Шрам у самой кромки роста волос и родинка на носу, мягкие черты лица — не слишком выразительные, но правильные… Недорогая зеленая футболка и синие вытертые джинсы. Он явно происходил из худородных мельранских аристократов.
— Слушаю, — слишком резко отозвалась я.
И ведь отлично понимала, что парень не причем. Все эта благородная семейка Саркатта! От них одни беды! Но смерить тон не удалось даже усилием воли.
— Рейгард Саркатта прислал за вами машину и просил сообщить, что ваши вещи вместе с платяным шкафом уже на борту корабля телепорта.
Боюсь, дорога до здания космотелепорта, похожего на громадную голубую церковь с золотыми куполами, стоила Велтису десяти лет жизни.
Бедняга опасливо поглядывал на разъяренную спутницу, что-то бурчащую себе под нос, и тяжело вздыхал.
Я же не могла остановиться — честила Рейгарда Саркатта на чем свет стоит. Давненько меня никто так не бесил!
Это же только додуматься надо! Вломиться в чужую квартиру и вынести шкаф!
Я, конечно, была наслышана о чудесах мельранских технологий. О том, что наши замки на ДНК они вскрывают на раз. Но всему есть предел! Одно дело читать об этом в научно-популярных журналах, и совсем другое — столкнуться лично. Я Рейгарда даже на порог не приглашала!
Где-то в глубине души теплилась надежда, что он не со зла. Кто знает — какие у них там, на Мельране традиции. Возможно, такое вот вторжение в частную собственность и в личную жизнь заодно тоже, на родине Рейгарда в порядке вещей. Но яростный пульс утихомирился лишь неподалеку от телепорта. Тогда же, я обнаружила, что наконец-то разжала кулаки.
Ладно… Я его не убью. По крайней мере, пока не спасет Мелинду. Главное сейчас — ее жизнь и здоровье. Остальное — позже, когда-нибудь.
Летний космотелепорт гудел как растревоженный улей, и очень напоминал аэропорт времен моей молодости. Те же бесконечные металлические залы. Не хватало только высоких столов для проверки документов, стоек для просвечивания чемоданов с суровыми дамами рядом, да коротких движущихся дорожек для багажа. Сумки теперь брали с собой, как в поезда, а проверяли и просвечивали их, вместе с владельцами датчики над дверями телепорта.
Те же щербатые пластиковые кресла в залах ожидания, разве что немного удобней и теплее прежних, металлических.
Те же гигантские табло, только не настоящие — трехмерные изображения экранов, на которых громадными буквами высвечивались номера рейсов.
И те же люди. Везде и всюду. С чемоданами, рюкзаками, сумками и пакетами. С детьми, что припрыжку скакали за ручку, с бутылками воды наперевес и бутербродами вприкуску.
Ночное время — не помеха для рейсов на лучшие курорты Галактики. Турфирмы закупали чартеры на эти часы за гроши, и наваривали приличные деньги. А отдыхающие… отдыхающие вполне могут отоспаться и в куцых каютах экономкласса. Все равно там больше нечем заняться.
Экран, размером с половину нормального окна показывает планеты, звезды и космические тела, мимо которых скользит по «кротовым норам» транспортник. Вначале даже завораживает. Но потом устаешь от бесконечного мельтешения перед глазами живых, голубых шариков, и мертвых, разноцветных. Их разнообразие надоедает и остается лишь одно желание — размять затекшие ноги. Но вот как раз это в экономклассе сделать невозможно. Два шага вправо, шаг вперед — и все — стена.
Бродить по однотипным коридорам, покрытым цветным суперпрочным пластиком скучно. И ты ложишься на узкую кровать, уже почти не чувствуя — насколько жесткий под спиной матрас — и отключаешься. Засыпаешь, чтобы проснуться и выйти в тепло, в лето, навстречу удивительным приключениям.
Велтис посадил длиннющую белую машину персон на двадцать прямо под номером рейса. Цифры крутились в воздухе, позволяя пассажирам видеть себя из любого угла громадного зала телепорта. Зря! Наш рейс индивидуальный, о чем сообщалось чуть ниже, такой же виртуальной надписью.
— Мама! Мама! А что такое индивидуальный рейс? — спросила вихрастая белокурая девчушка в розовом летнем платьице, дернув за руку деловитую блондинку с пышной фигурой и ярким макияжем. Та окатила меня и Велтиса почти ненавидящим взглядом и подтянула допотопный чемодан так, что колесики неприятно скрипнули об металл пола.
— Пошли отсюда! Это для богатеньких! — нарочито громко выпалила блондинка. Смешно поправила узкое белое платье, которое упорно собиралась складками на животе и гордо зашагала дальше.
Девчушка посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами, улыбнулась и побежала вслед за мамой.
В груди кольнуло. Ярик… Он смотрел точно также — снизу вверх, забавно задрав голову, изучал серыми глазищами, с пушистыми, светлыми ресничками. Долго смотрел, внимательно, а потом задавал свой очередной «почемучкин вопрос».
Я потеряла его. Просто однажды, совершенно буднично зазвонил черный сенсорный мобильник с длинной царапиной возле кнопки пуска. И правнучка неживым голосом сообщила:
— Прадедушка… Ярик… умер сегодня ночью.
Помню, как метнулась зачем-то в гостиную. Как распахнула пластиковый солдатик и вытащила оттуда медицинскую карточку. Старую, пухлую, бумажную. Не то, что сейчас — носитель медицинской информации размером с мизинец.
Упала в свое рабочее кресло и читала… листала… читала…
С глянцевой обложки улыбалась беззаботная малышка. В подгузнике с рыжей русалочкой, пухлощекая и босая. На второй странице, такой же плотной, но уже матовой шли записи корявым, забористым почерком. Вес, рост, месяцы жизни. Прививка… прививка… осмотр.
Вот тут маленькое жирное пятнышко — Ярик схватил компромат на себя сразу после того как умял плитку белого шоколада. А тут подран уголок. Трехгодовалый Ярик достал карточку из шкафа, наверное, прочесть хотел — какой он здоровый и сильный.
Ярик… Мелинда… Глаза обожгло, щеки защекотало, с подбородка закапала влага.
Чья-то теплая рука легла на плечо. Настойчивая, твердая. Встряхнула, развернула меня как безвольную куклу.
— Елисса? Ты в порядке? Что случилось? Тебя кто-то обидел? — пробился сквозь пелену слез и безысходной тоски немного хриплый, низкий мужской голос. Я подняла глаза и встретилась с синим взглядом Рейгарда.
Мельранец наклонился к моему лицу и смотрел взволнованно, тепло.
Губы вытянулись в жесткую линию, скулы резко очертились.
— Яа-а-а… В порядке, — я крутанулась на пятках, пряча глаза, пытаясь суматошно вытереть слезы. Даже спиной ощущала, как приблизился мельранец. Он не касался, нет, замер меньше чем в шаге. Тяжело задышал, осторожно положил руку на плечо, и горячий шепот пощекотал ухо:
