Дальше ужин прошел в угрюмом молчании. Только герцогиня потребовала, чтобы я каждый день приезжала к ней лично, для уроков хороших манер.
Я чуть не застонала от одной мысли, что буду видеться со старой ведьмой каждый день.
— Кен, дорогой, почему бы вам с Кассандрой не прогуляться в саду, пока мы посидим в гостиной.
Мне пришлось подняться и оставить недоеденный десерт. Сердце учащено забилось, как только мы оказались на теплом вечернем воздухе в саду.
— Почему вы не возражаете? — спросила я его.
— Для меня это не имеет значения. Я знал об этой помолвке очень давно, правда только недавно узнал, что у маркизов есть дочь. В любом случае это ничего не изменит в моей жизни.
— Что вы имеете в виду? — спросила я насторожившись.
— Не тешьте себя иллюзиями Кассандра, я веду образ вольного человека. И после свадьбы ничего менять не собираюсь. Единственным дополнением в моей жизни станет, то, что я буду временами заходить в ваши покои, дабы сделать наследника. Но ведь это не значит, что я буду, проводит там каждую ночь. И хотя ваше тело довольно соблазнительно, есть ещё много сладостей в жизни поза супружеской спальней.
Я была шокирована, и его наглостью, и его откровенностью.
— Ах, ты охреневший бабкин внук, — покричала я. — Я не выйду за вас ни при каких условиях. И пусть герцогиня с маркизами думают, что хотят. Пускай готовятся к свадьбе. Мне все равно. Я не буду женой развратника. И не смотрите на меня так.
— У вас нет выбора. Это честь семьи. Все браки так заключаются.
Он смотрел и нагло улыбался.
— Ошибаетесь, герцог. Браки заключаются на небесах. По крайней мере, в моем мире.
* * *
Дома, я тысячу раз пожалела о своем поведении. Я вела себя как базарная торговка. В мире аристократов такого не прощают, но моя несдержанность, как всегда сыграла со мной злую шутку.
Завтра я попрошу прощение у герцогини. Пока я здесь, нужно следовать правилам этого мира. И хотя, Элизабет с Чарльзом не сказали мне ни слова в укор, я знала, они расстроены.
Завтра я всё исправлю, думала я, засыпая.
После того злосчастного ужина недели потянулись мучительно медленно. Каждый день я ездила к герцогине.
В первый же визит я извинилась:
— Ваша светлость, — сказала я, но в тоже время я не присмыкала, я была полна достоинства. — Я вынуждена признать, что вчера вела себя недостойно и прошу у вас великодушия простить мои неосторожные высказывания, — под конец фразы я гордо вздернула подбородок выше.
Герцогиня, видимо, не была довольна таким извинением, но благосклонно кивнула.
С этого дня, она всячески изводила меня своей дотошностью, высокомерием. Иногда мне даже казалось, что она специально провоцирует меня на скандал. Но я, стиснув зубы, сдерживалась, отвечая ей правдиво, но вежливо.
— Налей мне чаю, дорогая, — высокомерно просила она.
Я встаю, наливаю чай. Она пробует и недовольно морщится.
— Остыл.
— Но, ваша светлость, его только привезли, — осторожно возражаю я.
— И, тем не менее, остыл. Попроси лакея принести новый.
Я звоню в колокольчик, лакей всё уносит и через время появляется с новой тележкой.
— Налей мне чаю, — тем же противным голосом просит она.
Я наливаю.
— Этот чай не удался. Не буду его пить. Почему бы тебе не попросить Генри принести булочек.
После чего она отказывается от них, так как тесто вредно для её фигуры.
И так бесконечно. При этом глаза старухи так хитро блестят. Я точно знаю, она специально.
Не смотря, на всякие правила, она все же умудряется оставить меня наедине со своим внуком. Который раздражает меня ещё больше. У меня такое чувство, что я чем-то провинилась перед Богом, и он наказывает меня в этом мире.
Целый день я слышу команды: танцуй, веди беседу, предложи мне чай, поблагодари меня, сделай мне комплимент. Под конец я так устаю и злюсь, что еле добираюсь до спальни.
Сегодня я особенно устала, она заставила меня танцевать с Кеном. Наглый повеса прижимает меня к себе намного ближе положенного. Я волнуюсь, сбиваюсь с такта, сердце выпрыгивает из груди. Я жду только, когда это закончится.
Кен, тем временем, грациозно ведет меня в танце и умудряется ещё и довольно ухмыляться. Я чувствую себя просто какой-нибудь никчемной дурочкой одурманенной плохим парнем.
— Что ж довольно, — отдает приказ герцогиня. — Можете прогуляться в сад. Я устала от вас.
Ты от нас? Да я готова тебя придушить.
* * *
— Выпусти пар, Кэсси, — смеется Кен. — Ты сейчас лопнешь.
— Я не давала вам разрешения фамильярничать со мной милорд, — отрезала я.
— Но ведь мы все равно скоро поженимся. Как только бабушка представит тебя свету, состоится свадьба, — он подходит вплотную ко мне. — Это неизбежно, — он переходит на интимный шепот и при этом касается губами моей щеки.
— Вы ещё многого не знаете, — мой голос срывается, когда я говорю. — Но я не выйду за вас.
— Так расскажи мне, что такое знаешь ты, чего не знаю я, — шепчет он. — Очень скоро ты будешь лежать в моей постели, изнывая от желания.
— Лишь в ваших мечтах, — выдыхаю я.
Он вдруг резко сжимает меня в объятиях, и я чувствую, как его губы приближаются к губам, при этом попутно горячо целуя мою щеку.
Я не в силах его оттолкнуть. И когда его губы накрывают меня, в моем теле происходит такое сумасшедшее возбуждение, будто мы уже сексом занимаемся. А ведь между нами тысячи слоев одежды. Да, умели эти аристократы целоваться, — проносится у меня в мозгу.
Кен, тем временем, все крепче прижимает меня к себе, руки гладят мою спину, двигаются выше. Он зарывает их в мои волосы, большими пальцами ласкает мои скулы.
С моих губ срывается тихий стон, после чего я слышу хриплый рык Кеннета. Он кладет руку мне на грудь. Я задыхаюсь от неожиданности, от мучительного наслаждения. Обхватываю руками его за шею.
Он отстраняется и резко разворачивает меня, прижимая к стенке. Рука задирает мои юбки. И вот, я уже чувствую его горячую руку у себя на колене.
Мысли лихорадочно проносятся у меня в голове.
Я не хочу быть очередной победой. Не хочу.
Решительно отпихиваю его.
— Спасибо, за демонстрацию своих талантов, ваша светлость. Но впредь, будь так любезны, спрашивать меня, прежде чем обрушить на меня свою навязчивую страсть, — безразлично говору я. Знал бы он чего мне это стоило. — А сейчас, прошу меня простить, мне пора домой.
Он недоуменно смотрел на меня. Затем захохотал и сказал:
— Я знаю, что тебе понравилось, меня не проведешь.
