Только твой мужчина, – девушка наградила меня восхищенным взглядом, – попросил еду отнести. Сказал, ты еще не заснула. Попробовал и попросил отнести…
От слов Ирис глупая улыбка расползлась по губам. На сердце потеплело. Она сказала «твой»… И невольно подтвердила, что при всей своей суровой и неумолимой природе Кин способен на заботу, пусть и не осознанную…
– Я вот умывалась и думала: откуда здесь вода? – снова спешно поменяла тему.
– Воду берем из колодцев. Они в глубине пещеры, там поверхность под ногами мягче, – охотно пояснила девушка, но, увидев мои против воли закрывающиеся глаза, спохватилась. – Расскажу и покажу все завтра, а сейчас ешь и отдыхай. Ваш трудный путь привел вас туда, где безопасно.
Увы, Ирис не подозревала, что с нами в их опасный, но уже привычный мир пришла еще одна угроза. В лице преследователей эдаити. Но этим мы займемся завтра…
Дверь за девушкой закрылась, а я без сил рухнула на кровать. Заснула, наверное, еще в процессе падения – день выдался из разряда судьбоносных.
Но снились мне не война и не ужасы наших испытаний. Возможно, дело в мягкой кровати или в возможности помыться перед сном, вернувших меня в утраченную реальность прошлой жизни, что ассоциировалась с безопасностью и покоем, но снилась мне нежность.
Снились большие сильные руки, обнимающие плечи и плавно гладившие спину. Снились губы, на жаркие поцелуи которых я отвечала с не меньшим пылом. Мои пальцы путались в его волосах, его – в моих. И что удивительно, когтистость Кина не наносила никакого урона моей шевелюре, в то время как я умудрялась лишить мужчину пары-тройки волосков. Да, в сравнении с ловкими движениями эдаити мои были неуклюжими и замедленными. Впрочем, именно это зачаровывало Кина, заставляя расширяться его зрачки, а дыхание прерываться.
Мы молчали, полностью погрузившись в сонную негу, сосредоточившись друг на друге. Когда я медленно-медленно, умирая от желания прикосновениями передать всю переполняющую душу нежность, ласкала плечи и скулы Кина, он переставал дышать, замирая, словно вслушиваясь в каждое касание, впитывая в себя тепло моих рук, моего тела…
Потребность избавиться от одежды нарастала – нам все мешало, раздражая надуманностью преград и неуместностью. Хотелось максимума ощущений, абсолютного поглощения, порабощения тел друг друга.
Одно дело – видеть, и совсем иное – ощущать. Прикрыв глаза, забыв о существовании чего-то еще за пределами нашего крошечного мирка, вновь и вновь встречаясь губами, мы знакомились заново. Такими тела друг друга мы не знали, запечатлевая в памяти каждое крошечное ощущение, малейший изгиб, ту радость, что
