– Ты меня ищешь? – спросил он.
– Нет, – ответила я. – Я искала… что-нибудь поесть. – Для того чтобы разглядеть его лицо, мне пришлось запрокинуть голову.
Он нахмурился и перенес центр тяжести на здоровую ногу, рассматривая мою униформу. Для повара он был слишком худ, но, с другой стороны, – на нем была униформа повара, и только повар мог подняться в такую рань. У мужчины были светло-карие глаза и коротко подстриженные каштановые волосы. Не Ранд ли это был, о котором упоминала Мардж?
– Угощайся, – предложил он, указывая на две пышущие жаром буханки хлеба. – Ты только что сберегла мне недельную зарплату.
– Как это? – спросила я, отрезая себе большой кусок.
– Ты ведь новый дегустатор? Да?
Я кивнула.
– Все знают, что Валекс заставил тебя выпить «Любимого». Я рискнул и поставил недельное жалованье на то, что ты выживешь. – Он умолк, чтобы вынуть из печи еще три готовые буханки. – Я сильно рисковал, так как у нас еще никогда не было такого маленького и хилого дегустатора. Почти все, включая Мардж, поставили на то, что ты не выживешь.
Повар подошел к буфету и принялся что-то искать на полках.
– Держи, – протягивая мне масло, расщедрился он. – Сейчас испеку тебе сладких оладий. – Повар взял с полки необходимые ингредиенты и отправился замешивать тесто.
– И много здесь уже было дегустаторов? – поинтересовалась я, терзая зубами хлеб, намазанный маслом. Похоже, моему собеседнику было скучно в одиночестве, и он радовался моему приходу.
– Пять – с тех пор как командор Амброз пришел к власти, – ни на минуту не останавливая свою работу, ответил он. – Валекс души не чает в ядах. Он отравил многих врагов командора, и ему ужасно нравится это занятие. Время от времени он испытывает дегустаторов, чтобы те не обленились.
Я почувствовала, как мурашки поползли у меня по коже. Тело мое снова расплавилось, и мне показалось, что его заливают в огромную квашню. Я словно превратилась в набор специй, которые нужно было растолочь, смешать и использовать по назначению. И когда повар вылил тесто на горячий противень, оно зашипело, и моя кровь забурлила с ним в унисон.
– Несчастный Осков никогда не нравился Валексу. Он то и дело подвергал его испытаниям, пока, наконец, не добился своего. Официальной причиной смерти было названо самоубийство, но думаю, беднягу убил Валекс.
Шмяк, и повар ловко перевернул оладью. А я-то тревожилась из-за Брэзелла, хотя на самом деле – малейшая ошибка, и – шмяк! – от меня ничего не останется. Скорей всего Валекс держал пару-тройку ядов в запасе на случай, если ему заблагорассудится избавиться от дегустатора. Я испуганно оглянулась, опасаясь, что на кухню сейчас войдет мой мучитель, чтобы отравить завтрак.
Я даже не могла насладиться беседой с разговорчивым поваром, потому что само место действия постоянно напоминало мне: новая должность чревата не только необходимостью дегустировать пищу, но и другими опасностями. Повар поставил передо мной тарелку со сладкими блинчиками, вытащил из печи еще три буханки хлеба и залил в формы новое тесто. Горячие блины были так вкусны, что я проглотила их в мгновение ока, несмотря на то что желудок у меня еще не успокоился.
– Осков был моим другом. И самым лучшим дегустатором командора. Он каждое утро после завтрака приходил ко мне на кухню и помогал изобретать новые рецепты. Я должен все время чем-то удивлять командора, иначе он начнет подыскивать мне замену. Понимаешь, о чем я?
Я с готовностью кивнула, вытирая рот.
– Меня зовут Ранд, – сказал он, протягивая мне руку.
– Элена, – пожимая ее, ответила я.
По дороге к кабинету Валекса я остановилась у открытого окна. Солнце только что поднялось над вершинами гор Духа, которые располагались к востоку от замка. Краски неба были размыты, словно ребенок пролил воду на акварельный рисунок. Я стояла, глубоко вдыхая свежий воздух, и наслаждалась трепещущей красотой жизни. Вокруг все цвело, и утренняя прохлада вскоре должна была смениться приятным теплом. Жаркий сезон еще только начинался. Палящий зной и влажные ночи наступят только к концу месяца. Я уже две недели занималась с Валексом и не знала, сколько времени провалялась в беспамятстве после «Любимого».
Я оторвалась от окна и двинулась к кабинету Валекса, подойдя как раз тот момент, когда он из него выходил.
– Элена! Ты выжила! – улыбнулся он. – Тебя не было три дня, и я уже начал волноваться.
Я вгляделась в его лицо. Похоже, он и вправду был искренне рад меня видеть.
– А где Мардж? – осведомился он.
– Я ее не видела. – «К счастью», – добавила про себя.
– Значит, тебе нужно противоядие, – заметил Валекс, возвращаясь в кабинет.
Я проглотила жидкость, и Валекс вновь направился к двери, а когда я не последовала за ним, сделал мне знак рукой.
– Нужно продегустировать завтрак командора, – пояснил он, убыстряя шаг.
Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним.
– Тебе пора познакомиться с командором и узнать, как именно осуществляется дегустация блюд.
Мы свернули в главный коридор. Валекс шел слишком быстро, пока я не споткнулась, спеша за ним.
Знаменитые шпалеры королевской эпохи были разорваны и замазаны черной краской. В сиротском приюте Брэзелла нас учили, что любая шпалера представляла определенную провинцию старого королевства. Каждая из них вышивалась вручную в течение многих лет золотыми нитями и разноцветным шелком и являла какую-нибудь картину из истории провинции. Теперь, даже будучи разорванными, они красноречиво говорили о вкусах командора.
Вся Иксия знала о его презрении к роскоши, излишествам и несправедливости, которые были присущи предыдущему правителю и членам его семьи. После перехода от монархии к военному режиму в Иксии произошли разительные перемены. И хотя многие граждане готовы были смириться с простыми, но строгими правилами Кодекса поведения, другие отказывались носить униформу, испрашивать разрешение на путешествие и предпочитали просто бежать на юг.
Их наказывали в точном соответствии с тем, как это было определено Кодексом. За отсутствие униформы виновного на два дня приковывали обнаженным к столбу на городской площади. Даже если у него имелись уважительные причины, наказание всегда было одинаковым. И народ Иксии знал, что изменить его невозможно. Ни подкуп, ни знакомства не могли облегчить участи виновного. Все было просто: либо живи в соответствии с Кодексом, либо плати за его нарушение.
Я вовремя отвела взгляд от шпалер, так как Валекс свернул под каменную арку, украшенную искусной резьбой. Потрескавшаяся деревянная дверь криво висела на разболтавшихся петлях, однако на ее поверхности еще были видны изысканные изображения деревьев и экзотических птиц. Она тоже стала жертвой переворота и еще одним свидетельством намерений командора.
