Райчел Мид - Дитя бури

Тим пожал плечами и вышел. Оставшись одна, я приготовила себе сэндвич и принялась делать покупки по Интернету, в точности так, как он и предсказывал. За этим последовало складывание пазла с рисунком Эшера. Он оказался немного сложнее, чем тот, с котенком.

Я сложила половину пазла, а потом обнаружила, что смотрю на кусочки мозаики и не вижу их.

Тихие, суровые слова Роланда крутились у меня в голове: «Забудь про Жасмин Дилейни».

Все, что он сказал, правильно. Бросить это дело было бы умно. Безопасно. Я знала, что должна послушаться, но все же где-то в глубине души продолжала вспоминать юное улыбающееся личико, которое показал мне Уилл. Я со злостью оттолкнула кусочки мозаики. В моей работе не существовало нейтральных моральных решений. Все было или белым, или черным. Найти плохих парней. Убить их или изгнать. В конце дня вернуться домой.

Я внезапно потеряла всякое желание сидеть в одиночестве и встала. Не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, требовалось выйти, оказаться в окружении людей. Уточняю: я не желала ни с кем разговаривать, просто мне нужно было побыть в толпе, затеряться в ней, увидеть своих соплеменников — теплых, живых, дышащих людей, а не духов, не нежить и не волшебников-джентри. Я хотела вспомнить, по какую сторону баррикады нахожусь. Что еще важнее, я не желала думать о Жасмин Дилейни. По крайней мере, сегодня.

Я натянула какие-то джинсы, первые попавшиеся бюстгальтер и рубашку. Кольца и браслеты так и остались на мне, к ним я добавила ожерелье из лунного камня, которое низко легло в глубоком клинообразном декольте. Я собрала длинные волосы в высокий конский хвост и выпустила несколько прядок. Мазок губной помады, и можно идти, затеряться в толпе и забыть обо всем.

Почти час я сидела, глазея на публику, так что обратила на него внимание сразу же, как только он вошел. Не заметить его было сложно. Судя по взглядам еще нескольких дам, присутствовавших в баре, не одна я его заметила.

Он был высок и широкоплеч, довольно мускулист, но без излишества — не как фанат, рехнувшийся на Арнольде Шварценеггере. Одет в темно-синюю футболку, заправленную в штаны цвета хаки. Темные волосы, слегка не достававшие до подбородка, убраны за уши. Большие черные глаза выделялись на гладком точеном лице великолепного золотистого оттенка. Я тут же почувствовала в нем смесь разных кровей, но сразу не поняла, каких конкретно. Ладно, какова бы ни была смесь — результат оказался превосходен.

— Эй, здесь не занято? — показал он на стул рядом со мной, единственный свободный во всем баре.

Я кивнула, и незнакомец сел. Больше он не заговаривал. Потом я услышала лишь, как он заказал себе «Маргариту». После этого он, видимо, полностью углубился в наблюдение за публикой, совсем как я. Если честно, лучшего места для такого занятия нельзя было придумать. Бар «У Алехандро» располагался поблизости от отеля средней руки, привлекая клиентов и туристов всевозможных социальных слоев. По телевизору гоняли новости или спортивные программы, в зависимости от предпочтений бармена. На другом конце бара стояло несколько игровых автоматов с викторинами. Музыка, иногда живая, но только не сегодня, вынуждала телезрителей садиться ближе к экрану. Танцующие толклись на небольшом пространстве между столиками.

Таково человечество в своем лучшем проявлении. Оно с головой окунается в жизнь, алкоголь, бездумные развлечения и случайные связи. Мне нравилось приходить сюда, когда хотелось побыть наедине с собой, но в окружении людей. Если бы еще пьяные идиоты не приставали, то было бы совсем замечательно. Насчет вменяемых красавцев не уверена. Вскоре я обнаружила в происходящем один положительный момент. При наличии рядом Высокого Темноволосого Красавца ни один неудачник даже не смел приблизиться ко мне.

Но красавец со мной не заговаривал. Чуть погодя я сообразила, что, пожалуй, желаю, чтобы он все-таки заговорил, хотя понятия не имела, что ему отвечать. Судя по взглядам, которыми этот парень меня одаривал, он чувствовал примерно то же. Наверное. Пока я цедила свою «Корону», напряжение между нами росло, мы оба чего-то ждали.

Наконец он заговорил первым:

— Вы съедобны.

Такого начала я не ожидала.

— Прошу прощения?..

— Ваш запах. Он похож на… на фиалки и сахар. Еще ваниль. Впрочем, решить, что фиалки съедобны — странно, не правда ли?

— Не так странно, как молодой человек, который знаком с запахом фиалок.

Удивительно, что он вообще их унюхал. Я пользовалась духами примерно часов двенадцать назад. Поразительно, что чьи-то органы обоняния могли тут нормально функционировать, учитывая запах дыма и пота, царящий вокруг.

Он усмехнулся и окинул меня взглядом, который иначе как томным и не назвать. Я почувствовала, как зачастил мой пульс.

— Полезно разбираться в цветах. Так проще их дарить, производя впечатление на женщин.

Я внимательно посмотрела на него, потом взболтала пиво в бутылке.

— Вы пытаетесь произвести на меня впечатление?

Он пожал плечами.

— Не совсем так. Я пытаюсь вести светский разговор.

Я взвесила его слова, решая, хочу ли и могу ли продолжать эту игру или нет, потом слегка улыбнулась.

— Что?.. — спросил он.

— Не знаю. Просто подумала о цветах и о том, как произвести впечатление на людей. Я хочу сказать, не странно ли, что мы преподносим органы размножения цветов людям, которые нам нравятся? К чему бы это? Странный способ выразить свои чувства.

В его темных глазах вспыхнул огонь, словно он только что обнаружил нечто удивительное и очаровательное.

— Это не более странно, чем дарить шоколад, который, как известно, является афродизиаком. А что насчет вина? Ведь этот «романтический» напиток на самом деле лишь помогает людям раскрепощаться.

— Да уж. Похоже, люди стремятся быть одновременно утонченными и прямолинейными. Почему-то нельзя просто взять и сказать: «Эй, ты мне нравишься, давай встречаться». Вместо этого они говорят: «Вот, прими от меня эти цветочные гениталии и афродизиаки».

Я отхлебнула пива, подперла рукой подбородок и продолжила, сама себе удивляясь:

— Вообще-то у меня нет проблем с мужчинами и сексом, но иногда я просто впадаю в ступор от всех этих человеческих заигрываний.

— Это как?

— Все маскируется позами и уловками. Где честность? Люди не могут откровенно выразить свои чувства. Принято обставлять все с позиций ухаживания и двусмысленных подарков, но я на самом деле не сильна в этих играх. Нас учат, что быть честными плохо, словно это какое-то социальное клеймо.