О, да, это, безусловно, была директриса Лестор. Сандрин Лестор – а ведь её почти никогда не называли при мне по имени, разве что при знакомстве. И когда она рассказывала мне о своих жизненных горестях, я почти и не слушала, сразу уходя в свои мысли… Да, она говорила, что потеряла ребёнка, но мне почему-то казалось, что речь шла о младенце, да и вообще…
Но сейчас узнать директрису было практически невозможно. Волосы её поседели, а лицо... лицо постарело лет на десять, а то и все пятнадцать – не то что бы дряхлая старуха, но от прежней моложавой, холёной женщины не осталось ничего. Я бросила взгляд на Эймери, бледного, даже серого, растирающего виски. Вырвался ли из-под контроля его скверный дар, или он специально воспользовался им?
- Насчёт того, что отпустили девушку, – хрипло сказал он. – Ложь. Я видел. Да, моим словам могут не поверить… если они не подкреплены ничем. Но труп девушки… я смогу показать, где он лежит. Вы проломили ей голову крысоловкой, малье – как же всё-таки вас называть? Потому что была всего одна цепь? Потому что вам не нужен был свидетель?
- Случайно. Она притворилась спящей, когда я пришла, попыталась напасть на меня… Рука сама дёрнулась, схватила, что подвернулось.
Директриса поднялась на ноги, уставилась прямо перед собой. Коснулась своих щёк, лба, волос… Перед ней оказался застеклённый стеллаж, и она, безусловно, увидела своё отражение.
И завизжала так, что у меня чуть кровь из ушей не пошла.
В ту же секунду кольцо пламени окутало нас троих: меня, Эймери и леди Фрагис, чужое, стороннее, злое, но пугал не огонь, не пышущий в лицо жара – дышать сразу стало нечем. Сквозь огненную стену мигом заслезившимися глазами я увидела, как черная тень директрисы стремительно отступает. Зажмурилась, кашляя, пряча лицо на груди Эймери, не особенно соображая, как выбраться, можно ли выбраться и что делать дальше. Бороться с огнём с помощью огня же было бы глупо, дар Эймери тоже не был полезен в данном случае. Книги, деревянные стеллажи, даже деревянный пол – всё в библиотеке было просто создано для того, чтобы вспыхнуть сухой лучиной, жадно, мгновенно. Оно и вспыхнуло.
Что-то коснулось головы, плеч, застучало с сухой монотонностью затянувшегося осеннего дождя. И в то же время это не было похоже на дождь, действительно что-то сухое... песок?! С потолка действительно посыпался песок, только не золотистый, как на пляже, а прозрачный, острый, точно мелкое толчёное стеклянное крошево. У меня не было сил запрокинуть голову и сквозь густой дым разглядеть, откуда именно он взялся. Песок сыпался на пламя, гасил, сбивал огненные струи – и нас он тоже сбивал, словно мы находились под огромным продырявленным мешком. Эймери дёрнул отчаянно кашляющую меня за руку, оттаскивая, вытягивая прочь из огненно-дымового кольца, из-под песчаного ливня, подбежал к окну, отбросил штору в сторону, дёрнул створку окна так, что стёкла едва ли не выскочили. Песок продолжал сыпаться, огонь погас, но дышать было трудно, дым повалил из окна на улицу. Скоро сюда сбегуться...
Я поняла, что Эймери уже нет рядом со мной, обернулась, и увидела и его, и малье Лестор, и – третью фигуру, потрясающую ярко-фиолетовой гривой волос. Кажется, помощь ей не требовалась: выглядела библиотекарша крайне воинственно, даже по-боевому. Двумя руками она сжимала яшмовую чернильницу, и, судя по лиловому синяку на лбу обалдело мотающей головой директрисы, варварское надругательство над книгами, библиотекой и лбом самой библиотекарши, напоминающей единорожью выступающей вперёд шишкой, не сошло Лестор с рук.
Я опустилась прямо на пол. Спустя несколько минут в задымленных развалинах библиотеки появились какие-то люди, наверное, слуги, охранники, преподаватели – я должна была узнать хоть кого-нибудь, но в упор не узнавала. Появился директор – я помнила, что это вроде бы директор КБД, но никак не могла вспомнить его фамилию. Подумала, что это становится традицией: встречаться с ним там и тогда, когда это совершенно не предусмотрено распорядком Колледжа, и помахала ему рукой. Охранники обступили Эймери, и тот отошел, передавая им директрису. Эймери подошёл, опустился на пол рядом со мной, и я чувствовала его дрожь, его отчаяние и усталость куда больше, чем свои собственные.
- Она не хотела. Я тоже не хотел, – сказал Эймери, опуская лоб на руки. Во всеобщей суете я не стала его обнимать – не потому, что не боялась, что нас увидят, а потому, что понимала – сейчас он чувствует свой дар ещё более нестабильным, неподконтрольным, опасным, чем когда бы то ни было.
- Знаю, – сказала я. – Ты… ты всё сделал правильно. Я тебя люблю, мой скверный Эймери.
А больше ничего сказать я не успела. Директор опять пытался увести меня прочь, и я сорвалась, что-то кричала своим измученным вдыханием дыма горлом, топала ногами и в итоге никуда не ушла. Леди Фрагис невесть откуда принесла воды и уселась рядом, словно маленький сторожевой воробей. Протянула мне стакан.
- Мне так жаль... книги, библиотеку, – пробормотала я, не зная, что ещё сказать. К моему изумлению, старушка только махнула рукой.
- Песок – это ваш дар? – я подняла голову к стеклянному потолку. То тут, то там зияли дыры, сквозь которые беззастенчиво пробивались лучи рассвета.
- Песок – это просто защита от пожара, – буркнула библиотекарша. – Рина не знала о ней, давно ещё придумали штуку такую, задолго до того, как она тут обосновалась. Эх, молодёжь...
Появились целители из Колледжа, подошли к Эймери, перекинулись парой слов – и отошли, как ошпаренные. Осмотрели леди Фрагис, чем-то смазали её шишку. Приблизились ко мне. Я замотала головой – не то что бы я чувствовала себя хорошо, но мне хотелось… хотелось быть наравне с Эймери хотя бы в такой мелочи. Довольно скоро прибыли люди из полицейского ведомства и неприметный, совершенно никакой на вид человек, настолько серый и однотипный мужчина, что сразу становилось ясно, что он-то и является представителем отдела по контролю над скверными. Эймери подошёл к ним и долго что-то объяснял. Потом они вышли из библиотеки, и я рысью отправилась за ними. Но меня остановили, а Эймери, обернувшись один раз, мотнул головой. Сказал одними губами: "подожди". Я стояла и смотрела ему вслед, потом сделала шаг вперед, и вдруг почувствовала мягкий, слегка болезненный укол в плечо. Перед глазами всё поплыло.
***
О том, что тело несчастной Лиссы действительно оказалось закопанным в саду КБД, я узнала пару часов спустя, когда пришла в себя – в комнате в общежитии, под обеспокоенным взглядом Олви – Мардж и Беренис уже покинули Колледж к этому времени, как и многие другие студентки и студенты. По обрывочным слухам, собрав все кусочки мозаики воедино, я примерно поняла, что произошло: директриса была арестована по обвинению в организации поджога Колледжа и по подозрению в убийстве Лиссы Чайти и Реджеса Симптака, хотя напрямую это никем проговорено не было. Я верила, что брата директриса не убивала… но надо же было кого-то во всём обвинить. Ни про Эймери, ни про Делайн слухов не было никаких.
- Малье, вас ждёт к себе мальёк Аеш, – позвала меня служанка Тирша, раскрасневшаяся от слёз. Все были сами не свои. Олви тоже тихонько плакала, одиноко сжавшись в калачик на своей кровати. За ней тоже должны были приехать родители.
Ну… да. Будут задавать вопросы, пока не приедет мой отец и не заберёт меня, чтобы вправлять мозги, читать мораль, а потом передать непосредственно под свадебную тиару. Может быть, они меня запрут или опять сделают успокоительный укол.
Ну… нет.
- Конечно, Тирша, – кивнула я. – Уже иду.
- И… вам просили передать, малье.
Мятый лист бумаги с неровным краем, торопливо откуда-то вырванный, я разворачивала трясущимися руками, уже догадываясь, что я сейчас прочитаю. Следом за руками затряслись губы, зубы застучали.
На небольшом мятом клочке простым графитным карандашом был нарисован грустный червячок. Маленькая приписка в углу знакомым почерком, на этот раз простыми буквами:
